Кто написал рассказ солдат и смерть. Народное творчествосолдат и смерть. Русская народная сказка «Солдат и смерть»

Прошло срочное время, отслужил солдат службу королю и стал проситься на родину с родными повидаться. Сначала было король не пускал его, но потом согласился, наделил его златом-серебром и отпустили его на все четыре стороны.

Вот получил солдат отставку и пошел с товарищами прощаться, а товарищи и говорят ему:

— Неужели на простинах не поднесешь, а прежде ведь мы хорошо жили?

Вот солдат и начал подносить своим товарищам; подносил-подносил — глядь, а денег-то осталось у него только пять пятаков.

Вот идет наш солдат. Близко ли, далеко ли, видит: стоит в сторонке кабачок; зашел солдат в кабачок, на копейку выпил, на грош закусил и пошел далее. Прошел немного, встретилась ему старуха и стала милостыню просить; солдат и подал ей пятак. Прошел опять немного, смотрит, а та же старуха опять идет навстречу и просит милостыню; солдат подал другой пятак, а сам дивуется: как это старуха опять очутилась впереди? Смотрит, а старуха опять впереди и просит милостыню; солдат и третий пятак подал.

Прошел опять с версту. Смотрит, а старуха опять впереди и просит милостыню. Разозлился солдат, не стерпело ретивое, выдернул тесак да и хотел было раскроить ей голову, и только лишь замахнулся, старуха бросила к его ногам котомку я скрылась. Взял солдат котомку, посмотрел-посмотрел да и говорит:

— Куда мне с этой дрянью? У меня и своей довольно!

И хотел было уж бросить — вдруг, откуда ни возьмись, явились перед ним, как из земли, два молодца и говорят ему:

— Что вам угодно?

Солдат удивился и ничего не мог им сказать, а потом закричал:

— Что вам от меня надобно?

Один из них подошел поближе к служивому и говорит:

— Мы служители твои покорные, но слушаемся не тебя, а вот этой волшебной сумочки, и если тебе что нужно, приказывай.

Солдат думал, что все это ему грезится, протер глаза, решился попробовать да и говорит:

— Если ты говоришь правду, то я приказываю тебе, чтобы сейчас же была койка, стол, закуска и трубка с табаком!

Не успел солдат еще и кончить, а уж все и явилось, как будто с неба упало. Выпил солдат, закусил, повалился на койку и закурил трубку.

Полежал он так довольно времени, потом махнул котомочкой и, когда явился молодец (служитель котомочки), солдат и говорит ему:

— А долго ли я буду здесь лежать на этой койке и курить табак?

— Сколько угодно, — сказал молодец.

— Ну так убери все, — сказал солдат и пошел дальше. Вот шел он после этого, близко ли, далеко ли, и пришел к вечеру в одну усадьбу, и тут славный барский дом. А барин в этом доме не жил, а жил в другом — в хорошем-то доме черти водились. Вот и стал солдат у мужиков спрашивать:

— Где барин живет?

А мужики и говорят:

— Да что тебе в нашем барине?

— Да ночевать бы надо попроситься!

— Ну, — говорят мужики, — только поди, так он уж отправит тебя чертям на обед!

— Ничего, — говорит солдат, — и с чертями разделаться можно. А скажите, где барин-то живет?

Мужики показали ему барский дом, и солдат пошел к нему и стал у него ночевать проситься. Барин и говорит:

— Пустить-то я, пожалуй, и пущу, да только у меня там не тихо!

— Ничего, — говорит солдат. Вот барин и повел солдата в хороший дом, а как привел, солдат махнул своей волшебной сумочкой и, когда явился молодец, велел приготовить стол на двух человек. Не успел барин повернуться, а уж и явилось все. Барин, хоть и богат был, а такой закуски никогда еще у него не бывало! Стали они закусывать, а барин и украл золотую ложку. Кончили закуску, солдат махнул опять котомочкой и велел убрать все, а молодец говорит:

— Я не могу убрать — не все на столе. Солдат посмотрел да и говорит:

— Ты, барин, для чего ложку взял?

— Я не брал, — говорит барин.

Солдат обыскал барина, отдал ложку лакею, а сам и начал благодарить барина за ночлег, да так его изрядно помял, что барин со злости запер на замок все двери.

Солдат запер все окна и двери из других покоев, закрестил их и стал чертей дожидаться.

Около полуночи слышит, что кто-то у дверей пищит. Подождал еще солдат немного, и вдруг набралось столько нечистой силы и подняли такой крик, что хоть уши затыкай!

Один кричит:

— Напирай, напирай!

А другой кричит:

— Да куда напирать, коли крестов наставлено!.. Солдат слушал, слушал, а у самого волосы дыбом встают, даром что не трусливого десятка был. Наконец и закричал:

— Да что вам тут от меня надо, босоногие?

— Пусти! — кричат ему из-за двери черти.

— Да на что я вас пущу сюда?

— Да так, пусти!

Солдат посмотрел кругом и увидел в углу мешок с гирями, взял мешок, вытряхнул гири да и говорит:

— А что, много ли вас, босоногих, войдет ко мне в мешок?

— Все войдем, — говорят ему из-за двери черти. Солдат наделал на мешке крестов углем, притворил немного двери да и говорит:

— Ну-ка, я посмотрю, правду ли вы говорили, что все войдете?

Черти все до одного залезли в мешок, солдат завязал его, перекрестил, взял двадцатифунтовую гирю да и давай по мешку бить. Бьет, бьет да и пощупает: мягко ли? Вот видит солдат, что наконец мягко стало, отворил окно, развязал мешок да и вытряхнул чертей вон. Смотрит, а черти все изуродованы, и никто с места не двигается.

Вот солдат как крикнет:

— А вы что тут, босоногие, разлеглись? Другой бани, что ли, дожидаетесь, а?

Черти все кое-как разбежались, а солдат и кричит им вдогонку:

— Еще придете сюда, так я вам не то еще задам!

Наутро пришли мужики и отворили двери, а солдат пришел к барину и говорит:

— Ну, барин, переходи теперь в тот дом и не бойся уж ничего, а мне за труды надо на дорогу дать!

Барин дал ему сколько-то денег, и солдат пошел себе дальше.

Вот шел и шел он так долгонько, и до дому уже недалеко осталось, всего три дня ходьбы! Вдруг повстречалась с ним старуха, такая худая да страшная, несет полную котомочку ножей, да пил, да разных топориков, а косой подпирается. Загородила она ему дорогу, а солдат не стерпел этого, выдернул тесак да и закричал:

— Что тебе надобно от меня, старая? Хочешь, тебе голову раскрою?

Смерть (это была она) и говорит:

— Я послана Господом взять у тебя душу!

Вздрогнуло солдатское сердце, упал он на колени да и говорит:

— Смилуйся, матушка смерть, дай мне сроку только три года; прослужил я королю свою долгую солдатскую службу и теперь иду с родными повидаться.

— Нет, — говорит смерть, — не видаться тебе с родными и не дам я тебе сроку три года.

— Дай хоть на три месяца.

— Не дам и на три недели.

— Дай хоть на три дня.

— Не дам тебе и на три минуты, — сказала смерть, махнула косой и уморила солдата.

Вот очутился солдат на том свете да и пошел было в рай, да его туда не пустили: недостоин, значит, был. Пошел солдат из раю да и попал в ад, а тут прибежали к нему черти да и хотели было в огонь тащить, а солдат и говорит:

— Вам что надо от меня? Ах вы, босоногие, или позабыли уж барскую баню, а?

Черти все побежали от него, а сатана и кричит:

— Вы куда, детки, побежали-то?

— Ой, батька, — говорят ему чертенята, — ведь солдат-то тот здесь!

Как услыхал это сатана, да и сам побежал в огонь. Вот солдат походил, походил по аду — скучно ему стало; пошел в рай да и говорит Господу:

— Господи, куда ты меня пошлешь теперь? Раю я не заслужил, а в аду все черти от меня убежали; ходил я, ходил по аду, скучно стало, да и пошел к тебе, дай мне службу какую-либо!

Господь и говорит:

— Поди, служба, выпроси у Михаила-архангела ружье и стой на часах у райских дверей!

Пошел солдат к Михаилу-архангелу, выпросил у него ружье да и стал на часы к райским дверям. Вот стоял он так, долго ли, коротко ли, и видит, что идет смерть, и прямо в рай. Солдат загородил ей дорогу да и говорит:

— А тебе что надобно, старая? Пошла прочь! Господь без моего доклада никого не примет!

Смерть и говорит:

— Я пришла к Господу спросить, каких на этот год велит людей морить.

Солдат и говорит:

— Давно бы так, а то лезешь не спросясь, а разве не знаешь, что и я что-либо да значу здесь; на-ка ружье-то подержи, а я схожу спрошу.

Пришел служивый в рай, а Господь и говорит:

— Зачем ты, служба, пришел?

— Пришла смерть. Господи, и спрашивает: каких ты на следующий год велишь людей морить?

Господь и говорит:

— Пусть морит самых старых!

Пошел солдат назад да и думает «Самых старых велит Господь людей морить; а что, если у меня отец еще жив, ведь она его уморит, как и меня. Так ведь, пожалуй, я и не повидаюсь больше. Нет, старая, ты не дала мне вольготушки на три года, так поди-ка погрызи дубы!»

Пришел да и говорит смерти:

— Смерть, Господь велел тебе на этот раз не людей морить, а дубы грызть, такие дубы, которых старее нет!

Пошла смерть старые дубы грызть, а солдат взял у нее ружье и стал опять у райских дверей ходить. Прошел на белом свете год, смерть опять пришла спросить, каких на этот год велит ей Господь людей морить.

Солдат отдал ей ружье, а сам и пошел к Господу спросить, каких на этот год велит смерти людей морить. Господь велел морить самых матерых, а солдат опять и думает:

«А ведь у меня там есть еще братья да сестры и знакомых много, а смерть как уморит, так мне с ними и не повидаться больше! Нет, пусть же и другой год погрызет дубов, а там, быть может, нашего брата-солдата и миловать станет!»

Пришел да и послал смерть грызть самые ядреные, матерые дубы.

Прошел и другой год, пришла смерть на третий раз. Господь велел ей морить самых молодых, а солдат послал ее молодые дубы грызть.

Вот, так пришла смерть на четвертый раз, солдат и говорит: — Ну тебя, старую, поди, коли нужно, сама, а я не пойду: надоела!

Пошла смерть к Господу, а Господь и говорит ей:

— Что ты, смерть, худая такая стала?

— Да как худой-то не быть, целых три года дубы грызла, все зубы повыломала! А не знаю, за что ты, Господи, на меня так прогневался?

— Что ты, что ты, смерть, — говорит ей Господь, — с чего ты взяла это, что я посылал тебя дубы грызть?

— Да так мне солдат сказал, — говорит смерть.

— Солдат? Да как он смел это сделать?! Ангелы, подите-ка, приведите ко мне солдата!

Пошли ангелы и привели солдата, а Господь и говорит:

— С чего ты взял, солдат, что я велел смерти дубы грызть?

— Да мало ей, старой, этого! Я просил у ней вольготушки только на три года, а она не дала мне и три часа. Вот за это-то я и велел ей три года дубы грызть.

— Ну, так поди-ка теперь, — говорит Господь, — да откармливай-ка ее три года! Ангелы! Выведите его на белый свет!

Вывели ангелы солдата на белый свет, и очутился солдат на том самом месте, где уморила его смерть. Видит солдат какой-то мешок, взял он мешок да и говорит:

— Смерть! Садись в мешок!

Села смерть в мешок, а солдат взял еще палок да каменья положил туда, да как пошагал по-солдатски, а у смерти только косточки хрустят!

Смерть и говорит:

— Да что ты, служивый, потише!

— Вот еще, потише, еще чего скажешь, а по-моему так: сиди, коли посажена!

Вот шел он так два дня, а на третий пришел к свату-целовальнику да и говорит:

— Что, брат, дай выпить; все деньги прожил, а я тебе на днях занесу, вот тебе мой мешок, пусть у тебя полежит.

Целовальник взял у него мешок да и бросил под стойку. Пришел солдат домой; а отец еще жив. Обрадовался, а еще больше обрадовались родные. Вот жил так солдат и здорово и весело целый год.

Пришел солдат в тот кабак и стал спрашивать свой мешок, а целовальник едва и отыскал его. Вот солдат развязал мешок да и говорит:

— Смерть, жива ли ты?

— Ой, — говорит смерть, — едва не задохлась!

— Ну ладно, — говорит солдат. Открыл табакерку с табаком, понюхал да и чихнул. Смерть и говорит:

— Служивый, дай-ка мне!

Она все просила, что увидит у солдата.

Солдат и говорит:

— Да что, смерть, ведь тебе мало одной щепотки, а поди сядь в табакерку да и нюхай сколько захочешь; Только что смерть залезла в табакерку, солдат захлопнул да и носил ее целый год. Потом он опять отворил табакерку да и говорит:

— Что, смерть, нанюхалась?

— Ой, — говорит смерть, — тяжело!

— Ну, — говорит солдат, — пойдем, я теперь покормлю тебя!

Пришел он домой да и посадил ее за стол, а смерть ела да ела за семерых. Рассердился солдат и говорит:

— Ишь, прорва, за семерых съела! Эдак тебя не наполнишь, куда я денусь с тобой, проклятая?

Посадил ее в мешок да и понес на кладбище; вырыл в сторонке яму да и закопал ее туда. Вот прошло три года, Господь вспомнил про смерть и послал ангелов ее отыскивать. Ходили, ходили ангелы по миру, отыскали солдата да и говорят ему:

— Куда ты, служивый, смерть-то девал?

— Куда девал? А в могилу зарыл!

— Да ведь Господь ее к себе требует, — говорят ангелы.

Пришел солдат на кладбище, разрыл яму, а смерть там уж чуть-чуть дышит. Взяли ангелы смерть и принесли ее к Господу, а он и говорит:

— Что ты, смерть, такая худая?

Смерть и рассказала Господу все, а он и говорит:

— Видно, тебе, смерть, от солдата не хлебы, подика кормись сама!

Пошла опять смерть по миру, да только того солдата больше не посмела морить.

Прошло срочное время, отслужил солдат службу королю и стал проситься на родину с родными повидаться. Сначала было король не пускал его, но потом согласился, наделил его златом-серебром и отпустили его на все четыре стороны.

Вот получил солдат отставку и пошел с товарищами прощаться, а товарищи и говорят ему:

— Неужели на простинах не поднесешь, а прежде ведь мы хорошо жили?

Вот солдат и начал подносить своим товарищам; подносил-подносил — глядь, а денег-то осталось у него только пять пятаков.

Вот идет наш солдат. Близко ли, далеко ли, видит: стоит в сторонке кабачок; зашел солдат в кабачок, на копейку выпил, на грош закусил и пошел далее. Прошел немного, встретилась ему старуха и стала милостыню просить; солдат и подал ей пятак. Прошел опять немного, смотрит, а та же старуха опять идет навстречу и просит милостыню; солдат подал другой пятак, а сам дивуется: как это старуха опять очутилась впереди? Смотрит, а старуха опять впереди и просит милостыню; солдат и третий пятак подал.

Прошел опять с версту. Смотрит, а старуха опять впереди и просит милостыню. Разозлился солдат, не стерпело ретивое, выдернул тесак да и хотел было раскроить ей голову, и только лишь замахнулся, старуха бросила к его ногам котомку я скрылась. Взял солдат котомку, посмотрел-посмотрел да и говорит:

— Куда мне с этой дрянью? У меня и своей довольно!

И хотел было уж бросить — вдруг, откуда ни возьмись, явились перед ним, как из земли, два молодца и говорят ему:

— Что вам угодно?

Солдат удивился и ничего не мог им сказать, а потом закричал:

— Что вам от меня надобно?

Один из них подошел поближе к служивому и говорит:

— Мы служители твои покорные, но слушаемся не тебя, а вот этой волшебной сумочки, и если тебе что нужно, приказывай.

Солдат думал, что все это ему грезится, протер глаза, решился попробовать да и говорит:

— Если ты говоришь правду, то я приказываю тебе, чтобы сейчас же была койка, стол, закуска и трубка с табаком!

Не успел солдат еще и кончить, а уж все и явилось, как будто с неба упало. Выпил солдат, закусил, повалился на койку и закурил трубку.

Полежал он так довольно времени, потом махнул котомочкой и, когда явился молодец (служитель котомочки), солдат и говорит ему:

— А долго ли я буду здесь лежать на этой койке и курить табак?

— Сколько угодно, — сказал молодец.

— Ну так убери все, — сказал солдат и пошел дальше. Вот шел он после этого, близко ли, далеко ли, и пришел к вечеру в одну усадьбу, и тут славный барский дом. А барин в этом доме не жил, а жил в другом — в хорошем-то доме черти водились. Вот и стал солдат у мужиков спрашивать:

— Где барин живет?

А мужики и говорят:

— Да что тебе в нашем барине?

— Да ночевать бы надо попроситься!

— Ну, — говорят мужики, — только поди, так он уж отправит тебя чертям на обед!

— Ничего, — говорит солдат, — и с чертями разделаться можно. А скажите, где барин-то живет?

Мужики показали ему барский дом, и солдат пошел к нему и стал у него ночевать проситься. Барин и говорит:

— Пустить-то я, пожалуй, и пущу, да только у меня там не тихо!

— Ничего, — говорит солдат. Вот барин и повел солдата в хороший дом, а как привел, солдат махнул своей волшебной сумочкой и, когда явился молодец, велел приготовить стол на двух человек. Не успел барин повернуться, а уж и явилось все. Барин, хоть и богат был, а такой закуски никогда еще у него не бывало! Стали они закусывать, а барин и украл золотую ложку. Кончили закуску, солдат махнул опять котомочкой и велел убрать все, а молодец говорит:

— Я не могу убрать — не все на столе. Солдат посмотрел да и говорит:

— Ты, барин, для чего ложку взял?

— Я не брал, — говорит барин.

Солдат обыскал барина, отдал ложку лакею, а сам и начал благодарить барина за ночлег, да так его изрядно помял, что барин со злости запер на замок все двери.

Солдат запер все окна и двери из других покоев, закрестил их и стал чертей дожидаться.

Около полуночи слышит, что кто-то у дверей пищит. Подождал еще солдат немного, и вдруг набралось столько нечистой силы и подняли такой крик, что хоть уши затыкай!

Один кричит:

— Напирай, напирай!

А другой кричит:

— Да куда напирать, коли крестов наставлено!.. Солдат слушал, слушал, а у самого волосы дыбом встают, даром что не трусливого десятка был. Наконец и закричал:

— Да что вам тут от меня надо, босоногие?

— Пусти! — кричат ему из-за двери черти.

— Да на что я вас пущу сюда?

— Да так, пусти!

Солдат посмотрел кругом и увидел в углу мешок с гирями, взял мешок, вытряхнул гири да и говорит:

— А что, много ли вас, босоногих, войдет ко мне в мешок?

— Все войдем, — говорят ему из-за двери черти. Солдат наделал на мешке крестов углем, притворил немного двери да и говорит:

— Ну-ка, я посмотрю, правду ли вы говорили, что все войдете?

Черти все до одного залезли в мешок, солдат завязал его, перекрестил, взял двадцатифунтовую гирю да и давай по мешку бить. Бьет, бьет да и пощупает: мягко ли? Вот видит солдат, что наконец мягко стало, отворил окно, развязал мешок да и вытряхнул чертей вон. Смотрит, а черти все изуродованы, и никто с места не двигается.

Вот солдат как крикнет:

— А вы что тут, босоногие, разлеглись? Другой бани, что ли, дожидаетесь, а?

Черти все кое-как разбежались, а солдат и кричит им вдогонку:

— Еще придете сюда, так я вам не то еще задам!

Наутро пришли мужики и отворили двери, а солдат пришел к барину и говорит:

— Ну, барин, переходи теперь в тот дом и не бойся уж ничего, а мне за труды надо на дорогу дать!

Барин дал ему сколько-то денег, и солдат пошел себе дальше.

Вот шел и шел он так долгонько, и до дому уже недалеко осталось, всего три дня ходьбы! Вдруг повстречалась с ним старуха, такая худая да страшная, несет полную котомочку ножей, да пил, да разных топориков, а косой подпирается. Загородила она ему дорогу, а солдат не стерпел этого, выдернул тесак да и закричал:

— Что тебе надобно от меня, старая? Хочешь, тебе голову раскрою?

Смерть (это была она) и говорит:

— Я послана Господом взять у тебя душу!

Вздрогнуло солдатское сердце, упал он на колени да и говорит:

— Смилуйся, матушка смерть, дай мне сроку только три года; прослужил я королю свою долгую солдатскую службу и теперь иду с родными повидаться.

— Нет, — говорит смерть, — не видаться тебе с родными и не дам я тебе сроку три года.

— Дай хоть на три месяца.

— Не дам и на три недели.

— Дай хоть на три дня.

— Не дам тебе и на три минуты, — сказала смерть, махнула косой и уморила солдата.

Вот очутился солдат на том свете да и пошел было в рай, да его туда не пустили: недостоин, значит, был. Пошел солдат из раю да и попал в ад, а тут прибежали к нему черти да и хотели было в огонь тащить, а солдат и говорит:

— Вам что надо от меня? Ах вы, босоногие, или позабыли уж барскую баню, а?

Черти все побежали от него, а сатана и кричит:

— Вы куда, детки, побежали-то?

— Ой, батька, — говорят ему чертенята, — ведь солдат-то тот здесь!

Как услыхал это сатана, да и сам побежал в огонь. Вот солдат походил, походил по аду — скучно ему стало; пошел в рай да и говорит Господу:

— Господи, куда ты меня пошлешь теперь? Раю я не заслужил, а в аду все черти от меня убежали; ходил я, ходил по аду, скучно стало, да и пошел к тебе, дай мне службу какую-либо!

Господь и говорит:

— Поди, служба, выпроси у Михаила-архангела ружье и стой на часах у райских дверей!

Пошел солдат к Михаилу-архангелу, выпросил у него ружье да и стал на часы к райским дверям. Вот стоял он так, долго ли, коротко ли, и видит, что идет смерть, и прямо в рай. Солдат загородил ей дорогу да и говорит:

— А тебе что надобно, старая? Пошла прочь! Господь без моего доклада никого не примет!

Смерть и говорит:

— Я пришла к Господу спросить, каких на этот год велит людей морить.

Солдат и говорит:

— Давно бы так, а то лезешь не спросясь, а разве не знаешь, что и я что-либо да значу здесь; на-ка ружье-то подержи, а я схожу спрошу.

Пришел служивый в рай, а Господь и говорит:

— Зачем ты, служба, пришел?

— Пришла смерть. Господи, и спрашивает: каких ты на следующий год велишь людей морить?

Господь и говорит:

— Пусть морит самых старых!

Пошел солдат назад да и думает «Самых старых велит Господь людей морить; а что, если у меня отец еще жив, ведь она его уморит, как и меня. Так ведь, пожалуй, я и не повидаюсь больше. Нет, старая, ты не дала мне вольготушки на три года, так поди-ка погрызи дубы!»

Пришел да и говорит смерти:

— Смерть, Господь велел тебе на этот раз не людей морить, а дубы грызть, такие дубы, которых старее нет!

Пошла смерть старые дубы грызть, а солдат взял у нее ружье и стал опять у райских дверей ходить. Прошел на белом свете год, смерть опять пришла спросить, каких на этот год велит ей Господь людей морить.

Солдат отдал ей ружье, а сам и пошел к Господу спросить, каких на этот год велит смерти людей морить. Господь велел морить самых матерых, а солдат опять и думает:

«А ведь у меня там есть еще братья да сестры и знакомых много, а смерть как уморит, так мне с ними и не повидаться больше! Нет, пусть же и другой год погрызет дубов, а там, быть может, нашего брата-солдата и миловать станет!»

Пришел да и послал смерть грызть самые ядреные, матерые дубы.

Прошел и другой год, пришла смерть на третий раз. Господь велел ей морить самых молодых, а солдат послал ее молодые дубы грызть.

Вот, так пришла смерть на четвертый раз, солдат и говорит: — Ну тебя, старую, поди, коли нужно, сама, а я не пойду: надоела!

Пошла смерть к Господу, а Господь и говорит ей:

— Что ты, смерть, худая такая стала?

— Да как худой-то не быть, целых три года дубы грызла, все зубы повыломала! А не знаю, за что ты, Господи, на меня так прогневался?

— Что ты, что ты, смерть, — говорит ей Господь, — с чего ты взяла это, что я посылал тебя дубы грызть?

— Да так мне солдат сказал, — говорит смерть.

— Солдат? Да как он смел это сделать?! Ангелы, подите-ка, приведите ко мне солдата!

Пошли ангелы и привели солдата, а Господь и говорит:

— С чего ты взял, солдат, что я велел смерти дубы грызть?

— Да мало ей, старой, этого! Я просил у ней вольготушки только на три года, а она не дала мне и три часа. Вот за это-то я и велел ей три года дубы грызть.

— Ну, так поди-ка теперь, — говорит Господь, — да откармливай-ка ее три года! Ангелы! Выведите его на белый свет!

Вывели ангелы солдата на белый свет, и очутился солдат на том самом месте, где уморила его смерть. Видит солдат какой-то мешок, взял он мешок да и говорит:

— Смерть! Садись в мешок!

Села смерть в мешок, а солдат взял еще палок да каменья положил туда, да как пошагал по-солдатски, а у смерти только косточки хрустят!

Смерть и говорит:

— Да что ты, служивый, потише!

— Вот еще, потише, еще чего скажешь, а по-моему так: сиди, коли посажена!

Вот шел он так два дня, а на третий пришел к свату-целовальнику да и говорит:

— Что, брат, дай выпить; все деньги прожил, а я тебе на днях занесу, вот тебе мой мешок, пусть у тебя полежит.

Целовальник взял у него мешок да и бросил под стойку. Пришел солдат домой; а отец еще жив. Обрадовался, а еще больше обрадовались родные. Вот жил так солдат и здорово и весело целый год.

Пришел солдат в тот кабак и стал спрашивать свой мешок, а целовальник едва и отыскал его. Вот солдат развязал мешок да и говорит:

— Смерть, жива ли ты?

— Ой, — говорит смерть, — едва не задохлась!

— Ну ладно, — говорит солдат. Открыл табакерку с табаком, понюхал да и чихнул. Смерть и говорит:

— Служивый, дай-ка мне!

Она все просила, что увидит у солдата.

Солдат и говорит:

— Да что, смерть, ведь тебе мало одной щепотки, а поди сядь в табакерку да и нюхай сколько захочешь; Только что смерть залезла в табакерку, солдат захлопнул да и носил ее целый год. Потом он опять отворил табакерку да и говорит:

— Что, смерть, нанюхалась?

— Ой, — говорит смерть, — тяжело!

— Ну, — говорит солдат, — пойдем, я теперь покормлю тебя!

Пришел он домой да и посадил ее за стол, а смерть ела да ела за семерых. Рассердился солдат и говорит:

— Ишь, прорва, за семерых съела! Эдак тебя не наполнишь, куда я денусь с тобой, проклятая?

Посадил ее в мешок да и понес на кладбище; вырыл в сторонке яму да и закопал ее туда. Вот прошло три года, Господь вспомнил про смерть и послал ангелов ее отыскивать. Ходили, ходили ангелы по миру, отыскали солдата да и говорят ему:

— Куда ты, служивый, смерть-то девал?

— Куда девал? А в могилу зарыл!

— Да ведь Господь ее к себе требует, — говорят ангелы.

Пришел солдат на кладбище, разрыл яму, а смерть там уж чуть-чуть дышит. Взяли ангелы смерть и принесли ее к Господу, а он и говорит:

— Что ты, смерть, такая худая?

Смерть и рассказала Господу все, а он и говорит:

— Видно, тебе, смерть, от солдата не хлебы, подика кормись сама!

Пошла опять смерть по миру, да только того солдата больше не посмела морить.

Прошло срочное время, отслужил солдат службу королю и стал проситься на родину с родными повидаться. Сначала было король не пускал его, но потом согласился, наделил его златом-серебром и отпустили его на все четыре стороны.

Вот получил солдат отставку и пошел с товарищами прощаться, а товарищи и говорят ему:
- Неужели на простинах не поднесешь, а прежде ведь мы хорошо жили?
Вот солдат и начал подносить своим товарищам; подносил-подносил - глядь, а денег-то осталось у него только пять пятаков.

Вот идет наш солдат. Близко ли, далеко ли, видит: стоит в сторонке кабачок; зашел солдат в кабачок, на копейку выпил, на грош закусил и пошел далее. Прошел немного, встретилась ему старуха и стала милостыню просить; солдат и подал ей пятак. Прошел опять немного, смотрит, а та же старуха опять идет навстречу и просит милостыню; солдат подал другой пятак, а сам дивуется: как это старуха опять очутилась впереди? Смотрит, а старуха опять впереди и просит милостыню; солдат и третий пятак подал.

Прошел опять с версту. Смотрит, а старуха опять впереди и просит милостыню. Разозлился солдат, не стерпело ретивое, выдернул тесак да и хотел было раскроить ей голову, и только лишь замахнулся, старуха бросила к его ногам котомку я скрылась. Взял солдат котомку, посмотрел-посмотрел да и говорит:
- Куда мне с этой дрянью? У меня и своей довольно!
И хотел было уж бросить - вдруг, откуда ни возьмись, явились перед ним, как из земли, два молодца и говорят ему:
- Что вам угодно?

Солдат удивился и ничего не мог им сказать, а потом закричал:
- Что вам от меня надобно?
Один из них подошел поближе к служивому и говорит:
- Мы служители твои покорные, но слушаемся не тебя, а вот этой волшебной сумочки, и если тебе что нужно, приказывай.

Солдат думал, что все это ему грезится, протер глаза, решился попробовать да и говорит:
- Если ты говоришь правду, то я приказываю тебе, чтобы сейчас же была койка, стол, закуска и трубка с табаком!
Не успел солдат еще и кончить, а уж все и явилось, как будто с неба упало. Выпил солдат, закусил, повалился на койку и закурил трубку.

Полежал он так довольно времени, потом махнул котомочкой и, когда явился молодец (служитель котомочки), солдат и говорит ему:
- А долго ли я буду здесь лежать на этой койке и курить табак?
- Сколько угодно, - сказал молодец.
- Ну так убери все, - сказал солдат и пошел дальше. Вот шел он после этого, близко ли, далеко ли, и пришел к вечеру в одну усадьбу, и тут славный барский дом. А барин в этом доме не жил, а жил в другом - в хорошем-то доме черти водились. Вот и стал солдат у мужиков спрашивать:
- Где барин живет?
А мужики и говорят:
- Да что тебе в нашем барине?
- Да ночевать бы надо попроситься!
- Ну, - говорят мужики, - только поди, так он уж отправит тебя чертям на обед!
- Ничего, - говорит солдат, - и с чертями разделаться можно. А скажите, где барин-то живет?

Мужики показали ему барский дом, и солдат пошел к нему и стал у него ночевать проситься. Барин и говорит:
- Пустить-то я, пожалуй, и пущу, да только у меня там не тихо!
- Ничего, - говорит солдат. Вот барин и повел солдата в хороший дом, а как привел, солдат махнул своей волшебной сумочкой и, когда явился молодец, велел приготовить стол на двух человек. Не успел барин повернуться, а уж и явилось все. Барин, хоть и богат был, а такой закуски никогда еще у него не бывало! Стали они закусывать, а барин и украл золотую ложку. Кончили закуску, солдат махнул опять котомочкой и велел убрать все, а молодец говорит:
- Я не могу убрать - не все на столе. Солдат посмотрел да и говорит:
- Ты, барин, для чего ложку взял?
- Я не брал, - говорит барин.

Солдат обыскал барина, отдал ложку лакею, а сам и начал благодарить барина за ночлег, да так его изрядно помял, что барин со злости запер на замок все двери.
Солдат запер все окна и двери из других покоев, закрестил их и стал чертей дожидаться.
Около полуночи слышит, что кто-то у дверей пищит. Подождал еще солдат немного, и вдруг набралось столько нечистой силы и подняли такой крик, что хоть уши затыкай!

Один кричит:
- Напирай, напирай!
А другой кричит:
- Да куда напирать, коли крестов наставлено!.. Солдат слушал, слушал, а у самого волосы дыбом встают, даром что не трусливого десятка был. Наконец и закричал:
- Да что вам тут от меня надо, босоногие?
- Пусти! - кричат ему из-за двери черти.
- Да на что я вас пущу сюда?
- Да так, пусти!

Солдат посмотрел кругом и увидел в углу мешок с гирями, взял мешок, вытряхнул гири да и говорит:
- А что, много ли вас, босоногих, войдет ко мне в мешок?
- Все войдем, - говорят ему из-за двери черти. Солдат наделал на мешке крестов углем, притворил немного двери да и говорит:
- Ну-ка, я посмотрю, правду ли вы говорили, что все войдете?
Черти все до одного залезли в мешок, солдат завязал его, перекрестил, взял двадцатифунтовую гирю да и давай по мешку бить. Бьет, бьет да и пощупает: мягко ли? Вот видит солдат, что наконец мягко стало, отворил окно, развязал мешок да и вытряхнул чертей вон. Смотрит, а черти все изуродованы, и никто с места не двигается.

Вот солдат как крикнет:
- А вы что тут, босоногие, разлеглись? Другой бани, что ли, дожидаетесь, а?
Черти все кое-как разбежались, а солдат и кричит им вдогонку:
- Еще придете сюда, так я вам не то еще задам!
Наутро пришли мужики и отворили двери, а солдат пришел к барину и говорит:
- Ну, барин, переходи теперь в тот дом и не бойся уж ничего, а мне за труды надо на дорогу дать!

Барин дал ему сколько-то денег, и солдат пошел себе дальше.
Вот шел и шел он так долгонько, и до дому уже недалеко осталось, всего три дня ходьбы! Вдруг повстречалась с ним старуха, такая худая да страшная, несет полную котомочку ножей, да пил, да разных топориков, а косой подпирается. Загородила она ему дорогу, а солдат не стерпел этого, выдернул тесак да и закричал:
- Что тебе надобно от меня, старая? Хочешь, тебе голову раскрою?

Смерть (это была она) и говорит:
- Я послана Господом взять у тебя душу!
Вздрогнуло солдатское сердце, упал он на колени да и говорит:
- Смилуйся, матушка смерть, дай мне сроку только три года; прослужил я королю свою долгую солдатскую службу и теперь иду с родными повидаться.
- Нет, - говорит смерть, - не видаться тебе с родными и не дам я тебе сроку три года.
- Дай хоть на три месяца.
- Не дам и на три недели.
- Дай хоть на три дня.
- Не дам тебе и на три минуты, - сказала смерть, махнула косой и уморила солдата.

Вот очутился солдат на том свете да и пошел было в рай, да его туда не пустили: недостоин, значит, был. Пошел солдат из раю да и попал в ад, а тут прибежали к нему черти да и хотели было в огонь тащить, а солдат и говорит:
- Вам что надо от меня? Ах вы, босоногие, или позабыли уж барскую баню, а?
Черти все побежали от него, а сатана и кричит:
- Вы куда, детки, побежали-то?
- Ой, батька, - говорят ему чертенята, - ведь солдат-то тот здесь!

Как услыхал это сатана, да и сам побежал в огонь. Вот солдат походил, походил по аду - скучно ему стало; пошел в рай да и говорит Господу:
- Господи, куда ты меня пошлешь теперь? Раю я не заслужил, а в аду все черти от меня убежали; ходил я, ходил по аду, скучно стало, да и пошел к тебе, дай мне службу какую-либо!

Господь и говорит:
- Поди, служба, выпроси у Михаила-архангела ружье и стой на часах у райских дверей!
Пошел солдат к Михаилу-архангелу, выпросил у него ружье да и стал на часы к райским дверям. Вот стоял он так, долго ли, коротко ли, и видит, что идет смерть, и прямо в рай. Солдат загородил ей дорогу да и говорит:
- А тебе что надобно, старая? Пошла прочь! Господь без моего доклада никого не примет!

Смерть и говорит:
- Я пришла к Господу спросить, каких на этот год велит людей морить.
Солдат и говорит:
- Давно бы так, а то лезешь не спросясь, а разве не знаешь, что и я что-либо да значу здесь; на-ка ружье-то подержи, а я схожу спрошу.

Пришел служивый в рай, а Господь и говорит:
- Зачем ты, служба, пришел?
- Пришла смерть. Господи, и спрашивает: каких ты на следующий год велишь людей морить?
Господь и говорит:
- Пусть морит самых старых!

Пошел солдат назад да и думает "Самых старых велит Господь людей морить; а что, если у меня отец еще жив, ведь она его уморит, как и меня. Так ведь, пожалуй, я и не повидаюсь больше. Нет, старая, ты не дала мне вольготушки на три года, так поди-ка погрызи дубы!"

Пришел да и говорит смерти:
- Смерть, Господь велел тебе на этот раз не людей морить, а дубы грызть, такие дубы, которых старее нет!
Пошла смерть старые дубы грызть, а солдат взял у нее ружье и стал опять у райских дверей ходить. осказках.ру - сайт Прошел на белом свете год, смерть опять пришла спросить, каких на этот год велит ей Господь людей морить.

Солдат отдал ей ружье, а сам и пошел к Господу спросить, каких на этот год велит смерти людей морить. Господь велел морить самых матерых, а солдат опять и думает:
"А ведь у меня там есть еще братья да сестры и знакомых много, а смерть как уморит, так мне с ними и не повидаться больше! Нет, пусть же и другой год погрызет дубов, а там, быть может, нашего брата-солдата и миловать станет!"
Пришел да и послал смерть грызть самые ядреные, матерые дубы.
Прошел и другой год, пришла смерть на третий раз. Господь велел ей морить самых молодых, а солдат послал ее молодые дубы грызть.
Вот, так пришла смерть на четвертый раз, солдат и говорит: - Ну тебя, старую, поди, коли нужно, сама, а я не пойду: надоела!

Пошла смерть к Господу, а Господь и говорит ей:
- Что ты, смерть, худая такая стала?
- Да как худой-то не быть, целых три года дубы грызла, все зубы повыломала! А не знаю, за что ты, Господи, на меня так прогневался?
- Что ты, что ты, смерть, - говорит ей Господь, - с чего ты взяла это, что я посылал тебя дубы грызть?
- Да так мне солдат сказал, - говорит смерть.
- Солдат? Да как он смел это сделать?! Ангелы, подите-ка, приведите ко мне солдата!

Пошли ангелы и привели солдата, а Господь и говорит:
- С чего ты взял, солдат, что я велел смерти дубы грызть?
- Да мало ей, старой, этого! Я просил у ней вольготушки только на три года, а она не дала мне и три часа. Вот за это-то я и велел ей три года дубы грызть.
- Ну, так поди-ка теперь, - говорит Господь, - да откармливай-ка ее три года! Ангелы! Выведите его на белый свет!

Вывели ангелы солдата на белый свет, и очутился солдат на том самом месте, где уморила его смерть. Видит солдат какой-то мешок, взял он мешок да и говорит:
- Смерть! Садись в мешок!

Села смерть в мешок, а солдат взял еще палок да каменья положил туда, да как пошагал по-солдатски, а у смерти только косточки хрустят!
Смерть и говорит:
- Да что ты, служивый, потише!
- Вот еще, потише, еще чего скажешь, а по-моему так: сиди, коли посажена!

Вот шел он так два дня, а на третий пришел к свату-целовальнику да и говорит:
- Что, брат, дай выпить; все деньги прожил, а я тебе на днях занесу, вот тебе мой мешок, пусть у тебя полежит.
Целовальник взял у него мешок да и бросил под стойку. Пришел солдат домой; а отец еще жив. Обрадовался, а еще больше обрадовались родные. Вот жил так солдат и здорово и весело целый год.

Пришел солдат в тот кабак и стал спрашивать свой мешок, а целовальник едва и отыскал его. Вот солдат развязал мешок да и говорит:
- Смерть, жива ли ты?
- Ой, - говорит смерть, - едва не задохлась!
- Ну ладно, - говорит солдат. Открыл табакерку с табаком, понюхал да и чихнул. Смерть и говорит:
- Служивый, дай-ка мне!
Она все просила, что увидит у солдата.

Солдат и говорит:
- Да что, смерть, ведь тебе мало одной щепотки, а поди сядь в табакерку да и нюхай сколько захочешь; Только что смерть залезла в табакерку, солдат захлопнул да и носил ее целый год. Потом он опять отворил табакерку да и говорит:
- Что, смерть, нанюхалась?
- Ой, - говорит смерть, - тяжело!
- Ну, - говорит солдат, - пойдем, я теперь покормлю тебя!

Пришел он домой да и посадил ее за стол, а смерть ела да ела за семерых. Рассердился солдат и говорит:
- Ишь, прорва, за семерых съела! Эдак тебя не наполнишь, куда я денусь с тобой, проклятая?
Посадил ее в мешок да и понес на кладбище; вырыл в сторонке яму да и закопал ее туда. Вот прошло три года, Господь вспомнил про смерть и послал ангелов ее отыскивать. Ходили, ходили ангелы по миру, отыскали солдата да и говорят ему:
- Куда ты, служивый, смерть-то девал?
- Куда девал? А в могилу зарыл!
- Да ведь Господь ее к себе требует, - говорят ангелы.

Пришел солдат на кладбище, разрыл яму, а смерть там уж чуть-чуть дышит. Взяли ангелы смерть и принесли ее к Господу, а он и говорит:
- Что ты, смерть, такая худая?

Смерть и рассказала Господу все, а он и говорит:
- Видно, тебе, смерть, от солдата не хлебы, подика кормись сама!
Пошла опять смерть по миру, да только того солдата больше не посмела морить.

Добавить сказку в Facebook, Вконтакте, Одноклассники, Мой Мир, Твиттер или в Закладки

Солдат и смерть.

Источник текста: В.А. Гатцук - Сказки русского народа. Издательство "ЭОС", Москва, 1992 г. Текст приводится по изданию "Сказки русскаго народа. Избраны, изложены и издание редактировано В.А. Гатцукомъ". Выпуски I-ХХ. Москва, 1902--1912 гг." OCR и проверка орфографии: Хемингуэй Прослужил солдат Богу и великому государю сполна двадцать пять лет, получил чистую отставку и пошел домой на родину. Шел-шел, попадается ему навстречу убогий нищий и просит милостыньку. А у солдата всего-то капитала -- три сухаря. Отдал он нищему один сухарь и пошел дальше. Попадается ему другой нищий, кланяется и тоже просит милостыньку. Солдат подал и ему сухарь. Опять пошел дальше своей дорогой и повстречал третьего нищего -- старика седого как лунь. Кланяется старик, просит милостыньку. Вынул солдат из ранца последний сухарь и думает: "Целый дать -- самому не останется; половину дать -- против тех двух нищих старика обидеть. Нет, лучше отдам ему целый сухарь, а сам обойдусь как-нибудь". "Спасибо тебе, добрый человек! -- говорит старик солдату. -- Теперь скажи мне: чего желаешь, в чем нуждаешься? Может быть, я тебе в чем и помогу". Хотел солдат пошутить и говорит: "Коли есть у тебя карты, подари на память". А старик вынул из-за пазухи карты и подал солдату. "Вот, -- говорит, -- тебе карты, да еще не простые: с кем станешь играть, того наверно обыграешь. Да вот еще тебе котомка холщевая. Если встретится тебе на дороге зверь или птица и захочешь ты их поймать, распахни котомку и скажи: "Полезай сюда" -- и будет по-твоему". -- "Спасибо, дедушка", -- говорит солдат; взял котомку, попрощался со стариком и пошел своей дорогой. Шел он немало и пришел к озеру, а на том озере плавали три диких гуся. "Попробую-ка я свою котомку", -- думает солдат. Распахнул котомку и говорит: "Эй вы, дикие гуси, летите-ка сюда!" И только солдат эти слова вымолвил, как снялись гуси с озера и прилетели прямо в котомку. Солдат ее завязал, закинул за плечи и пошел дальше. Шел он, шел и зашел в чужеземное государство, в неведомый город, и первым долгом -- в трактир, перекусить чего-нибудь и отдохнуть с дороги. Сел за стол, подозвал хозяина и говорит: "Вот тебе тройка гусей. Этого гуся ты мне зажарь, этого на водку променяй, а этого себе за хлопоты возьми". Сидит солдат в трактире и угощается: выпьет рюмочку да гусем закусит. И вздумалось ему посмотреть в окно. А из окна был виден царский дворец. Смотрит солдат и дивится: выстроен дворец на славу, а ни в одном окне целого стекла нет -- все перебиты. "Что за притча? -- спрашивает солдат у хозяина. -- Кто же это смел во дворце окна перебить?" И рассказал тут трактирщик солдату диковинную историю. "Построил, -- говорит, -- наш царь себе дворец, а жить в нем нельзя. Вот уже семь лет он стоит пустой: всех нечистая сила выгоняет. Каждую ночь собирается там чертовское сонмище: шумят, кричат, пляшут, в карты играют". Солдат недолго стал раздумывать: развязал ранец, вынул оттуда запасной мундир, надел его, заслуженную медаль прицепил и явился к царю. "Ваше царское величество! -- говорит. -- Позвольте мне в вашем пустом дворце одну ночь переночевать". -- "Что ты, служивый! -- говорит ему царь. -- Бог с тобой! Много смельчаков бралось ночевать в этом дворце, да никто жив не вернулся. Да ты знаешь ли, что во дворце творится?" -- "Знаю все, ваше величество! Только ведь русский солдат в огне не горит, в воде не тонет. Служил я Богу и великому государю двадцать пять лет, в сраженьях бывал, турку бивал, да вот же жив остался; а то за одну ночь у тебя помру!" Сколько ни уговаривал царь солдата, тот все на своем стоит. "Ну, -- говорит царь, -- ступай с Богом, ночуй, если хочешь; я с тебя воли не снимаю". Вечером пришел солдат во дворец и расположился в самой большой палате; снял с себя ранец и в уголок поставил, сумку с саблей на стенку повесил; сел за стол, рядом с собой котомку положил, набил трубочку -- сидит да покуривает. Ровно в полночь загудело, завыло, поднялся во дворце шум и гам. Откуда ни возьмись, набежало чертей видимо-невидимо; скачут, свистят, кричат -- оглушили солдата совсем. "А, и ты, служивый, здесь! -- завопили черти, как увидали солдата. -- Зачем пожаловал? Не хочешь ли с нами в карты поиграть?" -- "Отчего не хотеть, -- говорит солдат. -- Только, чур, играть моими картами: вашим я не верю". Черти согласились. Вынул солдат свои карты и стал сдавать. Раз сыграли -- солдат выиграл, в другой -- опять солдат выиграл... Сколько ни ухитрялись черти, сколько ни плутовали, а все деньги спустили солдату. Забрал солдат целую кучу золота и говорит чертям: "Будет, что ли? Или отыгрываться хотите?" Черти порешили отыгрываться. "Постой, служивый! -- кричат ему. -- Есть у нас в запасе еще шестьдесят четвериков серебра да сорок четвериков золота". И приказал старшой черт, Дедушка Лысый, маленькому чертенку таскать сначала серебро. Сели опять играть -- опять солдат обыгрывает. Чертенок таскал-таскал, все серебро перетаскал, умаялся и говорит старшому, Лысому Дедушке: "Дедушка! Больше нету". -- "Таскай, пострел, золото!" Принялся чертенок за золото, перетаскал все мешки, целый угол завалил... И золото выиграл солдат. "Дедушка, больше нету!" -- говорит чертенок старшому. "Играй в долг, после отдадим!" -- кричат черти солдату. "Да в долг я и медного гроша вам не поверю", -- говорит солдат. Жалко стало чертям своих денег, да и обидно, что солдату такое счастье привалило. Стали черти приступать к нему, да как заревут: "Разорвем его, братцы! Съедим его!" "Еще посмотрим, кто кого съест", -- говорит солдат. Схватил он свою котомку, распахнул и спрашивает: "А это что?" "Котомка", -- говорят черти. "А если котомка, -- полезайте в нее!" Только вымолвил он эти слова, и полезли черти в котомку. Лезли-лезли, набились, как сельди в бочонок, пищат, давят друг друга. Когда все влезли, солдат завязал котомку покрепче и повесил на гвоздь, сам стал золото да серебро пересчитывать. Поутру посылает царь своих людей: "Ступайте, проведайте, что с солдатом деется. Коли разорвала его нечистая сила, так приберите его косточки". Вошли царедворцы во дворец, смотрят -- и глазам не верят: солдат по горницам похаживает да трубочку покуривает. "Здорово, служивый! Не чаяли тебя в живых видеть. Ну, как ночевал, как с чертями поладил?" -- "Что черти! Вы посмотрите-ка лучше, какую уйму серебра да золота я у них выиграл!" Посмотрели царские люди и еще больше вздивовались, а солдат им наказывает: "Приведите, братцы, поживее двух кузнецов, да пусть наковальню и два молота захватят". Сказано -- сделано. Пришли кузнецы с наковальнею и с молотами. "Ну-ка, -- говорит солдат, -- снимите эту котомку да приударьте ее по-кузнечному". Стали кузнецы снимать котомку со стены и говорят промеж себя: "Ишь, какая тяжелая! Черти, что ли, в ней напиханы?" А черти откликаются: "Мы, батюшки! Мы, родимые!" Кузнецы поставили наковальню, положили на нее котомку, да как приударят по ней молотами по-кузнечному... Жутко пришлось чертям, невмоготу стало терпеть, и стали они вопить: "Смилуйся, служивый! Выпусти на вольный свет! Вовек тебя не забудем, а уж сюда больше ни ногой, всем закажем, за сто верст обегать будем!" "Стойте!" -- говорит солдат кузнецам. Развязал он котомку: черти так и прыснули, повыскакивали все и без оглядки бросились бежать домой -- в преисподнюю. А солдат -- не промах: ухватил старшого черта, Дедушку Лысого, за ногу и говорит: "Постой, погоди, лысый черт, давай сперва мне расписку, что будешь мне верно служить". Нечего делать: уколол себе черт лапу и кровью написал расписку. Солдат спрятал расписку и отпустил черта, а сам пошел к царю. "Молодец, служивый! -- говорит царь солдату. -- Спасибо тебе". "Рад стараться, ваше величество!" -- отвечает солдат. Царь наградил его за службу и оставил жить при себе. И стал солдат жить-поживать без нужды и забот: всего у него вдоволь, денег куры не клюют, люди ему в пояс кланяются. Задумал он жениться: приискал себе невесту, сыграл свадьбу, а через год и сын у него родился. Раз приключилась мальчику хворь; много лекарей перебывало, много лекарств перепробовали, а все толку нет, только даром деньги солдат платил. Вспомнил тогда он, что черт, Дедушка Лысый, дал ему когда-то расписку на верную службу. Нашел он эту расписку и сказал: "А ну-ка, лысый черт, стань передо мной, как лист перед травой! Посмотрим, как ты слово свое сдержишь". А черт тут как тут. "Здравствуй, служба! Что твоей милости угодно?" -- "Да вот что: сынишка у меня что-то прихворнул, так не возьмешься ли его вылечить?" -- "Отчего не взяться. Первым долгом давай мне стакан". Солдат подал. Черт налил воды в стакан, поставил больному в головах и говорит солдату: "Поди-ка, посмотри на воду". Солдат смотрит в стакан, а черт его спрашивает: "Ну, что видишь?" -- "Вижу, Смерть стоит". -- "Где?" -- "У сына в ногах". -- "Ну, коли в ногах, так ладно: будет здоров, а кабы в головах стояла -- непременно бы помер. Теперь возьми воды из стакана и брызни на больного". Солдат так и сделал, и мальчик выздоровел в ту же минуту. "Спасибо за науку", -- сказал солдат и отдал черту расписку. "Теперь я лекарем буду, -- говорит, -- народ буду пользовать". И стал солдат лечить князей, бояр и простой народ; только посмотрит в стакан, сейчас же и узнает, кому помереть, кому выздороветь. Вошел солдат в великую славу: издалека к нему лечиться приезжали, а побогаче люди к себе на дом приглашали. Раз случилось самому царю захворать. Он лекарей и звать не стал, а прямо послал за солдатом. Явился солдат, налил в стакан воды, поставил царю в головах и посмотрел. Плохо дело! Смерть в головах стоит. "Ваше величество! Никто вас не может вылечить. Самую малость вам жить осталось". Разгневался царь на эти слова. "Как так? Князей-бояр ты вылечивал, а меня, царя, не хочешь вылечить! Да разве я хуже их? Сейчас велю тебя казнить!" Стал солдат думать крепкую думу: как ему быть? И начал он просить Смерть: "Отдай ты царю мой век, а меня умори! Лучше мне помереть своей смертью, чем лютую казнь претерпеть". Смерть кивнула головой и стала в ногах у царя. Взял солдат воды, обрызнул царя -- и тот выздоровел. Стал тогда солдат просить у Смерти: "Дай мне сроку хоть на три часа, только домой сходить, с женой, с сыном проститься". "Ступай", -- говорит Смерть. Пришел солдат домой, лег на кровать, а под голову свою котомку положил; лежит-полеживает да трубочку покуривает. Вдруг Смерть тут и есть. "Ну, служивый, -- говорит, -- прощайся скорее: всего три минуточки осталось тебе жить на белом свете". Солдат потянулся, достал из-под подушки котомку, распахнул ее и спрашивает: "А это что?" Поглядела Смерть и отвечает: "Котомка". "А коли котомка -- полезай в нее!" Нечего делать: влезла Смерть в котомку. Солдат -- куда хворь его девалась! -- вскочил с кровати, завязал котомку крепко-накрепко, вскинул ее на плечи и пошел в дремучие леса. Забрался в самую непросветную глушь, куда и зверь не зарыскивал, и птица не залетывала, повесил котомку на осине, а сам воротился домой. С той поры перестал народ помирать: родиться родятся люди, а не помирает никто. Много лет прошло, солдат все котомки со Смертью не снимает. Идет он раз по улице, а навстречу ему бредет старушка древняя-древняя: глазами ничего не видит, волосы повылезли, зубы повывалились, руки-ноги трясутся, в которую сторону ветер подует, в ту и валится. "Вишь, какая старая, -- говорит солдат. -- Давно пора помирать тебе, бабушка". -- "Сама знаю, что пора, батюшка, -- говорит старуха. -- Я бы и рада на покой, да без Смерти земля не принимает. Как посадил ты Смерть в котомку, оставалось всего моего житья на белом свете один только час. Я было сначала и обрадовалась пожить подольше, да под старость -- жизнь не на радость. И тебе, служивый, это -- от Бога непрощаемый грех! Много душ на этом свете по твоей милости так же, как я, ни к чему мучаются". Вот солдат и стал думать: "Видно, придется мне Смерть на волю выпустить. Уж пускай уморит меня. И без того на мне грехов много". Собрался солдат и пошел в дремучие леса. Подходит к осине и видит: висит котомка по-прежнему и качает ее ветром в разные стороны. "Здорово, Смерть! -- говорит солдат. -- Что ты, жива еще?" "Жива, батюшка", -- отзывается Смерть чуть слышно из котомки. Снял солдат котомку, развязал и выпустил Смерть на волю. "Теперь, -- говорит, -- я в твоей воле: бери меня, коли хочешь!" Куда тебе! Бросилась Смерть бежать со всех ног, куда глаза глядят, кричит: "Пускай тебя кто хочет морит, а я не стану!" Только солдат ее и видел. Воротился солдат домой и стал жить-поживать на белом свете. Жил-жил, даже надоело. Думалось, и конца не будет, да вот недавно полез, пьяный, в подвал за вином, свалился с крутой лестницы и сломал себе шею вовсе. Ну, без головы, как ни вертись, а жить нельзя. Тут его Смерти волей-неволей уж пришлось взять.

Прослужил солдат Богу и великому государю сполна двадцать пять лет, получил чистую отставку и пошел домой на родину. Шел-шел, попадается ему навстречу убогий нищий и просит милостыньку. А у солдата всего-то капитала – три сухаря. Отдал он нищему один сухарь и пошел дальше. Попадается ему другой нищий, кланяется и тоже просит милостыньку. Солдат подал и ему сухарь. Опять пошел дальше своей дорогой и повстречал третьего нищего – старика седого как лунь. Кланяется старик, просит милостыньку. Вынул солдат из ранца последний сухарь и думает: «Целый дать – самому не останется; половину дать – против тех двух нищих старика обидеть. Нет, лучше отдам ему целый сухарь, а сам обойдусь как-нибудь». «Спасибо тебе, добрый человек! – говорит старик солдату. – Теперь скажи мне: чего желаешь, в чем нуждаешься? Может быть, я тебе в чем и помогу». Хотел солдат пошутить и говорит: «Коли есть у тебя карты, подари на память». А старик вынул из-за пазухи карты и подал солдату. «Вот, – говорит, – тебе карты, да еще не простые: с кем станешь играть, того наверно обыграешь. Да вот еще тебе котомка холщевая. Если встретится тебе на дороге зверь или птица и захочешь ты их поймать, распахни котомку и скажи: „Полезай сюда“ – и будет по-твоему». – «Спасибо, дедушка», – говорит солдат; взял котомку, попрощался со стариком и пошел своей дорогой.

Шел он немало и пришел к озеру, а на том озере плавали три диких гуся. «Попробую-ка я свою котомку», – думает солдат. Распахнул котомку и говорит: «Эй вы, дикие гуси, летите-ка сюда!» И только солдат эти слова вымолвил, как снялись гуси с озера и прилетели прямо в котомку. Солдат ее завязал, закинул за плечи и пошел дальше.

Шел он, шел и зашел в чужеземное государство, в неведомый город, и первым долгом – в трактир, перекусить чего-нибудь и отдохнуть с дороги. Сел за стол, подозвал хозяина и говорит: «Вот тебе тройка гусей. Этого гуся ты мне зажарь, этого на водку променяй, а этого себе за хлопоты возьми». Сидит солдат в трактире и угощается: выпьет рюмочку да гусем закусит. И вздумалось ему посмотреть в окно. А из окна был виден царский дворец. Смотрит солдат и дивится: выстроен дворец на славу, а ни в одном окне целого стекла нет – все перебиты. «Что за притча? – спрашивает солдат у хозяина. – Кто же это смел во дворце окна перебить?» И рассказал тут трактирщик солдату диковинную историю. «Построил, – говорит, – наш царь себе дворец, а жить в нем нельзя. Вот уже семь лет он стоит пустой: всех нечистая сила выгоняет. Каждую ночь собирается там чертовское сонмище: шумят, кричат, пляшут, в карты играют».

Солдат недолго стал раздумывать: развязал ранец, вынул оттуда запасной мундир, надел его, заслуженную медаль прицепил и явился к царю. «Ваше царское величество! – говорит. – Позвольте мне в вашем пустом дворце одну ночь переночевать». – «Что ты, служивый! – говорит ему царь. – Бог с тобой! Много смельчаков бралось ночевать в этом дворце, да никто жив не вернулся. Да ты знаешь ли, что во дворце творится?» – «Знаю все, ваше величество! Только ведь русский солдат в огне не горит, в воде не тонет. Служил я Богу и великому государю двадцать пять лет, в сраженьях бывал, турку бивал, да вот же жив остался; а то за одну ночь у тебя помру!» Сколько ни уговаривал царь солдата, тот все на своем стоит. «Ну, – говорит царь, – ступай с Богом, ночуй, если хочешь; я с тебя воли не снимаю».