Скончался александр гаррос. Александр Гаррос. Жил, писал, любил. Александр Гаррос: Молодой хозяин

О том, с чем ей пришлось столкнуться в Пенсионном фонде, занимаясь оформлением пенсии для своих детей по потере кормильца. Напомню, что в апреле 2017 года в Тель-Авиве умер муж Анны Старобинец, писатель Александр Гаррос.

"Я в ярости. В ярости и в тоске. Весь день провела в Хамовническом отделении ПФР (Пенсионный Фонд России). Потому что моим детям - да и мне, кстати, - полагается пенсия по потере кормильца. А пенсиями у нас ведает ПФР. А ПФР - это ад на земле.

Я подготовилась. Я в течение месяца собирала - и собрала - хренову тучу документов, список которых они мне выкатили с учетом всех наших обстоятельств. А обстоятельства, как известно, шокирующие, т.к. «кормилец» имел наглость родиться в Белоруссии, жить в Латвии и иметь латвийский паспорт, завести жену и детей в Российской Федерации, а потом еще и умереть в Израиле, и все это, соответственно, зафиксировано в документах на самых разных языках. Поэтому, помимо обычной кипы документов, необходимой в таких случаях, я еще сделала нотариальные переводы всего на свете, получила справку из Латвии о том, что там нам пенсия не полагается, и т.д. и т.п.

Я получила выписку из домовой книги. Я сделала дубликат свидетельства о рождении дочери, потому что старый побледнел, а бледные документы чиновники прочесть не в состоянии. Я сделала обоим детям чертовы СНИЛСы, потому что без СНИЛСов оформить им пенсию по потере невозможно. Весь холл отделения увешан рекламными брошюрками типа «Зачем моему ребенку СНИЛС» или там «Пять причин, по которым нужно сделать ребенку СНИЛС». В брошюрках какие-то невразумительные причины - не могут же они честно написать, что СНИЛС «моему ребенку» нужен исключительно для того, чтобы пять снулых государевых теток в нарядных шарфиках с триколором и буковками «П», «Ф» и «Р» каждый день перекладывали туда-сюда двадцать дополнительных бессмысленных бумажек и тыкали одним пальцем в клавиатуру, вводя одни и те же данные в десять разных форм (копи-пейст для слабаков).

И вот я здесь, в окошке сотрудницы ПФР Зенинковой Елены Михайловны. С горой документов. Я заполняю бесконечные анкеты, с абсолютно одинаковыми данными, во множестве экземпляров, я ставлю подписи, я даю бесчисленные обязательства вернуть Пенсионному Фонду в течение пяти дней их эту копеечку, которую они мне заплатят в связи со смертью моего мужа, если я, ни дай бог, трудоустроюсь на постоянную работу. Я пишу объяснительную, почему предоставляю дубликат свидетельства о рождении дочери, а не изначальный документ. Я пишу заявление, что хочу получать пенсии несовершеннолетних детей на свой банковский счет. Мы с Еленой Михайловной тратим целый шишкин лес бумаги, но ведь это для дела - чтобы у детей были пенсии.

А он у вас работал на территории России? - спрашивает Елена Михайловна. «Он» - это так в ПФР называется мой муж Александр Гаррос.
- Он работал в разных СМИ по контрактам.
- То есть у него был СНИЛС?
- У него не было СНИЛСа. Он был иностранцем и работал за гонорары.
- Если у него не было СНИЛСа, значит, он не делал пенсионные отчисления в пенсионный фонд, значит, он не работал на территории РФ. А это значит, что ваши дети не имеют права на страховую пенсию по потере кормильца, а только на социальную. А социальную пенсию мы вам будем перечислять только с момента принятия документов. То есть то что он у вас умер несколько месяцев назад нам не важно. За период с его смерти и до принятия нами документов вы у нас денег не получите.
- А какое отношение к моим детям, гражданам России, потерявшим отца, имеет тот факт, что их отец не имел в России права на получение пенсии?
- Потому что у него не было СНИЛСа.

Елена Михайловна погружается в изучение свидетельства о смерти. Оно на иврите. К нему подшит нотариальный перевод на английский, на латышский и на русский. В Елене Михайловне, вероятно, от такого количества языков, происходит короткое замыкание.
- Где тут написано, что он умер? - показываю. - Где тут написано, когда он умер? - опять показываю.
Но лампочки продолжают мигать. Елена Михайловна листает свидетельство о смерти моего мужа на всех языках. Пытается осилить иврит, потом латышский, мелькает какая-то радость узнавания от английского, потом, уже раз, наверное, в пятый она снова долистывает до русского варианта, но именно он почему-то вызывает у нее самое сильное неприятие:
- Этот документ я не могу принять. Тут у вас оригинал, а к нему подшит нотариальный перевод.
- И что?
- То что мы с оригиналов, если они по-русски, делаем ксерокопию, а нотариальные переводы мы забираем себе. А ваш перевод подшит к оригиналу. Мы не можем его забрать.
- Ну так сделайте ксерокопию!
- По нашим правилам ксерокопии делаются только с оригиналов. А нотариальные переводы мы забираем. Вам нужно сделать еще один перевод и нам принести.

…Елена Михайловна погружается в изучение моего свидетельства о браке. Снова перебирает все свидетельства о смерти на всех языках. Хмурит брови, что свидетельствует о напряженной работе мысли. Рассматривает свидетельство о рождении дочери. Потом сына. Свидетельство о рождении сына на латышском, тоже с нотариальным переводом. Елена Михайловна на минуту подвисает. Потом тычет пальцем в свидетельство дочери.
- Тут у вас Гаррос с одной «сэ». Тут написано, что отец ребенка - Александр Гаррос.
- И что?
- А тут вот, в свидетельстве о браке - с двумя «сэ»: Гарросс. И не Александр, а Александрс.
- В латышском языке ко всем мужским именам и фамилиям прибавляется «эс», - объясняю я. - Александрс, Иванс, Левс. Это их правила грамматики. При нотариальном переводе на русский «эс», как правило, убирают, потому что в русском таких правил нет. Но иногда оставляют, то есть просто копируют написание из паспорта.
Она смотрит на меня мутным взглядом:
- По документам получается, то что отец девочки и ваш муж это как бы два разных человека.
- Вы издеваетесь, да? У меня умер муж, у детей - отец, а вы мне рассказываете про разного человека.
- Я все понимаю, но тут одно сэ, а тут два, это как бы разные фамилии. И вот Александрс - это же другое имя, не Александр.
- По правилам латышского языка к именам в мужском роде прибавляется «эс», - говорю я как можно медленнее.
- Я не знаю. Я сейчас пойду к начальнице узнавать.
Елена Михайловна удаляется минут на тридцать. Возвращается окрыленная.
- Начальница сказала, то что вы должны нам предоставить справку из посольства Латвии об идентичности имени.
- Об идентичности чему?
- Об идентичности имени с «сэ», которое у него в паспорте, и имени в вашем свидетельстве о браке, которое без «сэ».
- Свидетельство о браке выдано российским ЗАГСом. Насколько я понимаю, консульство Латвии не вправе подтверждать никакие документы, выданные другими странами.
- Моя начальница сказала, то что они должны выдать такую справку.
- Я боюсь, что консульство Латвии не подчиняется вашей начальнице.
- Ничего не знаю, она сказала принести справку.

Мы идем к начальнице, руководителю клиентской службы Золотаревой Елене Павловне. Я снова рассказываю ей про особенности латвийского языка: «эс» в мужском роде. Объясняю, что консульство Латвии не будет проводить сравнительный анализ документов, выданных Латвией и российским ЗАГСом. Елена Павловна раздраженно звонит «самому главному начальнику». Самый главный говорит, что без справки из консульства Латвии об идентичности имени Александр и Александрс пенсию моим детям назначить никак невозможно.
- Поняли, да? Начальник сказал, чтобы вы взяли справку.
- А если консульство Латвии не выдаст такую справку?
- Тогда мы вам пенсию не назначим! - жизнерадостно отвечает Елена Павловна.
- Вы издеваетесь?
- Нет.
- Вы можете выдать мне бумагу с формулировкой, какой именно документ, какую именно справку, какую, я не знаю, форму вы хотите получить от консульства Латвии?
- Справку об идентичности.
- Вы можете выдать мне бумагу с запросом?
При этих словах лицо Елены Павловны вдруг светлеет.
- Запрос, - мечтательно говорит она. - Точно. Мы сделаем запрос. Сами.
- Отлично, - говорю. - У Латвийского консульства есть электронная приемная. Они довольно быстро отвечают на письма.
- Мы не пользуемся электронной почтой, - говорит начальница Елена Павловна.
- Что?
- Мы. В пенсионном фонде России. Не пользуемся. Электронной почтой, - с гордостью чеканит она. - У нас тут вообще нет интернета. Мы им не пользуемся.
- Именно в вашем отделении?
- Нет, вообще в Пенсионном фонде. Мы пользуемся только почтой России.
- В 21 веке вы не пользуетесь интернетом и электронной почтой?
- Именно так.
- То есть вы собираетесь запросить эту справку у консульства Латвии при помощи почты России?
- Да. И они по нашим правилам должны нам прислать документ тоже почтой России. Причем не позднее, чем через 90 дней, а иначе мы не примем документ.
- И пока вы будете почтой России отправлять им запрос, который они не факт, что прочтут, а потом ждать ответа по почте, который они не факт, что отправят, мои дети не будут получать эту пенсию по потере кормильца, я правильно понимаю?
- Именно так.

Возвращаемся в будку к Елене Михайловне. Я пишу заявление о несогласии с их требованиями и фотографирую его под крики:
- Фотографировать наши документы запрещено!
- Ваш документ - это лист А4, на которым я собственной рукой написала текст собственного сочинения и расписалась?
- Да!
Я подписываю еще ворох бумажек, среди которых - информирование меня на тему того, что среди документов недостает «справки с посольства об идинтичности ФИО» (орфография сохранена), которую вправе запросить ПФР либо я.
- Дайте уже мне этот запрос, я сама его отнесу в консульство, - говорю я. - А то вы годами будете развлекаться с почтой России.
- Начальница сказала вам запрос не давать.
- Почему это?
- Я не знаю, так она сказала.
- Тогда дайте мне письменный отказ в выдаче.
- Начальница сказала вам ничего не давать.

Пенсионный фонд Российской Федерации

(репост, наверное, не помешает - но и вряд ли поможет)"

Жизнь всегда заканчивается смертью. Так устроен мир. Есть ли что-нибудь после жизни, никто не знает. Оттуда еще никто не возвращался, чтобы рассказать об этом. Особенно бывает горько и обидно, когда уходит молодой, талантливый, полный жизни человек, который не сделал и десятой доли из того, что мог. Может это природа (как считали братья Стругацкие) убирает людей, которые слишком близко подошли к разгадкам ее тайн и могут нарушить гомеостаз? Так 6 апреля 2017 г. ушел от нас журналист и писатель Александр Гаррос. Ему было 42 года.

Жизнь

Гаррос родился в Белоруссии в г. Новополоцке в 1975. Семья переехала в Латвию, когда он был совсем маленьким. В Риге он закончил школу и учился в университете. Александр Гаррос, биография которого началась в Советском Союзе, мог получить в Латвии лишь статус "негражданина". В журнале "Сноб", говоря про себя, Гаррос определил свою национальность - "советский человек".

В 2006 г. он переезжает в Москву, где поступает на филфак МГУ и начинает работать журналистом. Он заведовал отделами культуры в "Новой газете", в журнале "Эксперт", был колумнистом журнала "Сноб". Вместе со своим давним другом, однокашником и коллегой по работе в Риге, он написал четыре романа. Роман (Голово)ломка в 2003 г. получил премию "Национальный бестселлер".

Александр был женат на писательнице Анне Старобинец. Они воспитывали дочь и сына.

Творчество

Вместе с писатель Александр Гаррос сочинил четыре романа. Это "Чучхе", "Серая слизь", "(Голово)ломка", "Фактор фуры". Эти романы переиздавались много раз и вызывают постоянный читательский интерес. Можно по-разному интерпретировать жанр и смысл этих произведений, написанных своеобразным языком. Их можно считать и социальными романами, и триллерами, и даже литературными провокациями. Где-то в глубине существует вечная тема русской литературы - "трагедия маленького человека", который становится страшен. "Чучхе" позиционируется автором как киноповесть, где много важного сказано о постсоветской жизни. Главное для обычного читателя - это то, что оторваться от этих книг невозможно. Может быть это эффект совместного творчества двоих, как у братьев Стругацких. Возникает в два раза больше идей, своеобразный резонанс мыслей. Или, как писали Ильф и Петров "загадочная славянская душа и загадочная еврейская душа" находятся в вечном противоречии. Кстати, сам Александр Гаррос писал о себе, что он с "тремя кровями - латышской, эстонской и грузинской"

В 2016 г. Гаррос издал сборник "Непереводимая игра слов".

Родина не продается, эту проблему надо как-то решать

Так написано на обложке. В предисловии к сборнику автор пишет, что медийная скорость сейчас возросла до невероятных величин. Если во времена бумажной прессы могла жить несколько дней, то сейчас она иногда устаревает прежде, чем кто-либо успел ее опубликовать. Авторы превращаются в литературных зомби, не успев даже слова сказать. Культуре в этих новых реалиях и посвящен сборник, статьи которого читаются на одном дыхании.

Смерть

В 2015 г. у Александра обнаружили рак пищевода. Старшей дочери Гарроса тогда было 11 лет, младшему сынишке всего 5 месяцев. Его жена Анна Старобинец обратилась тогда публично ко всем, кто может помочь. Благотворительные фонды на взрослых пациентов практически ничего не дают, а лечение требовалось срочное и дорогостоящее. Она написала как дорог ей Саша, как он помогал ей в трудные моменты жизни, как она его любит и теперь ее очередь помогать ему. Она написала это просто, искренне, очень трогательно. Каждый, кто прочитал, почувствовал их беду. Анна рассказывала, что к ней подходили незнакомые люди на улице и предлагали деньги: 100, 200 руб., у кого сколько было в кошельке.

Деньги удалось собрать. Гаррос прошел курс лечения в Израиле. Ему была сделана операция, проведена химиотерапия. Лечение помогло, наступила ремиссия. Казалось бы, болезнь побеждена! Впереди длинная жизнь и множество планов. Но, увы, улучшение оказалось недолгим. Состояние Саши ухудшалось день ото дня, его мучила одышка и отеки, не прекращались боли. Достаточно травматичное лечение не помогало. Болезнь взяла свое и 6 апреля 2017 г. Александра Гарроса не стало.

Саша умер.Бога нет

Написала Анна Старобинец на своей странице в социальной сети "Фейсбук", когда Александр перестал дышать. Ее отчаяние можно понять.

Жизнь продолжается

Похоронен Александр Гаррос в Риге, на Ивановском кладбище.

В сети до сих пор существует и активно посещается страничка Гарроса в "Фейсбуке".

Там пишут и его друзья, и люди, которые сопереживали ему и для которых он стал дорог. В сети по-прежнему существуют его статьи, комментарии. Александр Гаррос, книги которого читают тысячи людей, продолжает жить.

"Жил, писал, любил" - на могиле Стендаля. Эти же слова определяют и Александра Гарроса.

Четыре месяца назад мы с ним сидели в кафе у метро «Спортивная», он пил пиво и ругал , прочитанную в рукописи.

Он уже перенес тяжелую операцию, но был веселым и спокойным. Он был готов к смерти и прямо смотрел в ее желтые глаза.

Он сказал: жаль, мой сын слишком мал и меня не запомнит.

Я ответил: твой сын прочитает твои книги и будет знать про тебя все.

Звездный час его случился в 2003 году. Писатели Гаррос и Евдокимов получили премию «Национальный бестселлер» за роман «[Голово]ломка» .

Тогда были хорошие времена для литературы - как теперь понимаем мы из сегодняшнего дня.

Книги стоили недорого, и люди охотно их покупали. Интернет не был столь развит. Модой управляли качественные журналы.

Эти двое, рижане Гаррос и Евдокимов - обоим не было и тридцати, - идеально вписались в те хорошие новые времена. Красивые, харизматичные, раскованные. Они были героями журналов и воспринимались публикой как настоящие небожители.

«[Голово]ломка» и последующие три романа тандема Гаррос - Евдокимов получились действительно очень свежие и смелые, любопытные, остроумные и обаятельные.

Дыра в пространстве, оставшаяся после его ухода, затянется не сразу.

Мы очень хотим верить в великое будущее нашей страны и нашего народа, но мы знаем: тонок слой настоящих людей, и в какую область ни пойди - в литературу ли, в политику, в управление государством, в кино, в газетное дело, - надежных профессионалов, честных и сильных людей или мало, или недостаточно.

Теперь стало меньше на одного.

Поторопитесь восхищаться человеком, ибо упустите радость.

С писателями иметь дело трудно. Писателей надо очень любить, чтобы выносить их истерики, обиды, эгоизм, постоянные требования денег. Писатели — это почти всегда женщины, даже те, которые при бороде и в штанах. Когда на редакторском пути попадаются писатели-мужчины, радуешься им, как обретению родной души. Таким очень мужским писателем для меня был и остается Саша Гаррос. Даже не знаю, что мне в нем больше нравилось — неспешная повествовательная манера письма или какое-то внутреннее, непоколебимое спокойствие. Когда пришло печальное известие о его болезни, я спросил Аню, как он? «Саша держится как самурай», — ответила она. Думаю, так и было. Что-то такое самурайское чувствовалось в его характере: сознание собственного долга перед семьей, детьми, женой, перед своим писательским даром, наконец. И к жизни, и к своим текстам он относился всерьез. Что не мешало ему быть в общении ироничным, легким, доброжелательным. Но внутри камень. Не сдвинешь.

Я это ощутил уже во время нашей встречи, когда он пришел договариваться о своем переходе из «Новой газеты» в «Сноб». Встретились в «Хлебе Насущном» на Новом Арбате. Кажется, он приехал на велосипеде. Очень румяный, очень молодой. Серьга в правом ухе, очки в модной оправе. Шорты. Мне сказали, что он автор двух романов, один из которых назывался «Серая слизь».

«И при чем тут “слизь“»? — неудоумевал я, глядя, как он жадно уплетает булку, запивая ее кофе. Казалось, что передо мной сидит сама молодость российской литературы. Без всех совписовских комплексов своих предшественников, без страха быть не услышанными и напечатанными, без опасений, что кто-то обойдет на повороте и первым займет место «у колонн». За час с небольшим нашего разговора Саша ни о ком из братьев литераторов не сказал плохо или пренебрежительно. Он вообще ни о ком никогда не говорил плохо. Мне это очень в нем нравилось.

Мы сразу начали обсуждать, про кого он хотел бы написать в «Сноб». Промелькнули имена Максима Кантора, Захара Прилепина, Олега Радзинского. К одному надо было лететь в Бретань, к другому в Ниццу, к третьему в Нижний Новогород. Запахло богатой и разнообразной журналистской жизнью с суточными в евро, отелями, международными рейсами. У Саши заблестели глаза.

— А вообще у меня жена тоже писатель, — сказал он, сделавшись совсем пунцовым. — . Может, у вас для нее тоже работа найдется?

Ему было невмоготу думать, что он не сможет разделить все эти сверкающие миражи и денежные перспективы со своей женой.

— И Аню привлечем, — пообещал я.

Фото: Данил Головкин / Сноб Интервью с Михаилом Горбачевым

Что-то из того, о чем мы говорили тогда в «Хлебе Насущном», сбылось, что-то нет. Было несколько его ярких текстов, которые прочли все, было наше совместное , которое мы взяли с ним как бы на два голоса. И теперь, когда я читаю его, так явственно слышу голос Саши. Так надо общаться со старшими. Уважительно, но без подобострастия, внимательно, но без колючего, ироничного прищура. В общем, с нежностью, которую он прятал за своим хипстерским обликом крутого и насмешливого рижанина, приехавшего покорить Москву. И покорил, и покорил...

Про его последний год знаю, как и все, из постов Ани. День за днем, обыкновенная трагедия, пытка надеждой, пытка отчаянием. Не открывающеееся, наглухо замурованное окно в больничной палате в Тель-Авиве, где он умирал, за которым виднелись море и небо.

Кто-то написал, что Саша и Аня стали светскими персонами, за судьбой которых следила вся просвещенная общественность с содроганием и... любопытством. Чужие драмы всегда привлекают. Не берусь судить, надо ли из болезни близких делать сериал или нет. Мы давно живем в новой медиа-реальности, которая диктует свои законы. Знаю одно: если так было легче Ане, значит, так надо. К тому же жена для писателя, да еще сама писатель, — это единственный шанс не умереть ему до конца. По крайней мере, тут Саше точно повезло.

Александр Гаррос:
Молодой хозяин

Захар Прилепин — успешный писатель, человек с репутацией маргинала и радикала, с прошлым омоновца, в 90-е воевавшего в Чечне, и член запрещенной партии национал-большевиков. Он дружит с завзятыми либералами. И он же общается с Сурковым и ходит на чай к Путину

Ушел из жизни гражданин страны, которой еще нет

Четыре слова Анны Старобинец в фейсбуке - «Саша умер. Бога нет». Четыре слова, а за ними вечность - подвиг любви и верности, борьба с тяжелым недугом, полет-полет-полет... вне времени, гражданства и скользких нелепых слов. Еще в 2015-м у писателя, журналиста, культуролога Александра Гарроса обнаружили рак. И вот сейчас его героический марафон подошел к концу: в возрасте 41 года он скончался в Израиле.

Александр Гаррос. Кадр телесюжета Polaris Lv.

Не хочется фальши в словах, не хочется каких-то разборов его творений - будь то «[Голово]ломка» (в соавторстве с Алексеем Евдокимовым), за что был взят «Национальный бестселлер» в 2003-м, будь то «Чучхе» и прочие романы. Сейчас не об этом. Сейчас о главном. И главное скажет человек, на это имеющий право. Дмитрий Быков.

- Гаррос был ярок и актуален, так страшно, что приходится ставить точку...

Прежде всего, Гаррос - был человеком с абсолютным вкусом и абсолютным чутьем. И в последние годы он более был известен не как соавтор Евдокимова (Евдокимов теперь работает один), а как культуролог: его статьи о культурной ситуации, которые сейчас вошли в книгу «Непереводимая игра слов», - это абсолютный эстетический камертон. Но, кроме того, Гаррос был, наверное, одним из лучших людей, которых я знал...

- Чисто с человеческой точки зрения...

Да, он чистый, образцово гармоничный. Он был последним дитя советской эпохи, и мне очень мучительно знать, что он был человеком без гражданства. Потому что родился он в Белоруссии, был грузином по отцу, большую часть жизни прожил в Прибалтике (и работал там много), потом переехал в Москву, потом два года жил в Барселоне. Он был человеком мира, - и, с одной стороны, это хорошо, потому что этот космополитизм ему дал возможность много видеть и много испытать. А с другой, он был человеком бездомным - в смысле метафизическом. Потому что именно Советский Союз был его родиной; причем, страна таких совершенно новых людей, которые появились на излете ее существования... И умер он в Израиле только потому, что там лечился. И вот эти его блуждания по карте, - не знаю, были ли они легки ему, - но знаю, что чисто бюрократические проблемы с гражданством его донимали.

- При всей его тонкости и уме...

Вообще он был гражданином той страны, которой еще нет. Я знаю много таких людей - людей слишком хороших и слишком умных, чтобы принадлежать к какому-то одному племени, или к какому-то одному поколению, или к какому-то одному убеждению. Он был гораздо шире и умнее всего этого. И, конечно, абсолютное чудо - это то, что с Аней Старобинец эту двухлетнюю трагедию они прожили на людях, сумели прожить ее так публично, всё о ней рассказывая... Аня вела в фейсбуке подробную хронику его болезни. И вела не потому, что она рассчитывала на сочувствие, а потому, что у нее есть искреннее убеждение: трагедию надо делать достоянием людей, чтобы и им (людям) стало легче, чтобы и они перестали скрывать свои внутренние драмы. Они прожили тяжелейшие два года на людях, и я не знаю, кто еще так смог бы; это нечто невероятное - поведение на грани подвига, на грани самопожертвования. И какие-то аналогии можно найти... я не знаю... только в эпоху европейского модерна.

- Вот такая жизнь нараспашку...

Абсолютная. Они не скрывали ни Сашину болезнь, ни ухудшение его состояния; вот его умирание было подробно ими обоими описано. И это вовсе не эксгибиционизм. Это подвиг любви. Они сумели превратить это в подвиг любви. Потому что теперь многие из тех, кто скрывает свои страдания, кто переживает их в одиночку, - они теперь тоже смогут понять, что они не одни на свете. Вот это, на мой взгляд, самый значительный вклад Гарроса и Старобинец в нашу жизнь. Что они не побоялись свою трагедию прожить у нас на глазах. И это ужасно, конечно. Потому что я-то это все знал как их давний друг. А масса незнакомых людей за этим следила, читала Анин дневник, Сашин дневник, наблюдала за тем, как их дети это проживают (у них двое детей), и это всё очень мучительно. И то, как Аня продлевала Сашину жизнь, то, как она полностью подчинила себя его интересам, - это подвиг. Дай бог ей сил.