Главная → Крема → Рациональные и иррациональные типы личности. Рациональное и иррациональное в научном познании

Рациональные и иррациональные типы личности. Рациональное и иррациональное в научном познании

Проблема соотношения рационального и иррационального в познании. Всякая наука имеет свой объект и предмет исследования. В этих понятиях есть различие: объект может быть общим для ряда наук, предмет – специфичен. Что же является объектом и предметом философии? Как они взаимосвязаны? Какое место занимает философия в системе наук? И сводимо ли философское знание к научному, если философия затрудняется конкретизировать свой предмет и претендует на всеобщность? Все эти вопросы нуждаются в подробном рассмотрении.

Как известно, предметом специальных наук служат отдельные конкретные потребности общества – в технике, экономике, искусстве и др., – и у каждой из них свой предмет бытия. Научное мышление, по мысли Г. В. Ф. Гегеля (1770–1831), погружено в конечный материал и ограничено рассудочным постижением конечного. Философию интересует мир в целом , она устремлена к целостному постижению универсума . Она ищет первоначала и первопричину, в то время как частные науки обращены к явлениям, существующим объективно, вне человека, независимо от него. Они формулируют теории, законы и формулы, вынося за скобки личностное, эмоциональное отношение к изучаемым явлениям и тем социальным последствиям, к которым может привести то или иное открытие.

Человек мыслящий, как писал Иммануил Кант (1724–1804), способен формулировать единство в сфере опыта. Кант выделял два уровня этого мыслительного процесса: рассудок , который создает единство посредством опыта, и разум , создающий единство правил рассудка по принципам. Иначе говоря, разум организует не чувственный материал, не опыт, а сам рассудок . Таким образом, разум стремится свести разнообразие знаний рассудка к наименьшему числу принципов или достичь их высшего единства. Рассудок же способен подвести лишь под единство причины , т.е. природной закономерности. Но высшая задача науки – проникнуть в самую глубину природы, к первопричинам, первоистокам, первоначалам!

Главный принцип единства – единство целей . Философия – это наука, познающая цель , ради которой все развивается и движется, а значит, и благо (нравственные критерии). Таким образом, философия – это прежде всего мировоззрение . Из этого свойства философии проистекает проблема, связанная с соотношением рационального и иррационального в познании , т.е. с соотношением философии и науки.

Наука рациональна , она суть логическое обоснование; теоретически осознанное, универсальное знание предмета в его гносеологическом аспекте. Но наука – это и предмет, явление, действие, в основании существования которых лежит закон: формообразование, правило, порядок, целесообразность. Вместе с тем существует и явление иррационального , т.е. мощный, неведомый порыв; некое желание, не имеющее пока никакой причины; бессознательная сила. Высшая ступень в ряду объективации воли – человек: существо, наделенное разумным познанием. Каждый незнающий индивид сознает себя своей волей к жизни. Все прочие индивиды существуют в его представлении как нечто зависящие от его существования, что служит источником беспредельного эгоизма человека. Социальная организация, будучи лишь системой сбалансированных частичных воль, не уничтожает эгоизма: преодоление эгоистического импульса осуществляется в сфере искусства и морали.

Артур Шопенгауэр (1788–1860) определил иррациональное как волю к жизни . Согласно Шопенгауэру, в основании морали лежит чувство сострадания, нерациональное. Человек может испытывать и страдания, и счастье, коренящиеся в самой воле к жизни.

Иррациональное непознаваемо . Мистика – это попытка проникнуть туда, куда не проникает ни знание, ни созерцание, ни понятие. Но мистик не может сообщить ничего, кроме своих ощущений. Ему надо верить на слово, он никого не может убедить: это знание в принципе не сообщаемо . Философия же обязана исходить из общего для всех объективного знания, из факта самосознания. Она, по Шопенгауэру, находится между рационализмом и иррационализмом и должна быть сообщаемым знанием , т.е. рациональной. Для выражения общего знания философия использует понятия, категории. Ее главная задача – построение единой картины мира, в котором все взаимообусловлено. Однако иррациональное объективно ! Слепая вера в культ научно-технического разума (позитивизм), в логико-дедуктивные средства постижения истины в ХIХ – ХХ вв. привели к недооценке иррационального начала. А это сыграло роковую роль в истории человечества: перекос в сторону рационального не дал роду людскому ни счастья, ни покоя.

Принято считать, что проблема соотношения рационального и иррационального родилась в эпоху Нового времени и связана с именем Рене Декарта (1596–1650). Основной тезис Декарта сводится к следующему: «Мыслю, следовательно, существую» . Отсюда и недооценка роли иррационального, и преувеличение роли разумного. Родился и своего рода стереотип: если иррациональное – значит, негативное. Но все не так просто. Разум зачастую оказывается на границе морали: можно отнять у человека кусок хлеба, чтобы насытиться самому и не умереть с голоду. Поступок разумен, но безнравственен.

В чем же заключена специфика философского познания? В рефлексии! Под рефлексией понимаются мышление и сознание, обращенные на себя, на осознание собственных форм и посылок. Философская рефлексия отличается от рефлексии науки. Последняя замкнута на себя, часто исходит из положения о научности как единственном ориентире человеческого бытия (особенно это было характерно для ХVII – ХVIII вв.).

Особенности творческой деятельности; роль её в жизни индивида и общества.

Творчество - процесс деятельности, создающий качественно новые материальные и духовные ценности или итог создания объективно нового. Основной критерий, отличающий творчество от изготовления (производства) - уникальность его результата. Результат творчества невозможно прямо вывести из начальных условий. Никто, кроме, возможно, автора, не может получить в точности такой же результат, если создать для него ту же исходную ситуацию. Таким образом, в процессе творчества автор вкладывает в материал некие несводимые к трудовым операциям или логическому выводу возможности, выражает в конечном результате какие-то аспекты своей личности. Именно этот факт придаёт продуктам творчества дополнительную ценность в сравнении с продуктами производства.

Творчество - это:

§ деятельность, порождающая нечто качественно новое, никогда ранее не существовавшее;

§ создание чего-то нового, ценного не только для данного человека, но и для других;

§ процесс создания субъективных ценностей.

Отраслью знания, изучающей творчество, является эвристика .

По Бердяеву

С проблемой свободы Бердяев связывал решение проблемы возникновения нового и процессе творчества. Всякое действительно новое в мире возникает лишь через творчество, т. е. посредством проявления свободы духа. Творчество есть переход небытия в бытие через акт свободы. Иными словами, оно означает прирост, прибавление, создание того, чего еще не было в мире. Творчество предполагает небытие, подобно тому, как у Гегеля становление предполагает небытие. Из бытия же (которое вторично по отношению к свободе и подвержено объективации) возможно только истечение и перераспределение элементов данного мира.

В творческом акте человек выходит из замкнутой субъективности двумя путями: объективации и трансцендирования. На путях объективации творчество приспособляется к условиям этого мира. На путях же экзистенциального трансцендирования оно прорывается к концу этого мира, к его преображению, т. е. в действительность потенциальную, более глубокую.

Оценивая взгляды Бердяева на проблему творчества историки русской философии отмечали их противоречивость. Ибо творчество, с одной стороны, неизбежно ведет к объективации, а с другой - оно же призвано ее разрушить. Тем самым творчество как бы лишается всякого смысла и сводится лишь к «мессианской страсти». Однако Бердяев, видимо, и сам осознавал эту «нестыковку», поэтому оговаривается, что было бы ошибкой делать вывод, что творчество объективированное, продукты творчества в этом мире лишены значения и смысла. Без них человек не смог бы поддерживать и улучшать условия своего существования в этом мире. Он призван производить работу над материей, подчинять ее духу. Но, подчеркивает Бердяев, нужно понимать границы этого пути и не абсолютизировать его. Следует иметь в виду, что наступит эпоха, новый исторический зон, когда эсхатологический (конечный) смысл творчества будет полностью выявлен. Проблема творчества, таким образом, упирается в проблему смысла истории.

Экология жизни: Любому явлению в нашей жизни можно дать объяснение рациональное и иррациональное. Рациональное объяснение имеет под собой научную основу, эксперименты, опыты, доказательства. Иррациональное объяснение не имеет доказательной базы

Начну с одной истории. Пару лет назад после семинара в Екатеринбурге, ко мне за помощью обратился мужчина. Точнее помощь была нужна не ему, а его супруге. К тому моменту они состояли в браке уже 40 лет. Сразу после свадьбы они одолжили машину у родителей и отправились проводить медовый месяц на Черное Море. Путь не близкий.

По дороги они периодически останавливались в различных населенных пунктах. Когда просто отдыхали, когда заезжали в магазин за продуктами. В одной деревне они разговорились с местными жителями и выяснили, что в этой деревеньке проживает известная ведунья. Ей стало интересно и она напросилась на прием к ведунье, с целью узнать свое будущее. В процессе беседы ведунья сделала несколько предсказаний относительно того, что ждет ее в будущем и нужно сказать, что ничего трагичного и драматического в этих предсказаниях не было. Она поблагодарила ведунью и уже собиралась уходить, когда ведунья напоследок сказала: "А умрешь ты в 60 лет". Когда ко мне за помощью пришел ее муж, его жене было 59 лет.

У Жванецкого есть такой мини рассказ: "Мы все смеялись над ним, когда он за два года приглашал на день рождения. И вот завтра уже идти." Когда тебе предсказывают смерть через 40 лет, то это вроде далеко. Но когда-то эти 40 лет проходят. По словам мужа, последний год жена прожила в депрессии, постоянно рассуждая о смерти, предсказанной ей через год. Муж прибегал к различным способам, пытаясь доказать безосновательность такого предсказания. Многочисленные медицинские обследования показали исключительное здоровье для ее возраста. И все же предсказанию ведуньи она верила гораздо больше, чем врачам, мужу и другим людям.

Мужчина попросил поговорить с его женой и убедить ее в том, что предсказание это не приговор. К сожалению мне пришлось отказаться. Но я сказал, что нужно сделать, чтобы исправить ситуацию. Почему я отказал?

Оказалась, что женщина всегда верила в сверхъестественное. В колдунов, магов, ведунов. Увлекалась гороскопами, но в последние года активно посещала церковь и даже появилось негативное отношение к предсказателям, колдунам и ясновидящим. Поэтому я посоветовал, раз уж она окунулась в веру, чтобы с женщиной поговорил батюшка. Объясню почему.

Любому явлению в нашей жизни можно дать объяснение рациональное и иррациональное. Рациональное объяснение имеет под собой научную основу, эксперименты, опыты, доказательства. Иррациональное объяснение не имеет доказательной базы. Его невозможно не подтвердить, не опровергнуть. Когда работал в медицине, то часто сталкивался с такой ситуацией, когда человек чем-то заболевал и ему назначали лечение медикаментами. Параллельно, для страховки, человек обращается к знахарю. Тот тоже назначает лечение заговорами и какими-то корешками. В итоге человек выздоравливает и при этом многие считают, что это заслуга знахаря.

Колоссальное количество людей верит в иррациональные объяснения многих явлений в нашей жизни. Масса людей верит в гороскопы, которые являются примером иррациональных объяснений и не верят исследованиям ученых, которые путем исследования доказали, что судьба человека в большой степени зависит от его поведения и его усилий.

Какое объяснение сильнее?

Если человек верит в иррационально объяснение, то его невозможно переубедить рациональными аргументами. Максимум, он сделает вид, что Вам поверил, но при этом продолжит следовать своим иррациональным убеждениям.

И здесь действует правило, что иррациональное объяснение не может быть снято объяснением рациональным. Оно может быть снято только другим иррациональным объяснением. Именно поэтому я посоветовал мужчине обратиться со своей проблемой к батюшке, т.к. он является авторитетом в сфере иррациональных объяснений. И его объяснение, может снять иррациональное предсказание ведуньи, сделанное 40 лет назад.

Чем еще это может быть полезно?

Можно дать любое иррациональное объяснение и от Вас отстанут. Например, друзья или родственники допытываются у Вас относительно Ваших планов. Их интересует, что у Вас с личной жизнью, карьерой, бизнесом. Вы эту информацию давать не хотите. Вы можете объяснить свое нежелание делиться планами с рациональной точки зрения, а можно дать иррациональное объяснение: "Не буду ничего говорить, чтобы не сглазить". И о чудо, такое объяснение полностью устраивает собеседника и он отстает.

Можно ссылаться на плохие приметы, високосные года и многое другое. И если понаблюдать, то часто люди верят в иррациональные объяснения. опубликовано

Гуревич Павел

Ключевые слова

ИСКУССТВО / РАЦИОНАЛЬНОСТЬ / ИРРАЦИОНАЛЬНОСТЬ / РАЗУМ / КУЛЬТУРА / МИФ / РЕЛИГИЯ / ТРАДИЦИЯ / ЦЕННОСТЬ / СОЗНАНИЕ / ART / RATIONALITY / IRRATIONALITY / MIND / CULTURE / MYTH / RELIGION / TRADITION / VALUE / CONSCIOUSNESS

Аннотация научной статьи по философии, автор научной работы - Гуревич Павел

Автор статьи стремится охарактеризовать рационалистическую версию культуры . Он отмечает, что культура несёт в себе огромное содержание. Её наполнение кажется безграничным. Она возникает благодаря тому, что разум человека даёт ему возможность особыми, неизвестными природе способами добывать, сохранять, накапливать, обрабатывать и использовать информацию. Эти способы связаны с созданием специальных знаковых систем, с помощью которых информация кодируется и транслируется в социуме. Культура прежде всего сверхприродна. В природе нет звучащих симфоний, стихотворных лирических излияний, пейзажей, схваченных анонимной кистью. Человек творит культуру , опираясь на собственное сознание , эмоции, волю и интуицию. Она предназначена для сотворения неизведанных миров. Поэтому, описывая культуру конкретной эпохи, мы в первую очередь называем достижения науки, философии, искусства . Эти установки вдохновляли возникшую в XVIII в. особую область философского знания философию культуры . Однако философия расширила границы культуры , её многосоставность и обратилась к анализу глубинных основ человеческого существования, обосновала плодоносность традиции и кристаллизации человеческого опыта, приступила к аналитике бессознательного. Автор полагает, что спектр культуры неистощим, но он не исчерпывается рациональностью , разумностью. Её исток не только сознание . Культура всеохватна. Многие её формы рождены бессознательным пластом человеческой психики, наитием, игрой воображения, эмоциональной отзывчивостью. Разумеется, рационалистическое ядро является стержнем культуры . Рациональное может рассматриваться как универсальная категория, охватывающая чистую логику в классическом и современном мышлении и даже некоторые формы мистического опыта. Однако этот тезис о едва ли не всеохватном смысле понятия «рациональность » требует критического рассмотрения.

Текст научной работы на тему «Рациональное и иррациональное в культуре»

Философская антропология 2016. Т. 2. № 2. С. 7-21

СЛОВО ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Павел ГУРЕВИЧ

доктор философских наук, доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник сектора истории антропологических учений. Институт философии Российской академии наук. 109240, Российская Федерация, Москва, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1; e-mail: gurevich@ rambler.ru

РАЦИОНАЛЬНОЕ И ИРРАЦИОНАЛЬНОЕ В КУЛЬТУРЕ1

Эти установки вдохновляли возникшую в XVIII в. особую область философского знания - философию культуры. Однако философия расширила границы культуры, её многосоставность и обратилась к анализу глубинных основ человеческого существования, обосновала плодоносность традиции и кристаллизации человеческого опыта, приступила к аналитике бессознательного.

1 Статья подготовлена при поддержке РГНФ (грант № 14-03-00350а «Культура как кризис - неудача или возможность?»).

Автор полагает, что спектр культуры неистощим, но он не исчерпывается рациональностью, разумностью. Её исток не только сознание. Культура всеохватна. Многие её формы рождены бессознательным пластом человеческой психики, наитием, игрой воображения, эмоциональной отзывчивостью. Разумеется, рационалистическое ядро является стержнем культуры. Рациональное может рассматриваться как универсальная категория, охватывающая чистую логику в классическом и современном мышлении и даже некоторые формы мистического опыта. Однако этот тезис о едва ли не всеохватном смысле понятия «рациональность» требует критического рассмотрения.

Ключевые слова: искусство, рациональность, иррациональность, разум, культура, миф, религия, традиция, ценность, сознание

Культура и разум

Когда мы рассуждаем о культуре, прежде всего подчёркиваем её рациональное содержание. Если бы человек не обладал разумом, то, судя по всему, не было бы и культуры. Это, впрочем, мысль И. Канта. «Если бы в отношении существа, обладающего разумом и волей, истинной целью природы было бы сохранение его, его преуспевание - одним словом, его счастье, то она распорядилась бы очень плохо, возложив на его разум выполнение этого своего намерения» . Чтобы удовлетворять природные потребности человека, по мысли Канта, разум не нужен. Но вот чтобы сложилась культура, без разума, как говорится, никак. Величественные произведения культуры возникают по аналитическому расчёту, как рождение смысла и вдохновения. Философский трактат, научное сочинение, богословский текст или прозвучавший «Реквием» законно рассматриваются как порождение человеческого рефлексирующего сознания. Моцарт у Пушкина рассказывает Сальери о своём произведении:

Намедни ночью

Бессонница моя меня томила,

И в голову пришли мне две, три мысли.

Стихия музыкальных звуков, казалось бы, не нуждается в какой-либо рассудочности. Не мысли, а чувства рождают художественный результат. Однако и в искусстве также властвуют осмысленность, приверженность законам формы, логика эмоционального потрясения. Случись в «Реквиеме» Моцарта лишь прихотливое, хотя и благолепное сопровождение звуков, поражённый Сальери не мог бы воскликнуть: «Ты этим шёл ко мне и мог остановиться у трактира?».

Об универсальной способности искусства писал и А. Шопенгауэр, который отказывал мелодии, если она бедна смыслом, в способности быть понятой другими. «Музыка, - писал он, - настоящий универсаль-

ный язык, который понимается всюду во всех странах и во все века. Значительная, многоговорящая мелодия очень быстро обходит весь земной шар...» .

Культура несёт в себе огромное содержание. Её наполнение кажется безграничным. Она «возникает благодаря тому, что разум человека даёт ему возможность особыми, неизвестными природе способами добывать, сохранять, накапливать, обрабатывать и использовать информацию. Эти способы связаны с созданием специальных знаковых систем, с помощью которых информация кодируется и транслируется в социуме» . Культура прежде всего сверхприродна. В природе нет звучащих симфоний, стихотворных лирических излияний, пейзажей, схваченных анонимной кистью. Человек творит культуру, опираясь на собственное сознание, эмоции, волю и интуицию. Она предназначена для сотворения неизведанных миров. Поэтому, описывая культуру конкретной эпохи, мы в первую очередь называем достижения науки, философии, искусства.

В той же мере размышления Гегеля о культуре направлены на вынесение за границы философии всего, что разуму недоступно. Такое толкование предполагает сведение бытия к постигаемой мысли. «Только для нашей культуры, - писал он, - эти категории мысли стали привычными и всеобщими или вообще распространёнными. Но у такой культуры, как и только что упомянутых, менее опытных в самостоятельном пользовании образным мышлением, всеобщие категории - не нечто непосредственное, а, напротив, опосредованное многообразными ходами мышления, изучением языковых привычек.» . В «Феноменологии духа» Гегель утверждал, что в «опыте сознания» не может оказаться ничего, что не сводилось бы к мысли, а стало быть, не выражалось бы в рационально организованном дискурсе.

Эти же установки вдохновляли возникшую в XVIII в. особую область философского знания - философию культуры. По мнению В. Вин-дельбанда, любые исследования в области психологии, социологии и исторического развития обретают ценность только тогда, когда они направлены на обнаружение той основной структуры, которая присуща всякому культурному творчеству во вневременном, сверхэмпирическом существе разума . По его словам, основы любой культуры должны быть заложены в глубочайшей подпочве всякого разумного творчества. Философия обязана обработать мир природы (а он, по мысли немецкого философа, охватывает инстинктивную и эмоциональную жизнь) согласно закону разумной воли. Следовательно, весь процесс человеческой культуры предполагает включённость нашей жизни в разумную связь.

Итак, культура не только взывает к разумности, но постоянно связывает рождение новых творений с теоретической работой философов, учёных, исследователей искусства.

Создавая типологию искусств, И. Тэн сопоставляет различные аналогии мысли, сознания. Чтобы анализировать зодчество, математику, пластику, музыку и драму конкретных культур, нужно, несмотря на различные подходы к их содержанию, апеллировать к разумности человека, даже если он брошен в поток хаотичной жизни . Так же поступает, к примеру, известный историк искусства Ханс Зедльмайр. В поле его анализа оказываются революция в живописи, когда в искусстве обнаруживается «хаос мёртвых отбросов», изуродованный человек, торжество хаотического и другие кризисные процессы. Но Х. Зедльмайр тем не менее рассматривает культуру с позиции разных метафизических умонастроений, отыскивая в ней конкретные художественные программы, рождение новых стилей и ценностных ориентиров . Критерием критической оценки этих явлений всё равно оказываются традиции классической разумности.

Современные исследователи тоже полагают, что культура выстраивается по определённой логике художественных исканий. Скажем, М.Н. Эпштейн подчёркивает: «...многие художественные и литературные движения XVШ-XX веков, такие как романтизм, символизм, футуризм, сюрреализм, "новый роман" возникли на основе теоретических проектов» . Он напоминает также, что Джойс, экспериментируя с языком и сюжетом, изобрёл жанр романа-мифа, а предисловие Виктора Гюго к «Кромвелю» стало своего рода заявкой на изобретение французского романтизма. Культура обладает открытостью. М.Н. Эпштейн мечтает о построении нового культурного универсума, который охватил бы всё человечество.

Сознание человека развивалось мучительно долго. Далеко не сразу эволюция подвела людей к культуре. Юнг отмечал: «Сознание - совсем недавнее приобретение бытия и находится ещё в процессе становления» . Не случайно в философии сложился идеал культуры, которая строится по лекалам строгой разумности. Такой ход мысли предполагает критическое отношение к тем сферам культурного творчества, которые не соответствуют этому идеалу. Так, В.М. Межуев в книге «Идея культуры» связывает её формирование с преодолением всего иррационального в социальной жизни человечества. Эту задачу он возлагает на философию: «Отказ от философии, - пишет он, - равносилен с этой точки зрения отрицанию собственного бытия в культуре, отличного от бытия других людей и народов. Он чреват либо откатом к архаическим формам культурной самоидентификации (мифы, религия, традиционные обряды и обычаи), либо полным растворением в безличном мире научных понятий и технических устройств. Культурная функция философии состоит в том, что она предохраняет европейского человека от двух грозящих ему опасностей: его архаизации (возврата к донаучным формам сознания) и деперсонализации в результате чисто формальной рационализации его мышления и жизни» .

Такое понимание культуры под флагом удержания присущего ей классического репертуара в значительной мере оскопляет её. В культуре благословляются лишь самые благородные её достижения. Те же приобретения человечества, которые не освящены философской классикой, отлучаются от неё. Не похоже ли это на сознательное обеднение культуры, на европоцентристскую гордыню, на искажение самой идеи культуры? Как раз за последние десятилетия именно обращение к архаическим формам культурной идентификации (мифу, традиции, карнавалу) с наибольшей силой утвердило приоритетность философии в постижении сменяющихся форм культурного бытия. Философия расширила границы культуры, её многосоставность, обратилась к анализу глубинных основ человеческого существования, обосновала плодоносность традиции и кристаллизации человеческого опыта, приступила к аналитике бессознательного (см., к примеру: ).

Действительно ли обоснование рациональности, сохранение классического философского мышления неизбежно предполагают отказ от столь значимых сфер культуры, как миф, религия, традиция, игра и карнавал? Верно ли, что здесь не обойтись без «злейшей обиды», которая «с надменной грянет высоты»? Вот столь известный феномен, как карнавал. «И именно в празднике как первичной форме культуры, - пишет Валерий Земсков, - суждено было возникнуть новому "культурному бессознательному", новой цивилизационной архетипике, новой базовой нормативности, надличностным компонентам культуры?» .

Идея карнавала, как известно, нашла своё толкование в европейской философии. Само понятие карнавализации позволило культурфилосо-фам осмыслить и распознать множество культурных, социальных и художественных процессов. Оценивая карнавал как феномен культуры, мы не способны отменить его законность в исторической практике. Да, М.М. Бахтин отмечал, что категория «карнавала» знаменует диалектическую победу «жизни» над «культурной ценностью». Возможно, карнавальная стихия, будучи слепым витальным порывом, не обладает созидающей силой и не порождает новых ценностей .

Но оценка самого культурного феномена не предполагает исключения его из цивилизационной практики, коль скоро это явление возникло и существует независимо от нашего директивного указания.

Чужеродны ли культуре такие её обретения, как миф? На самом деле мифы и карнавалы явились щедрой почвой не только для европейской версии цивилизованности. Из какого лона родилась бы философия, если бы она не выставила критические резоны безраздельно господствующему мифу? Родилась бы в голове Гераклита мысль о том, что мир не данность, а процесс, если его не очаровала бы причудливая игра огненной стихии, неподвластная рассудку? Дались бы нам истоки культуры, если традиция растворилась бы в веках? В самом деле, что может сказать культурфилософ о мифе, религии как специфических формах куль-

турного бытия, если они сразу квалифицируются в качестве опасных, увлекающих нас во тьму веков явлений, выражающих только регресс в истории духовной жизни?

Спектр культуры неистощим, но он не исчерпывается рациональностью, разумностью. Её исток не только сознание. Культура всеохватна. Многие её формы рождены бессознательным пластом человеческой психики, наитием, игрой воображения, эмоциональной отзывчивостью. Разумеется, рационалистическое ядро является стержнем культуры. Рациональное может рассматриваться как универсальная категория, охватывающая чистую логику в классическом и современном мышлении и даже некоторые формы мистического опыта. Однако этот тезис о едва ли не всеохватном смысле понятия «рациональность» требует критического рассмотрения, поскольку можно наметить некоторые типологические подходы к раскрытию данной категории, в известной мере противостоящие друг другу.

Во-первых, рациональность понимается как метод познания действительности, который основывается на разуме. Это центральное значение восходит к латинскому корню ratio. Рациональность, выступая в тех или иных формах, является общечеловеческим свойством, присущим различным сторонам человеческой активности.

Во-вторых, рациональность трактуется многими философами как некая структура, имеющая внутренние особенности и законы. В этом направлении рассуждений научное мышление утрачивает свою монополию на рациональность. Вероятно, разум в данном случае перестаёт быть определяющей характеристикой рационального. Речь идёт о специфической упорядоченности, присущей разным формам духовной деятельности, в том числе и ненаучной. Это особая организованность, логичность противостоит уже бесструктурности, хаотичности, принципиальной «невыразимости». К иррациональности при этом может быть отнесён тот духовный опыт, который не подлежит упорядочению и умопостижению.

В-третьих, рациональность отождествляется с определённым принципом, атрибутивным свойством цивилизации. Предполагается, что культурные особенности, черты народов, развивающих в процессе своей жизнедеятельности аналитические и аффектированные начала, способны выработать определённые цивилизационные признаки. К.-Г. Юнг разделял цивилизации на «рациональные» и «аффективные». В этом значении многие исследователи предлагали такие характеристики, как динамичность и статичность, экстравертированность и интровертиро-ванность, оптимизм и фатализм, рационализм и мистицизм как модусы западной и восточной культур.

Понятие «рациональность» является ключевым для М. Вебера, поэтому важно подчеркнуть, что в работах по социологии религии немецкий учёный пытался выявить социокультурные основания и границы рациональности. Итак, традиционное представление о культуре пред-

полагает, что данный феномен рождается в результате сознательной целенаправленной деятельности человека. Многие философы считают, что человечество не исчерпало тот потенциал, который заложен в разуме. А.А. Гусейнов, в частности, отмечает, что мы по своей природе существа разумные, рациональные, вне сознательных механизмов наша жизнь просто невозможна. Если исключить рациональную устроенность человека, то человек не сможет существовать . Может быть, действительно философия и наука неоправданно отдают дань иррациональности, а следует неустанно укреплять человеческую разумность?

Иррациональное содержание культуры

Культура не может включать в себя только рациональное содержание. Она родилась в те далёкие времена, когда пробивались первые ростки разумности, возникали смутные образы понимания мира, складывались зыбкие критерии осмысления окружающего. И этот опыт не был нелепым, чуждым, затуманивающим ум. Это были ошеломительные прорывы сознания, глубинные наития. Об этом пишет русский философ М. Гершензон: «Лишь за семь или восемь тысячелетий нам брезжит первый свет и слышны первые смутные шорохи, а позади, в глубине веков, - сумерки и безмолвие. Но так люди жили и мыслили так же, как мы, и в многократный срок развития, предшествовавший нашей культуре, был добыт весь существенный опыт человечества. К тем познаниям позже ничего не прибавилось, как неизменен издревле и поныне и телесный состав человека. Первобытная же мудрость содержала в себе все религии и всю науку. Она была как мутный поток протоплазмы, кишащий жизнями, как кудель, откуда человек до скончания времён будет прясть нити своего раздельного знания» .

Итак, что же является истоком культуры? Обнаружения разума, бурлящая человеческая страсть, молитвенная погружённость, медитативная отрешённость, мощные потоки жизни, пучины бессознательного? Современная философия давно уже произвела необходимые критические расчёты с просветительскими иллюзиями. Традиция классического рационализма исходила из следующих принципов:

Человек обладает готовой природой, которая возвышает его над миром природы;

Человек располагает всепроникающим разумом, который является главным его достоянием. Рациональность человека противостоит страстям, эмоциям, волевым обнаружениям человека. Всякая уступка иррациональности затемняет мощь разума и обесценивает величие человека;

Иррациональное всегда предстаёт как ареал бессознательного, оно бесформенно и хаотично и неподвластно логическому мышлению;

Мышление опирается на обнаруженные каноны разума, воплотившиеся в культуре, и философ не вправе отступать от них.

Неклассическая философия произвела переоценку этих принципов:

Человек не обладает готовой природой, его становление не завершено, оно открыто, сам он находится в авантюре постоянного преображения;

Разум не является монадой, закрытой для других обнаружений человеческой субъективности - эмоций, воли, интуиции. Разум постигается через неразумие, норма - через патологию, вершинные состояния духа причудливо связаны с глубинами психики;

Иррациональное не бесформенно, в нём присутствует своя структурность, проявляется своеобразная логика. Так, правомочно говорить о логике мифа, о логике культуры, об эмоциональной логике (например, в толковании К.-Г. Юнга);

Иррациональное оказывается хаотичным только в ракурсе предустановленной упорядоченности ума. Кроме того, оно подвластно логическому мышлению и постоянно координируется с ним. Человеческая психика целостна и подчиняется жёсткой фрагментации.

Современная философия допускает отход от предустановленных мыслеформ и отказывается от диктата рациональности. Многие исследователи считают, что очищенный, дистиллированный разум оказывается малонадёжным в познании и опасным в социальной практике. Разум постоянно упрекают не только в гносеологизме, но и в непререкаемости чисто рассудочных императивов. Современные нейронауки доказательно показывают, что не существует «чистого» разума. В нём пробиваются витальные порывы, магма бессознательного, обнаруживается сама человеческая природа, далёкая от идеализации.

Вся человеческая история свидетельствует о напряжённой попытке понять человека. Освоение разумных возможностей человека, культивирование потенциала интеллекта - лишь один из вариантов креативности человека. Известный исследователь, весьма популярный в минувшем столетии, Макс Нордау считал, что верность здравомыслию, «чистому», стреноженному сознанию - признак психического здоровья . Напротив, всякое нарушение установленных канонов мышления можно расценивать как обрушение в сумасшествие. Мысль, казалось бы, безупречная. Однако Нордау причислил к безумцам Генрика Ибсена, Анатоля Франса, Льва Толстого.

Но так ли уж далеко мы ушли от М. Нордау? Слово «иррациона-лист» превратилось у нас в жупел, в клеймо. Сколько, к примеру, можно клеймить А. Шопенгауэра как несусветного врага разумности?! Да, немецкий философ указывал на всесилие воли, возведённой также им в онтологический принцип. Но разве он при этом элиминировал просветляющий разум? Нет сомнений в том, что Шопенгауэр указывал на угрозы, перед которыми стоит человечество, убедительно предполагая, что

человеческий разум станет обслуживать эти накаты деструктивности. Так ли ошибался немецкий мыслитель, полагая, что огромные ресурсы ума станут прислужниками жестокой и неумолимой воли?

Всего лишь век назад потрясённые социальные мыслители столкнулись с парадоксом: нации не хотели войны, но в силу непостижимой логики народы набросились друг на друга и началась истребительная мировая война. Неужели этот пример свидетельствует о торжестве просветляющегося разума и недопустимой критике его со стороны А. Шопенгауэра? Верно ли, что философское остережение Шопенгауэра повинно в названной социальной катастрофе? После Второй мировой войны, после преступлений нацизма гуманитарии клялись друг другу, что отныне невозможно философствовать в том же духе, как прежде. Исторический опыт не располагает к бесстрастному академическому суждению. Но позже террористы соединили впечатляющие достижения высокоразвитой цивилизации - самолёты и небоскрёбы - для торжества неодолимого разрушения в акте смертоносного террора. Интеллектуалы вновь заговорили о мобилизации разума для философского прозрения. А историческая практика подбрасывает материалы для новых заклинаний. Давно очевидно, что в мире действуют мощные деструктивные силы. Человечеству не удалось отделить их от торжествующего разума.

Не случайно в конце минувшего века философы заговорили об ущербности самого разума. Это апофатическое открытие вовсе не предполагает благословления иррациональности как воплощения зла. Но следует ли видеть антитезу разуму там, где она отсутствует по определению? Разум, который агрессивно культивирует только себя, отвергает эмоции, воображение, интуицию, в конечном счёте вырождается и доводит человечество до катастрофы. Нет оснований отважное исследование потенциала сознания, его спектров не толковать как безумие. Сумасшедшим можно назвать человека, который отказывается от авантюры ума, не исследует глубины абсурда, капитулирует перед неистовством интеллекта. Но человеческая природа не только рациональна. Человек наделён разумом. Его внутренняя жизнь также включает в себя волю, эмоции, интуицию, неосознаваемые побуждения души. Стоическая верность классической версии философии культуры, достойная сама по себе признания, вычёркивает из арсенала культуры богатейшее содержание и в свою очередь обедняет философское размышление о ней. При всей привлекательности классического образа человека, его причастности к высшему разумному бытию он не в состоянии в наши дни в полную силу объяснить направленность исторического процесса и самого потомка Адама.

Нет сомнения в том, что современное самосознание культуры переживает кризис. «Происходит отказ философии от своего призвания, от традиционной задачи отыскать и утвердить raison d"Etre, смысл су-

ществования. Установка на понимание сменяется волевым отношением к миру. Открывается эра принципиально нового, вольного обращения с этим образом. И, заметим, вовсе не обязательно, чтобы в западноевропейской мысли в дальнейшем возобладал "иррационализм", произвольно волевое обращение с бытием может выступить и в рационализирующей форме. Здесь эквивалентом произвола выступает разоблачи-тельство, когда под видом осмысления производится редукция высших слоёв бытия к низшим и предоставляются широкие возможности для спекуляции на понижение. Теряя своё априорное достоинство, и мир, и человек становятся объектом всевозможных манипуляций» .

Охранность человека от манипуляций - задача благородная. Но приверженность разуму не избавила человечество от масштабных катастроф. Крепости рассудка рухнули не потому, что люди не стали соблюдать каноны интеллектуальной трезвости. Как раз наоборот. Источник умоисступления выявился в этом очищенном идеале мыслительной прозрачности и непорочности. Исследователи не успели осознать, что лучшие сорта безумия вырабатываются из разума. Пыль безрассудства они стряхивали вручную, в соответствии со стихотворной строчкой И. Бродского.

«Непрерывная и настойчивая сосредоточенность на рациональности, зародившаяся в семнадцатом веке, - пишет Джон Сол, - дала неожиданный результат. Постепенно разум начал дистанцироваться и отделять себя от других - так или иначе признанных - характеристик человека - духа, инстинктивных потребностей, веры и эмоций, а также интуиции, воли и самое главное - опыта. Это постоянное выдвижение разума на передний план продолжается и в наши дни. И оно уже достигло такой степени дисбаланса, что мифическая важность разума затмила все другие категории и едва ли не поставила под сомнение их важность» .

Философы всё чаще начинают подчёркивать ограниченность разума и его неспособность быть ориентиром поведения в ситуации вселенского вздора. Наконец, в постмодернизме обнаруживается неумеренное увлечение алогичностью. Но ведь бесспорно, что человек является единственным на свете существом, которое может жить в ситуации абсурда. Постоянно углубляющийся опыт рационалистического постижения жизни и кошмарное нежелание реальности укладываться в этот опыт. Неиссякаемый поток творчества, рождающий разрушение. Томление по красоте, избыточно переходящее в манку безобразного. Бесконечность творения и предельность человеческой жизни. Как сохранить трезвость мысли внутри этих парадоксов?

Потребность в аналитике иррационального ощущали многие мыслители античности. Аристотель, к примеру, отмечал разумность человека, но писал и о его неразумии. Уже в ту пору отмечалось, что разум не способен выразить всю полноту и богатство духовной жиз-

ни. Зачастую околоразумные особенности человеческой активности не поддаются логическому мышлению. Однако они тоже участвуют в сотворении культуры, и нет оснований выносить их за скобки многообразного духовного опыта. Неужели есть такая неотложность, чтобы вынести миф за границы культуры? Но ведь миф является кристаллизацией бессознательной жизни людей. Миф не чужероден логике, хотя она и обладает собственной спецификой. Миф способен претворить хаос в порядок, потаённое и неопознаваемое - в объяснительные образные формулы.

Если анализировать структуру мифа, то можно обнаружить в ней различные трансформации сознательных и бессознательных усилий человека понять мир. Не случайно, к примеру, Ж. Батай в поисках критериев рациональности обращается к внутреннему опыту человека. Он имеет в виду определённые предельные состояния, которые изначально могут быть прояснены лишь изнутри. Религиозно-мистические, эротические, творческие порывы человека не подлежат объективной аналитике. Но это вовсе не означает, что они по природе своей иррациональны, являются принадлежностью хаотической, неупорядоченной мысли.

В современной науке постоянно проводится идея гештальтности человеческой психики. Мышление как таковое не существует в вакууме. Психические процессы связаны между собой. В мыслительном акте можно обнаружить и эмоциональность, и интуитивность, и волевой порыв. Поэтому относить к иррациональному внемыслительные формы духовной жизни можно лишь условно. Разве философия А. Дильтея выражена языком жестов и смутных озарений? Разве О. Шпенглер, который задумывается о логике истории, немедленно покидает пространство мысли и забивает наши головы метафорами? Неужели нужно доказывать, что погружение в пучины бессознательного постоянно вооружает нас новыми смыслами, идеями, озарениями?

Между мифом и игрой

В этом году вышел в свет замечательный сборник философских текстов «Самосознание культуры и искусства. Западная Европа и США», составителем которого является талантливая и глубоко мыслящая исследовательница Рената Александровна Гальцева . Книга включает в себя труды западных мыслителей, сохраняющие актуальное значение для современной философии культуры. В ней представлены работы О. Шпенглера, Й. Хёйзинги, М. Хайдеггера, К.-Г. Юнга, М. Вебера, Ж. Маритена, Г. Честертона, Х. Ортеги-и-Гасета, В. Вейдле, Г. Бёлля, Г. Марселя. Нет нужды специально подчёркивать, что издание такого рода позволяет ввести в научный оборот множество философских текстов, которые принадлежат видным представителям европейской культуры. Посколь-

ку этот сборник рецензируется не впервые, напомним, что он представляет собой третье, дополненное и исправленное издание антологии «Самосознание европейской культуры XX в.».

Обладая несомненной ценностью сам по себе, сборник вызывает подчас противоречивые чувства. Понятное дело, речь идёт о кризисных процессах, охвативших философию культуры. Доказательно отстаивается величие классической философии культуры. О ней сказано: «Как бы ни был узок взгляд на человеческое существо, всё же он априори был причастен к высшему, разумному бытию, его сущность была укоренена в сознании, разуме (недаром дефиницию человека сопровождало указание на его высокое происхождение: Homo sapiens). Этим же блеском отливали объект, бытие, история - как сопричастные разумному смыслу; во всех формах исторического и культурного творчества также превалировала позитивная точка зрения на мир» .

Кроме восторга и благодарности названный труд вызывает и смутную растерянность. Оказывается, все авторы, олицетворяющие собой современную философию культуры, повинны в разной степени в склонности к иррациональности. Учёные, которые представляют собой первые величины западной культурологи - и Шпенглер, и Хёйзинга, и Хайдеггер, - сделали свой выбор в пользу «философии жизни». Только два исследователя располагают алиби. Это М. Вебер и Р. Гвардини. Не вызывает сомнений атрибуция М. Вебера. Он - убеждённый рационалист. Вебер действительно критически отнёсся к романтической философии жизни. Да, он поставил в тупик Шпенглера, применяя в полемике принципы рациональности. Однако можно ли, опираясь на рационализм Вебера, объяснить сегодня абсурдность социальных парадоксов, безумную тряску мировых экономических процессов? И вообще целесообразно ли «подводить под кризис европейской культуры» всех представителей философии культуры? Не прокрадывается ли здесь тот самый редукционизм, который сводит сложные процессы к безупречным критериям разумности?

Но действительно ли в обстановке опьяняющего мифологизма идёт война на уничтожение разума? Неужели это справедливо, допустим, по отношению к Юнгу? Разве феномен бессознательного придуман этим философом? Если бессознательное только фикция, тогда в число приверженцев иррационализма попадают и Платон, и Лейбниц. Оправданы ли такие прокламации? Надо беречь и охранять территорию разума. Но следует ли выстраивать перекошенный макет человеческой психики? Как ни рассуждай, но она вовсе не состоит из целостной и завершённой разумности. Обращаясь к анализу глубин человеческой психики, Юнг менее всего пытается ввергнуть её в бездну. О какой бездне идёт речь? Многие современные исследователи, напротив, видят в работах Юнга обращение к духовности, к личностному росту. Швейцарский исследователь представил научной обще-

ственности теоретическую модель такой глубины, которая охватывает различные уровни человеческой психики. Он вернул в философию культуры психическое как реальность. Юнг в полном соответствии с нынешним уровнем трактовки сознания отметил, что сознательное и бессознательное не противостоят друг другу.

Неужели современная философия культуры станет богаче, если мы объявим Юнга манипулятором, мастером различных духовных обольщений и разного рода внушений? Можно, разумеется, принять тезис о том, что введённые Юнгом понятия «коллективного бессознательного» и «архетипа» обладают неопределённостью. Впрочем, не меньшей, скажем, чем понятия «эйдоса» или «энтелехии». Теоретические конструкции Юнга позволили обрести философии культуры дополнительные возможности в постижении её креативности.

В книге дана резкая оценка игры как феномена человеческого бытия. Возможно, из цветка игры не вырастает никакого плода. Не исключено даже, что каждый может играть в песочнице, пока не появляется руководитель исправительного учреждения. Ведь игра потому и игра, что она не предполагает сугубой серьёзности. Мир становится всё более серьёзным, всюду тоскуют о пользе, о прагматике. Порицается всё, что не ведёт к дивидендам. Но и игра обнаруживает тенденцию к экспансии. Она приобретает универсальный характер и пронизывает все другие аспекты человеческого существования. Неизбывно игровое начало в труде. Перестраивая мир с помощью деловой активности, люди вносят в этот процесс множество разведывательных и соревновательных компонентов. Участие в конкуренции, агональное соперничество хотя и опираются на трезвые расчёты, немыслимы без азарта, воодушевления, парадоксальной инициативы, свободного творчества. Неслучайно культурологи полагают, что игра появилась значительно раньше, чем труд. Более того, есть основание думать, что труд порождён игрой.

Игра - универсальный способ освоения бытия. Ещё не обладая навыками приспособления природы к своим нуждам и потребностям, наши далёкие предки, словно приглашая её к соучастию, не ведая её законов, искали неожиданной удачи и откровения. Искатели игровой авантюры пробовали свои силы в состязании с природой, бросая подчас ей вызов и добиваясь успеха. Не будь игры, человечество так и осталось бы на уровне растительной жизни. Ни розы, ни тополя не могут втянуться в такой азартный процесс, оставаясь заложниками инстинкта. Будем признательны Й. Хёйзинге за глубокое исследование этого феномена.

Оказывается, этот исследователь не апеллировал к серьёзности. Но Кант и Шиллер действительно рассматривали игру как внерациональ-ную категорию. Шиллер отмечал, что, подчинённый «механической ловкости» рассудка, человек «не способен развить гармонию своего существа». Формула Ф. Шиллера: «Человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и он бывает вполне человеком лишь

тогда, когда играет». Конечно, всем этим рассуждениям не хватает серьёзности. Однако человек действительно перестаёт быть человеком, если он сводит к разумности все аспекты человеческого бытия.

0. Шпенглер, разумеется, мифолог. Хотя разъединённость культур всё-таки не только выдумка, но и определённая реальность. Да, человеческий разум - неоспоримое достояние человечества - подвергается в наши дни суровой феноменологической проверке. Многие исследователи продолжают размышлять об удивительной человеческой способности постигать сущность вещей, улавливать смыслы, создавать рациональную картину мира. Но за последние годы и представители восточных культур всё чаще стали говорить о многообразии самой разумности. В частности, историки, изучая конкретные эпохи и культуры, пришли сначала к выводу о разных ментальных навыках, присущих народам. Однако при этом никто не оспаривал непреложность и единство разума как уникального достояния людей. Теперь же толкуют о том, что европейцу вообще трудно понять разумность, скажем, японцев. Это не просто другой менталитет, но даже источник умственных операций, иной, не тот, что вызвал к жизни европейскую цивилизацию.

Хорошо существовать в мире классической разумности. Накаты жизни разбиваются о её пределы. Абсурдность существования инкриминируется тем, кто обратил внимание на его гримасы. Философия культуры зачарована блестящими обнаружениями разума. Иррациональность низводится до жупела. А то, что европейские мыслители не всегда следуют этим канонам, - это недостойное выпадение из царства разума. Свои комментарии на этот счёт они получили.

Список литературы

1. Батай Ж. Проклятая часть. Сакральная социология / Сост. С.Н. Зенкин. М.: ЛАДОМИР, 2006. 738 с.

2. Бонецкая Н.К. Бахтин глазами метафизика. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. 560 с.

3. Виндельбанд В. Философия культуры и трансцендентальный идеализм // Виндельбанд В. Избранное. Дух и история. М.: Юристъ, 1995. С. 7-19.

4. Гальцева Р.А. Западноевропейская культурология между мифом и игрой // Самосознание культуры и искусства. Западная Европа и США / Отв. ред. и сост. Р.А. Гальцева. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. С. 9-24.

5. Гегель Г.В.Ф. Философия религии: в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1977. 573 с.

6. Гершензон М. Гольфстрем // Гершензон М. Избранное. Мудрость Пушкина. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2015. С. 213-309.

7. Гусейнов А.А. Мы разумные существа, и по-другому мы не можем существовать. (Разговор с Абсусаламом Абдулкеримовичем Гусейновым) // Беседы о человеке. Разговор на пороге / Ред.-сост. С.А. Смирнов. Новосибирск: ООО «Офсет-ТМ», 2016. С. 23-40.

8. Жижек С. Щекотливый субъект: отсутствующий центр политической онтологии / Пер. с англ. С. Щукиной. М.: Дело, 2014. 526 с.

9. Зедльмайр Х. Утрата середины. Революция современного искусства. Смерть света / Пер. с нем. С.С. Ванеяна. М.: Территория будущего: Прогресс-Традиция, 2008. 638 с.

10. Земсков В. Праздник в устойчивой и в формирующейся цивилизации // Земсков В. О литературе и культуре Нового Света. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2014. С. 553-570.

11. Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: в 8 т. Т. 4. М.: Чаро, 1994. С. 153-246.

12. Кармин А.С. Философия культуры в информационном обществе: проблемы и перспективы // Вестник РФО. 2005. № 2. С. 49-62.

13. Межуев В.М. Идея культуры: очерки по философии культуры. М.: Прогресс-Традиция, 2006. 406 с.

14. Нордау М. Вырождение. Современные французы. М.: Республика, 1995. 398 с.

15. Самосознание культуры и искусства. Западная Европа и США / Отв. ред. и сост. Р.А. Гальцева. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. 640 с.

16. Сол Дж.Р. Ублюдки Вольтера: диктатура разума на Западе. М.: АСТ: Астрель, 2006. 895 с.

17. Тэн И. Философия искусства. М.: Искусство, 1996. 350 с.

18. Шопенгауэр А. Собр. соч.: в 6 т. Т. 5: Paregra i Paralipomena: в 2 т. Т. 2: Paralipomena / Общ. ред. и сост. А. Чанышева. М.: ТЕРРА - Книжный клуб; Республика, 2001. 528 с.

19. Эпштейн М. От знания - к творчеству. Как гуманитарные науки могут изменять мир. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. 480 с.

20. Юнг К.-Г. Человек и его символы. СПб.: Б.С.К., 1996. 454 с.

Philosophical Anthropology 2016, vol. 2, no 2, pp. 22-25 UDC 17.023.1

FROM THE EDITOR-IN-CHIEF

DSc in Philosophy, DSc in Philology, Professor, Chief Researcher at the Department of the History of Anthropological Doctrines. RAS Institute of Philosophy, Goncharnaya St. 12/1, Moscow 109240, Russian Federation; e-mail: [email protected]

THE RATIONAL AND THE IRRATIONAL IN CULTURE

he author seeks to characterize the rationalist version of culture. He

notes that culture carries huge content. Its content seems limitless.

Culture arises due to the fact that the human mind gives the men the opportunity to earn, save, accumulate, process and use information by special, unknown to nature ways. These methods involve creation of special sign systems by which information is encoded and transmitted in society. Culture is above all supernatural. Nature doesn"t have sounding symphonies, poetic lyrical outpourings, landscapes, captured by anonymous brush. Man creates culture leaning on his own consciousness, emotion, will and intuition. It is designed for creation of unknown worlds. Therefore, describing the culture of particular era, we first denominate the achievements of science, philosophy, art.

These settings inspired the philosophy of culture, the special field of philosophical knowledge, emerged in the eighteenth century. According to W. Windelband, any research in psychology, sociology, and historical development gain value only when they are directed to the detection of the main structure, which is inherent in every cultural creativity in the timeless, superempiric entity of mind. According to him, the foundation of any culture must be laid in the deepest subsoil of any reasonable creativity. Philosophy is obliged to treat the natural world (and it, in the opinion of the German philosopher, covers the instinctive and emotional life) according to the law a reasonable will. Therefore, the entire process of human culture presupposes the inclusion of our lives in reasonable connection. So, culture not only appeals to rationality, but constantly links the birth of new creations with the theoretical work of philosophers, scientists, researchers, art.

However, the author argues with the "protective" tendency of the philosophy of culture. It is noted that this understanding of culture under the banner of retention its classical repertoire largely impoverish her. In a culture only the noblest achievements are praised. Those acquisitions of mankind, which are not blessed by philosophical classics, are rejected by it. Doesn"t it look like the deliberate impoverishment of culture, Eurocentric arrogance, distortion of the idea of culture? Just over the past decades the appeal to archaic forms of cultural identity (myth, tradition and carnival) deeply approved the priority of philosophy in understanding the changing forms of cultural existence. Philosophy has expanded the boundaries of culture, its multipartite, has turned to analysis of the underlying fundamentals of human existence, has proved the fruitfulness of the tradition and crystallization of human experience, has proceeded to the analysis of the unconscious.

The author believes that the range of culture is inexhaustible; it is not limited to rationality, reasonableness. Its source is not only of consciousness. Culture covers all. Many of its forms are born by the unconscious layer of the human psyche, intuition, imagination, emotional responsiveness. Of course, the rational kernel is the core of culture. Rational may be regarded as a generic category covering pure logic in classical and modern thinking and even some forms of mystical experience. However, this thesis of unlikely all-encompassing meaning of the concept "rationality" requires the critical consideration.

Culture can"t include only rational content. It was born in those days when first sprouts of reasonableness germinated, when the vague images of understanding of the world emerged, and shaky criteria of the understanding of the surrounding arised. And this experience was not absurd, alien, and of blur mind. It was a resounding breaks of consciousness, deep inspirations. The article raises the question of the source of culture. Is it the revealing work of the mind, seething human passion, devotional immersion, meditative detachment, powerful streams of life, the depths of the unconscious? Modern philosophy has already made the necessary critical calculations with educational illusions. Philosophers increasingly emphasize the limitations of reason and its inability to be a guide of conduct in a situation of universal nonsense. Finally, in postmodernism there is detected the immoderate fascination of the illogicality. But there is no doubt that man is the only creature that can live in absurd situations. The ever-deepening experience of rationalistic cognition of life and a horrible unwillingness of reality to pack up in this experience. An endless stream of creativity which gives birth to destruction. The yearning for beauty which turns into desire of ugliness. Infinity of creation and the limitation of human life. How to save sobriety of thought within these paradoxes?

Many thinkers of antiquity felt the need for analytics of irrational. Aristotle, for example, noticed the intelligence of the man but also wrote about his irrationality. Already at that time it was believed that the mind is not able to express the fullness and richness of spiritual life. Near-reasonable features

of human activity often aren"t amenable to logical thinking. However, they are also involved in the creation of culture, and there is no reason to remove them out of the diverse spiritual experience. Is there such an urgency to move the myth beyond the boundaries of culture? But the myth is the crystallization of people"s unconscious lives. Myth is not alien to the logic, although it has special characteristics. Myth is able to bring order to the chaos, transform the lurking and the unclear in the explanatory figurative formulae.

If we analyze the structure of myth, various transformations of conscious and unconscious human effort to understand the world can be detected in it. Not by chance, for example, G. Bataille in his search of criteria of rationality refers to the internal human experience. He keeps in mind certain limit positions, which initially can be clarified only from the inside. Religious-mystical, erotic, creative impulses of man are not subject to objective analysis. But this does not mean that they are inherently irrational, that they belong to the chaotic, disordered thoughts.

Keywords: art, rationality, irrationality, mind, culture, myth, religion, tradition, value, consciousness

1. Bataille, J. Proklyataya chast". Sakral"naya sociologiya , ed. by S. Zenkin. Moscow: LADOMIR Publ., 2006. 738 pp. (In Russian)

2. Boneckaya, K. Bahtin glazami metafizika . St. Petersburg: Centre of Humanitarian Initiatives Publ., 2016. 560 pp. (In Russian)

3. Epshteyn, M. Ot znaniya - k tvorchestvu. Kak gumanitarnye nauki mogut iz-menyat"mir . St. Petersburg: Centre of Humanitarian Initiatives Publ., 2016. 480 pp. (In Russian)

4. Gal"ceva, R. "Zapadnoevropeyskaya kul"turologiya mezhdu mifom i igroy" , Samosoz-nanie kul"tury i iskusstva. Zapadnaya Evropa i SShA , ed. by R. Gal"ceva, St. Petersburg: Centre of Humanitarian Initiatives Publ., 2016, pp. 9-24. (In Russian)

5. Gershenzon, M. "Gol"fstrem" , in: M. Gershenzon, Izbran-noe. Mudrost"Pushkina . St. Petersburg: Centre of Humanitarian Initiatives Publ., 2015, pp. 213-309. (In Russian)

6. Guseynov, A. My razumnye sushhestva, i po-drugomu my ne mozhem sush-hestvovat". (Razgovor s Absusalamom Abdulkerimovichem Guseynovym) , Besedy o cheloveke. Razgovor na poroge , ed. by S. Smirnov, Novosibirsk: Ofset-TM Publ., 2016, pp. 23-40. (In Russian)

7. Hegel, G. W. F. Filosofiya religii . 2 Vols., Vol. 2. Moscow: Mysl" Publ., 1977. 573 pp. (In Russian)

8. Jung, C. Chelovek i ego simvoly . St. Petersburg: B.S.K. Publ., 1996. 454 pp. (In Russian)

9. Kant, I. "Osnovopolozheniya metafiziki nravov" , in: I. Kant, Sobraniesochinenii , 8 Vols., 4 Vol. Moscow: Charo Publ., 1994, pp. 153-246. (In Russian)

10. Karmin, A. "Filosofiya kul"tury v informacionnom obshhestve: problemy i perspektivy" , Vestnik Rossiiskogo filosofskogo obshchestva, 2005, No. 2, pp. 49-62. (In Russian)

11. Mezhuev, V. Ideya kul"tury: ocherki po filosofii kul"tury . Moscow: Progress-Tradiciya Publ., 2006. 406 pp. (In Russian)

12. Nordau, M. Vyrozhdenie. Sovremennyefrancuzy . Moscow: Respublika Publ., 1995. 398 pp. (In Russian)

13. Samosoznanie kul"tury i iskusstva. Zapadnaya Evropa i SShA , ed. by R. Gal"ceva. St. Petersburg: Centre of Humanitarian Initiatives Publ., 2016. 640 pp. (In Russian)

14. Saul, J. Ublyudki Vol"tera: diktatura razuma na Zapade . Moscow: AST: Astrel" Publ., 2006. 895 pp. (In Russian)

15. Schopenhauer, A. Sobranie sochinenii , 6 Vols., Vol. 5, ed. by A. Chanyshev. Moscow: TERRA - Knizhnyy klub Publ., Respublika Publ., 2001. 528 pp. (In Russian)

16. Sedlmayr, H. Utrata serediny. Revolyuciya sovremennogo iskusstva. Smert" sveta , trans. S. Vaneyan. Moscow: Territoriya budushhego: Progress-Tradiciya Publ., 2008. 638 pp. (In Russian)

17. Taine, H. Filosofiya iskusstva . Moscow: Iskusstvo Publ., 1996. 350 pp. (In Russian)

18. Windelband, "V Filosofiya kul"tury i transcendental"nyy idealism" , in: V. Windelband, Izbrannoe. Duh i istoriya . Moscow: Yurist Publ., 1995, pp. 7-19. (In Russian)

19. Zemskov, V. "Prazdnik v ustoychivoy i v formiruyushcheysya tsivilizatsii" , in: V. Zemskov, O literature i kul"ture Novogo Sveta, St. Petersburg: Centre of Humanitarian Initiatives Publ., 2014, pp. 553-570. (In Russian)

20. 2izek, S. Shchekotlivyy sub"ekt: otsutstvuyushchiy tsentrpoliticheskoy ontologii , trans. S. Shhukin. Moscow: Delo Publ., 2014. 526 pp. (In Russian)

Приветствуем вас, дорогие наши коллеги и читатели! Сегодня мы предлагаем не менее важную тему о двух различных способах действия человека и две его разные реакции на изменения в окружающей среде - это рациональность (J) и иррациональность (Р).

Рациональный человек - оценивает окружающий мир собственноручно созданной мыслью, меняется его мнение - меняется оценка; поведение зависит не от ситуации, а от заранее составленного плана.

Иррациональный человек - поводит себя так, что все зависит от ситуации. Меняются условия - меняется их оценка.

Действия рациональных - последовательны и планомерны, иррациональных - гибкие и импульсивные.

Иррациональный человек принимает и оценивает ситуацию, гибко меняет поведение, непринужденно импульсивно приспосабливается к меняющимся обстоятельствам. Трудно принимает решения, откладывает их, считая, что ситуация разрешится сама и время все расставит на свои места. Не спешит с выводами: чтобы прийти к чему-то, необходимо вызреть и ощутить внутренний толчок - «пора». Его кредо - лабильность и гибкость. Спокойно и легко идет на взаимные уступки.

Действует по ситуации, экспромтом, а не обременяет себя планами. Склонен к поиску альтернатив и разнообразных подходов, выбирает лучший. Справляется с внезапными и критическими ситуациями. Может держать несколько ситуаций под контролем. На данный момент выбирает самую действенную, оптимальную, а при необходимости быстро перестраивается.

К делам заранее не готовится. Может медлить с делами, откладывать их до последней минуты. Возлагается на свое вдохновение, умение импровизировать или на счастливый случай. Доверяет ощущениям. Все действия зависят от настроения. Отвлечение в процессе работы и переключение с одного вида деятельности на другой стимулирует работоспособность. Рассказывает не последовательно, отвлекается на ассоциации.

Обязательство неукоснительно придерживаться плана тревожит его. Эмоции импульсивны, ими трудно управлять. Чувство является причиной поступков. Поэтому не может действовать, пока не охватило какое-то чувство. Ест когда захочет, и то, что на данный момент хочется, понемногу, чтобы только утолить голод, 4 - 6 раз в день.

Стимулом для плодотворной жизни есть все то, что может принести новые впечатления и разнообразие. Экстремальные ситуации вдохновляют. Жизненный стиль отличается гибкостью и непредсказуемостью.

Рациональный человек консервативен, жизненный стиль характеризуется планомерностью и размереностью.

Подчиняет все собственной определенной последовательности, раскладывает «по-полках». Рациональный человек идет своим путем, в другом убедить трудно. В каждой ситуации действует по схеме и плану. Заблаговременно готовит свой план, продуманно и последовательно работает по нему.

Новую работу начинает только после завершения предыдущей, иначе это выбивает из колеи. Придерживается принципов, правил, норм. Стоит на своем, не уступает свои позиции, стремится быть хозяином положения. Следует формальностям, соблюдает порядок, пунктуальность, аккуратность, точность.

Рациональный человек придерживается распорядка на работе и дома, нервничает, когда отвлекают, потому раздражает все случайное, неожиданное, и любая незапланированная смена может вызвать бурную реакцию. Незнакомое равноценное противному.

Если условия и обстоятельства меняются и необходимо перестроиться, напрягается, прикладывая много усилий. Поэтому часто бывает так, что обстоятельства уже изменились, а человек продолжает думать и действовать в соответствии с предварительно установленного плана, что приводит его впоследствии в тупик. Это можно назвать своеобразным "застреванием".

Реагирует на эмоцию эмоцией, на поступок - поступком, причем сразу, без колебаний, на основе жизненного опыта. Кажется более суровым, решительным, эмоции резкие и холодные. Чувство является не причиной поступка, а следствием: после правильного поступка улучшается самочувствие, после неправильного - ухудшается.

Поэтому рациональный человек свои поступки тщательно обдумывает. Приступает к действиям, когда нужно создать какое-то состояние или самочувствие. Ест редко, может и 2 раза в день, но съедает много, пока не почувствует, что давит под горло.

НАТА КАРЛИН

Рациональное мышление отличается от иррационального тем, что в ее основе лежат логически обоснованные доводы и факты для размышлений и принятия решений. Иррациональное мышление – бессвязный ход мыслей, не имеющий строго выстроенной логической цепочки и основанный на предположениях и чувствах. Иррациональное мышление возникает из желания человека верить в свои фантазии.

Рациональное мышление – процесс, а не результат

Такой способ мышления – это способность строить логические цепочки, делать соответствующие выводы и . Стремление мыслить рационально является положительным фактором для работы над собственными недостатками. Руководствуясь логическими размышлениями, человек не действует спонтанно, тем самым, исключая неприятные неожиданности. Рациональное мышление позволяет человеку видеть вещи в истинном свете, объясняет необъяснимое, успокаивает и показывает кратчайший путь к достижению необходимого результата. Этот способ помогает , которая в данный момент считается первостепенной.

Чтобы научиться мыслить рационально, придерживайтесь следующих рекомендаций:

Каждое размышление начинайте с поиска проверенных фактов. Иногда это сложно сделать, но без них невозможно выстроить логическую цепочку, которая приведет к верным выводам и правильным поступкам;
В размышлениях руководствуйтесь тем, что ваша точка зрения (равно как и окружающих) может быть неверна. Поинтересуйтесь у знакомых их видением данного факта.

Не судите о поступках и поведении людей только по внешним проявлениям. Вы думаете, что знакомый избегает общения с вами? На чем основаны ваши выводы? На логике или предположениях? Выясняйте правду, не стройте догадки. Найдите подтверждение тому, что избегают именно вас. Может быть, у человека неприятности, и он стремится ограничить общение со всеми. Ему не до вас;
Не додумывайте фразы за оппонента, не воображайте себе то, о чем он думает. Слушайте внимательно собеседников, и воспринимайте только то, что вам говорят;
Сомневаетесь в искренности слов и поступков человека? Поговорите напрямую, высказав претензии и задав вопросы.

Польза рационального мышления

Пользу от рационального мышления видно на простом примере. Вы выслушали от собеседника упреки и недовольство, выраженные в неприятии ваших взглядов и поведения. Первым порывом в этом случае будет ответить человеку тем же. Но, что вы получите в случае скандала? Взаимную неприязнь, душевный дискомфорт, и продолжительный . Лучше сохранить собственное достоинство и душевное равновесие. Человек, обладающий рациональным мышлением, поступит проще – он проанализирует собственные поступки, которые вызвали критику и недовольство, и примет мнение того, кто его критиковал. Постарается найти консенсус – достигнуть согласия в том вопросе, на который у обоих существует собственное мнение. В то же время, даст понять оппоненту, что можно решать вопросы мирным соглашением, не обижая, и не унижая взглядов собеседника.

Рациональное мышление способствует тому, что человек возвращает себе спокойствие. Можно привести пример того, как мыслят люди, летящие в самолете, попавшем в зону турбулентности:

Иррационально мыслящий человек в ту же минуту представляет себе собственную гибель во всех подробностях.
Рационально мыслящий человек думает о том, что в была похожая ситуация, и все закончилось благополучно. К тому же, процент авиакатастроф от общего числа полетов в мире ничтожно мал.

В любом случае, лучше быть спокойным и хладнокровным до самого конца, чем «накручивать» себя, ухудшая ситуацию и паникуя.

Рациональное мышление характерно для людей следующих профессий:

Математики;
Военные;
Физики;
Химики и т.д.

В каждой области, где требуется знание точных наук, люди пользуются рациональным мышлением.

Иррациональное мышление – чувства и эмоции

Люди, не умеющие отделить факты от вымысла, и выстраивать логические цепочки размышлений пользуются иррациональным мышлением. Им сложно предусмотреть события и результат тех или иных действий, что приводит к спонтанным поступкам и лишним переживаниям. Однако рациональное мышление невозможно без присутствия иррациональной (духовной) составляющей. Например, художник не может объяснить принцип, которым он пользуется в подборе красок. Выясняется, что он противоречит законам логики, при этом создавая шедевры изобразительного искусства.

Однако обывателю нужно учить бороться с проявлениями иррационального мышления. Необходимо анализировать события и факты, чтобы исключить возможность мыслить иррационально.

Крайности.

При оценке той или иной ситуации, не впадайте в крайности типа «все или ничего» или «это однозначно черное, а это белое, и полутонов не существует». Чтобы бороться с такими проявлениями, есть несколько правил:

Нет плохих и хороших людей, все они со своими достоинствами и недостатками. В каждом человеке можно найти положительные качества и «закрыть глаза» на отрицательные;
Исключите из лексикона слова, выражающие крайнюю степень чего-либо. Например, «всегда» или «никогда». Не употребляйте их по отношению к окружающим и к себе самому;
Оставьте в стороне категоричное мышление. Лучше признавайтесь людям в том, что страдаете вспышками раздражительности, а не утверждайте, что вы вспыльчивая натура. Этим вы оправдываете свой недостаток.

«Кошмар».

Измените отношение к подобным мыслям:

Подумайте о том, что возникшая ситуация – это проблема, но не та, которая гарантирует неминуемую гибель или конец существования Вселенной;
Сравните создавшуюся ситуацию с поистине страшным событием – смертью близкого человека или состоянием людей в концентрационных фашистских лагерях.

Успокаивайте себя следующими размышлениями:

«Это пустяк, который не стоит того, чтобы заострять на нем внимание»;
«Неприятно, но не смертельно»;
«Все будет хорошо»;
«Земля не сойдет с орбиты, и человечество продолжит свое существование».

«Конец света».

Если вы привыкли преувеличивать разрушительную силу той или иной проблемы, представляя себе страшные последствия возникшей ситуации, успокаивайтесь следующими мыслями:

Учитесь ожидать от жизни не только ударов, но и хороших моментов;
Постоянно повторяйте себе, что исход ситуации может быть плохим, но вероятность этого ничтожна
Не беспокойтесь о том, что может произойти. Ведь ключевое слово здесь «может». Скорее всего, этого вовсе не случится, а вы только зря тратите нервы;
Попробуйте спроектировать несколько вариантов развития событий, и высчитайте в процентном соотношении вероятность того, что результат будет самым плохим.

«Я больше не могу».

Это убеждение не только людей, которые используют иррациональное мышление, но и тех, кто . Переформулируйте выражение и убедите себя в том, что вам сейчас жить сложно, но постепенно вы преодолеете и эту преграду.

Главное – ответьте себе на вопрос о том, ваша ли это проблема на самом деле? Или вы просто переживаете чужую боль, выдавая за собственную.

22 марта 2014

Это интересно: