Белокур картины. Потрясающие факты об украине. Информационные источники про Катерину Билокур

Букет цветов 1960

Может вы недовольны моей работой , - писала она в одном из писем, - поскольку я рисую лишь одни цветы? Но как же их не рисовать, если они такие красивые! Я и сама, когда начинаю рисовать очередную картину с цветами, иногда думаю: вот когда эту закончу, тогда уже буду рисовать что-нибудь из жизни людей. Но пока закончу, в голове уже возникает целый ряд новых картин, и одна другой чудеснее и одна другой краше - и все цветы. Вот вам и весь сказ. А придет весна, зазеленеют травы, а потом и цветы зацветут... И боже мой! Как глянешь кругом - те хороши, а те еще лучше, а те еще чудесней... И я забываю все на свете, и снова рисую цветы. Не гневайтесь на меня, мои близкие и далекие друзья, что я рисую цветы, ведь из цветов картины красивые .

Екатерина Билокур родилась в селе Богдановка под Киевом в семье крестьян и ничего не предвещало ей стать художницей. В начале ХХ века в селе девушкам уготована была совсем иная участь — ранний брак, заботы о муже и детях, хлопоты по домашнему хозяйству, работа в поле.

Совсем другими были мечты маленькой Кати — с раннего детства девочка хотела рисовать. И несмотря на то, что в селе нельзя было достать ни красок, ни бумаги, она делала самодельные кисти из прутиков и клочков шерсти, а рисовала на кусочках полотна, которое брала у мамы, или на дощечках, которые находила у отца. К младшему же братику, которого отдали учиться в школу, испытывала особую зависть — ведь у него были тетрадки!

Однажды Катерина взяла одну из них и разрисовала чудесными рисунками. Надеясь порадовать родителей, она развесила в комнате свои сказочные картинки. Отец, заметив такое творчество, сжег их в печке. С тех пор родители не только запрещали ей рисовать, а наказывали розгами, желая отучить от бесполезного занятия.

Натюрморт с колосьями и кувшином
1958-1959

Екатерина не провела в школе ни одного дня. Читать она научилась сама практически за неделю по букварику, который дал ей отец. А потом читать любимые книги девушке приходилось тайком от матери, которая находила все новую работу дочке, чтобы отвлечь от книг.

Натюрморт «Цветы, яблоки, помидоры» 1950

Отсутствие начального образования помешало Катерине учиться в художественной школе. В 1920-е она отправилась в Миргород поступать в художественное училище, взяв с собой лучшие рисунки, но без аттестата документы не приняли.

Девушка продолжала рисовать, а сопротивление родителей продолжалось. В 1934 году, доведенная до отчаяния преследованием матери, она пыталась утопиться в реке на ее глазах. Только после попытки самоубийства мама позволила рисовать и не принуждала к замужеству, а Катерина, простудившая ноги в холодной воде, на всю жизнь осталась инвалидом.

Богдановские яблоки
1958-1959

Известность Екатерине Билокур принесли ее цветочные композиции. Художница выписывала каждый цветочек и все ее работы отличаются тщательной детализацией. Над одной картиной мастерица могла работать год. Зимой она писала цветы по памяти, зато весной и летом она работала и в поле, и в саду и даже могла ходить за 30 км., в соседний Пырятинский лес, чтобы нарисовать ландыши.

Известно, что художница никогда не срывала цветы. Она говорила: «Сорванный цветок, как утраченная судьба». Может быть, поэтому ее живые букеты с пионами, ромашками, розами, мальвами, лилиями обладают особой магией, завораживая зрителей!

Букет цветов 1959

Многие натюрморты Билокур сегодня сравнивают с французским натюрмортом, а темный фон ассоциируют с голландской живописью старых мастеров. Между тем, Катерина Билокур никогда не училась рисовать профессионально, а своим учителем называла природу. Впервые художница побывала в музеях Киева и Москвы после своих персональных выставок. Искусствоведы называют художницу самородком, талантом от Бога.

После войны картины Билокур регулярно приобретал Киевский музей народного декоративного искусства. Сегодня большинство работ народной художницы хранятся в этом музее и в Яготинской картинной галерее, в частных собраниях картин почти нет. Всего за свою жизнь Екатерина создала около ста работ.

Натюрморт «Цветы с орехами» 1948

После войны к Екатерине пришло всемирное признание. Три картины Билокур: «Царь-колос», «Березка» и «Колхозное поле» участвовали в международной выставке в Париже в 1954 году.

Видимо, не только Пикассо покорили картины Билокур, после выставки во время транспортировки в СССР картины были похищены. И они до сих пор не найдены.

В Богдановке на загребле 1955

Личная жизнь у Екатерины не сложилась. Она была привлекательной девушкой и поклонников в родном селе хватало, но никто из них не понимал ее увлечения живописью. Женихи удивлялись и требовали оставить творческие грезы, говоря «Как? Моя жена будет мазилкой!?». И Катерина не спешила замуж. Уже в зрелом возрасте она почувствовала одиночество, ей очень хотелось разделить свои радости и горести с близким человеком, а в селе ее не понимали. Свои мысли и переживания она оставила в письмах к киевским искусствоведам, с которыми переписывалась, и в своей автобиографии. Все ее строки проникнуты лиризмом и искренней доверчивостью.

Георгины 1940

Несмотря на то, что картины Билокур покупали музеи, постоянно проходили ее выставки, Екатерине было присвоено звание народной художницы и назначена большая пенсия, в лучах славы она не купалась. Художница по-прежнему жила в старом родительском доме, к тому же ухаживала за больной матерью, а сама она уже была больна раком. До последнего дня рисовала самодельными красками и кистями свои любимые цветы, ведь в душе художницы по-прежнему была весна
Текст: Ирина Олих

Георгины 1957

Колхозное поле 1948-1949

Котики 1950-е

Мальвы и розы 1954-1958

Натюрморт 1960

Натюрморт «Свеколка» («Бурячок») 1959

Натюрморт «Цветы и овощи» 1959

Натюрморт с хлебом 1960

Огородные цветы 1952

Петушки 1950-е

Пионы 1946

Пионы 1958

Привет урожаю 1946

Пшеница, цветы, виноград 1950-1954

Царь-колос 1949

Цветы 1959

Цветы и калина 1958

Натюрморт «Завтрак» 1950

Сентябрь в селе Богдановка на загребле 1956

Осень 1960

За селом 1956

Век XX почти ушёл... Что он нам оставил? Разве только мировые войны, революции, страдания людей? Не только. Он оставил и богатейшее духовное наследие, выстраданное и созданное лучшими людьми столетия. Среди них много замечательных деятелей культуры, какие всем хорошо известны, но есть и те, о ком мы почти ничего не знаем. Среди них и украинская крестьянка-художница Катерина Белокур, чей творческий и жизненный подвиг — одна из редких страниц в истории живописи. Её работы, показанные на выставке ЮНЕСКО 1958 года в парижском Лувре, получили высокую оценку Пабло Пикассо. В нынешнем 2000 году, 7 декабря исполняется 100 лет со дня её рождения.

Очерк этот был написан ещё в 1986 году и прозвучал тогда в авторском исполнении на радиостанции «Родина».

Уклад кристаллов и цветов указывает, как нарастает совершенство.

Е.И.Рерих

В следующий зал музея я входила с намерением, вежливо скользнув взглядом по его экспозиции, идти на выход. После Марии Приймаченко, художницы-крестьянки, у картин которой с фантастическими её зверями, петухами и цветами можно стоять часами, смеясь и плача от восторга и благодарности старой женщине с глазами и душой гениального ребёнка, после такого яркого впечатления не имело уже смысла продолжать осмотр музея дальше. Надо было уходить, и путь мой лежал через зал, куда я и вошла, равнодушно оглядываясь по сторонам. Вошла и... остановилась.

Представьте себе, что из крестьянской хаты с ярким праздничным убранством, с тёплым запахом испечённого хлеба, с затаившейся на печи сказкой, вы вдруг попадаете в сияющие чертоги волшебного замка, в таинственно-голубой мир Повелительницы Цветов, Феи Сирени. Вот таким, примерно, был контраст между тем, что я только что видела, и тем, что мне открылось.

Картины, висевшие здесь, настолько выходили за рамки народного искусства, так поражали своей изысканностью и утончённостью, написаны были на таком уровне профессионального мастерства, что я усомнилась: относится ли этот зал к музею народно-декоративного искусства на территории Киевской лавры, или же здесь помещается ещё какая-то выставка. Но это был зал постоянной экспозиции музея, зал, посвящённый творчеству Народной художницы Украины Катерины Белокур. Я подошла к одной из картин.

Созвездия ромашек и васильков, жёлтых лютиков и розового клевера, белых цветов земляники и фиалок, галактики каких-то мелких соцветий, постепенно проявляясь сквозь голубую дымку тумана, заполняя полотно, уходят вверх, сплетаясь с колосьями, ягодами и цветами калины, шиповника, тающими звёздами вьюна, образуя у ярко-золотого, как солнце, цветка пространство глубокой синевы. Помните у Есенина: «Только синь сосёт глаза». Оно действительно всасывает взгляд — это пространство, всасывает как воронка, где в зияющей её глубине открывается вам окно в беспредельность. Беспредельность красоты...

Цветы и космос... Вместе эти понятия, на первый взгляд, настолько неожиданны, что вряд ли я осмелилась их соединить, если бы не картины Катерины Белокур.

Подарив человечеству слово «космос», древние греки вкладывали в него понятие не просто внеземного пространства и Вселенной. Этимология этого слова — строй, порядок, украшение. А обобщающий его смысл означает бесконечное разнообразие миров, существующих вместе по законам красоты и лада.

По законам гармонии и красоты написаны Катериной Белокур её картины. И среди них — удивительное полотно, о котором я только что рассказала, — «Полевые цветы». Эту картину, как, пожалуй, и всё творчество украинской художницы, я бы назвала — «Космос Катерины Белокур», а судьбу удивительной женщины — «Через тернии к звёздам».

К.Белокур. Полевые цветы

Войдя в зал, я не сразу заметила портрет художницы — так ошеломили меня её картины, а когда обернулась, то увидела на полотне пожилую женщину в платке и телогрейке. И эта крестьянка с заскорузлыми от земли руками создала такие полотна?! Непостижимо! Невозможно было поначалу совместить картины и образ создавшей их крестьянки. «Откуда такой артистизм у простой украинской женщины, такое тонкое эстетическое чувство, такая притягивающая, почти магическая сила заложенной в картинах духовности?» — писал о ней известный писатель Олесь Гончар. Значит не только меня поразила та кажущаяся несовместимость образа художницы и её творчества. Кажущаяся до тех пор, пока я не увидела её автопортрета. Нет, она не приукрасила себя ничем. Тот же крестьянский платок, тот же ватник, морщин на лице побольше. Но проникающая сила взгляда говорила о такой одарённости, так нас вопрошала (помните у Тютчева: «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?»).

К.Белокур. Автопортрет. 1950 г.

И, вопрошая, отвечала такой исступлённой жаждой в глазах — жаждой раскрыть нам, людям, свой мир, чтобы мы поняли, как он прекрасен, этот её мир, и почему она, Катря Белокур, положила на него жизнь. Увидев эти глаза, вы понимали — только такой дар, такая страсть могли вызвать к жизни фантастические по красоте и силе воображения полотна. Фантастические, хотя каждый цветок или плод выписаны были с реалистической точностью и мастерством, какие даёт живописцу многолетняя школа и традиции высокой художественной и профессиональной культуры — всё то, до чего Катерина Белокур доходила только сама, без единого класса и обычной, и художественной школы.

В письмах, отрывки из которых здесь приводятся, Катерина Белокур, ставшая уже Народной художницей, на склоне лет (а прожила всего 60, родившись в 1900 году) рассказывает деятелям культуры и специалистам по народному творчеству о своей жизни:

«Вот бывало возьму у матери кусок белого полотна, возьму уголёк и залезу куда-нибудь в угол, чтобы меня никто не видел, не слышал, да и начну выводить чёрным по белому и дома, и мельницы, и деревья. <...>

К.Белокур. Ветка яблони. 1955 г.

А иногда стану рисовать что-то такое, как говорят, фантастическое — то смешное, то страшное, а иногда удивительное, привлекательное, что и не насмотреться. И развешу я те творения свои в укромном месте и удивляюсь, и плачу над ними, и хохочу, как сумасшедшая, от того, что сумела такое сотворить. Мама, бывало, плачет даже. "Вот, — говорит, — наказал нас господь такой дочкой! У людей в этом возрасте дочки уже замуж вышли, их матери зятей имеют, а наша, не к ночи будет сказано, чертей рисует". А осенью 1933 года говорю отцу и матери: "Вот это я уже дальше откладывать не могу, а буду учиться рисовать". А отец посмотрел на меня так, будто я ему сказала, что поставлю лестницу и полезу на луну: "Да где это слыхано, чтобы необразованная баба-крестьянка вдруг стала художницей? Да такого ещё белый свет не видывал!" "Ну, если не видывал, то пусть и такое увидит", — ответила я, вытирая слёзы. "Ну рисуй, будь ты проклята! Ни брани, ни слов ты не слушаешь, а бить я устал!"»

К сожалению, этим не закончились попытки сломить решение Катри всерьёз заниматься рисованием. Однажды, доведённая до отчаяния, она сказала родителям, что не будет жить, если ей не дадут заниматься любимым делом. В холодный ноябрьский день, на глазах родителей вошла она в воду сельского пруда. Сначала по колена, потом по пояс, по грудь... И только, когда вода дошла ей до горла, услышала с берега: «Выходи! Рисуй!»

Вы спрашиваете, получала ли я от кого советы в творческой работе? Ой, дорогие товарищи, не получала никогда никаких советов. Какое-то слишком глухое место у нас, что поблизости нет никаких художников, никаких искусствоведов. А если моя работа ценная, то только она моя родная и добыта огромной любовью и бычьим упрямством. А если есть в ней какие недостатки, то тоже некого винить — ни школу, ни учителей».

Вот такими они были «университеты» Катерины Белокур. И если бы не полтавский Дом народного творчества, открывший картины Белокур и протянувший руку помощи, то и не увидели бы люди её полотен и ушла бы вместе с ней несказанная красота, Космос Катерины Белокур.

Но об этом я узнала позже, а тогда в музее я испытала такое художественное потрясение, что невозможно было уйти без памятки о художнице — хотя бы какой-то открытки. Так я попала в кабинет директора Музея — Россошинской Нины Леонидовны, страстной почитательницы Белокур, и узнала, что в 150-ти километрах от Киева находится родное село художницы — Богдановка, и мемориальный дом-музей. Всё решилось в один момент — завтра еду!

Два мира есть у человека:

Один, который нас творил,

Другой, который мы от века

Творим по мере наших сил .

Н.Заболоцкий

Мир, сотворённый Катериной Белокур на её полотнах, начинался здесь — в белой украинской хате, под сенью вяза-патриарха, что стоит за плетнём у калитки, как крылом укрывая пол-улицы могучей своей кроной. А вот и старая яблоня, плоды которой запечатлены в известной картине художницы «Богдановские яблоки». Дерево ещё плодоносит, хотя хозяйки давно нет на свете. Я подбираю в траве яблоки, туго налитые соком этой земли, вскормившей и саму художницу, и цветы, через которые открывала она нам красоту мироздания, красоту своей души.

К.Белокур. Богдановские яблоки

«А может вы не пишете мне потому, что недовольны, что я рисую только цветы? Так как же их не рисовать, если они такие красивые? — обращается она в письме к одному из искусствоведов. — Я и сама, как начну какую-нибудь картину цветов, то думаю: вот закончу эту, тогда буду рисовать что- нибудь из жизни людской. Но пока закончу, в голове возникают картины одна другой чудесней — и всё цветы. А как придёт весна, да цветы зацветут, ой, боже мой! Как глянешь: тот цветок красив, а этот ещё краше, а тот ещё прекрасней! И будто наклоняются ко мне и чуть ли ни говорят: "Кто же нас тогда будет рисовать, если ты оставляешь?" И я обо всём забываю и снова рисую цветы».

Именно Катерина Белокур заставила меня впервые задуматься над тем, что же это такое — цветок? Не создан ли он Богом, природой специально для человека, чтобы научить его пониманию гармонии? Кому ещё и для чего нужен цветок в нашем мире? — Насекомым, бабочкам, пчёлам, которых он привлекает ярким цветом, запахом, нектаром. Необходимость в этом есть и у самого цветка — для опыления. Но всё, из чего он складывается — лепестки, тычинки, пестик, форма чашечки, изящество стебля, разнообразие цвета — ведь воспринять всё это как нечто целое и прекрасное способен только человек!

Постигая гармонию цветка, человек уже сам синтезирует новую гармонию. Не зря ещё в древности цветы символизировали у людей самые высокие чувства. Так библейские иудеи времён царя Соломона украшали алтари храмов цветами лилии, считая, что красота их способствует молитвенному настроению.

Вряд ли крестьянка Катря Белокур, никогда не ходившая в школу и освоившая грамоту самостоятельно, читала где-то о подобных вещах. Просто сердцем своим она знала о божественном происхождении и предназначении цветов, и, перенося их на холсты (зачастую вытканные собственными руками), Катерина не просто создавала картину, она творила молитву. Помните, как в народе говорят: «Работает, словно молится».

А вот что рассказывает Ольга Климовна Белокур (в Богдановке полсела Белокуров), хранительница мемориального дома художницы: «Знаете, всё время она спешила и всё работала стоя. И рисовала стоя, и на машинке шила стоя. Говорит, пока я сяду, да встану... время жалко было. Старалась успеть. Иногда приходилось разговаривать с ней: когда читаете литературу? Она говорит, когда кушаю. Печку топит, говорит: сколько время ушло! А сколько бы я нарисовала!

Она — человек, который не мыслил о карьере, она всю себя отдавала рисованию, искусству. Я её знала с 47-го года. Как увидела глубокий взгляд, так глаза её мне и запомнились. Задушевный человек, в самую душу заглядывала. Очень добрая была.

В мастерской только её самодельные кисти, краски. Во всём доходила в рисовании сама.

Сама в совершенстве изучила технику письма маслом. Даже крупные её полотна, а их немало, написаны тончайшей техникой миниатюры — невероятный труд! Сама постигала композицию, в отличие от профессиональных художников она не делала на полотне первоначального наброска общего плана, а начинала сразу с какого-то цветка, весь сложнейший замысел картины держала в голове.

Вершина формы строгой и чеканной —

Земной цветок: Жасмин, Тюльпан, Горлец,

Кипрей и Клевер, Лилии и Канны,

Сирень и Роза, Ландыш, наконец.

Любой цветок сорви среди поляны—

Чистейшего искусства образец.

Не допустил Создателя резец

Ни одного малейшего изъяна!

Как скудно мы общаемся с цветами!

Меж красотой и суетными нами

Лежит тупая, жирная черта.

Но не считай цветенье их напрасным,

Мы к ним придём — пречистым и прекрасным,

Когда невыносима суета.

В.Солоухин

Я возвращалась из Богдановки в Киев. Это был август, и многие в вагоне везли цветы. И тут я поймала себя на том, что гляжу на них словно новым глазами: каждый вижу в отдельности и не так, чтобы очень подробно, а как бы схватывая сразу характер цветка, какую-то, недоступную мне ещё вчера, тайную его суть. Так видим мы цветы в детстве, когда свежесть нашего восприятия не засорена суетой, а главное — не подвержена ещё иссушающему душу прагматизму. Тому самому, при котором перестаёт для нас существовать самоценность красоты как таковой. Отодвигая её на задний план в угоду тому, что в этот момент для нас выгодней и удобней, мы сделали из неё служанку своего потребления, забывая, что без осознания красоты как величайшей ценности жизни человек перестаёт быть человеком. Цветок же, олицетворяющий красоту природы как бы в чистом её виде, открывает в нас иногда такое, о чём мы и сами не подозревали.

Мне было 12 лет, когда на даче под Москвой, собирая у реки цветы, я нашла дикий гиацинт. Он рос в крохотной влажной ложбинке. Один-единственный. И был так прекрасен, что я не посмела его сорвать. Я легла в траву и долго разглядывала бледно-розовые звёзды его соцветия. А потом решила запомнить это место и встала, оглядываясь по сторонам. И высокие, чуть не в пояс мне травы, волнами уходящие к серебристой излучине реки, и деревья поодаль, застывшие в какой-то блаженной истоме под лаской нежаркого ещё утреннего солнца, — всё это я вдруг увидела вместе, в целом, как никогда раньше. Увидела и ощутила такое счастье, что до сих пор помню тот момент и слова, что твердила я, как заклинание, стоя по пояс в траве и глядя вокруг. «Моё, — почему-то говорила я про себя, — всё это моё!».

«Моё», как я теперь понимаю, не по праву собственности, а по праву принадлежности, кровного родства с этими цветами, травами, деревьями, с этим Солнцем, что светит нам всем на планете Земля. Того самого родства, что так остро чувствовала и так полно передала нам через своё творчество Катерина Белокур.

Послесловие

Очерк «Космос Катерины Белокур» я уже подготовила к сдаче в номер, но ещё полна была мыслями о художнице и предстоящей выставке её картин в Международном центре Рерихов. И тут раздался телефонный звонок: редактор нашего журнала Наталья Александровна Тоотс, что живёт от меня через два дома, сообщает — у неё в гостях наш автор из Коктебеля, писательница, которая лично знала Катерину Белокур!

Все мы, как будто, знаем о космическом законе магнита мысли. Но часто ли его замечаем? Здесь же закон этот проявил себя с удивительной силой... Тамара Степановна Шевченко, приехав в Москву, зашла по делу к редактору и вдруг, безо всякой связи с предыдущим разговором, спрашивает у Натальи Александровны, знает ли она о замечательной украинской художнице Катерине Белокур?! И тут же Наталья Александровна звонит мне, а уже через десять минут они обе — у меня дома.

Вот что узнали мы тогда от Тамары Степановны. В 1960 году, она, молодая журналистка областной газеты «Киевская правда», приехала в командировку в Богдановку к Народной художнице Украины Катерине Васильевне Белокур. Удивительные её полотна уже несколько лет висели в Киевском музее народно-прикладного искусства. Большинство же довоенных полотен К.Белокур, что с 1940 года хранились в Полтавском музее, сгорели во время войны.

Итак, холодной осенью 1960 года в сопровождении фотокорреспондента и двух инструкторов райкома Тамара Степановна подходила к обветшавшей хате, где художница жила с 90-летней матерью. Ещё в дороге по ухмылкам инструкторов, по смешкам, какими они перебрасывались с селянами, Тамара Степановна поняла, что здесь Катериной Белокур не только не гордятся, но считают чуть ли не сумасшедшей. В колхозе она не работает, живёт лишь тем, что в огороде вырастет, и всё рисует, рисует, рисует. А разве ж это дело?

Солидарны в этом с сельчанами были, видимо, и «товарищи» из райкома. Потому-то, появившись на пороге первыми, и услышали эти «товарищи» от Катерины Васильевны: «Хеть з моей хаты!». Но узнав же, что Тамара Степановна из газеты, художница пустила гостей в дом. Нищета и холод, царившие в старой хате с земляным полом, с рухлядью вместо мебели, с кучей хвороста возле закопчённой печки, потрясли молодую журналистку: как же в таком холоде, при таком свете можно ещё и рисовать!

Сама же художница, прозрачная от худобы (как позже выяснилось, уже смертельно больная раком), одетая в какое-то длинное, чёрное рубище, поражала благородством осанки, одухотворённым лицом, изяществом движений и удивительно выразительными руками. Увидев её картины, Тамара Степановна не только сразу поняла масштаб творческой личности художницы, но, влюбившись в полотна, навсегда приняла в сердце «очи земли» — так Катря Белокур называла цветы. Катерина Васильевна тоже сразу почувствовала в молодой журналистке родственную душу и потому рассказывала ей о себе искренне и доверительно.

По мотивам её рассказа, по впечатлению от картин написала позже Т.С.Шевченко сценарий художественного фильма, который, к сожалению, так и не был осуществлён на экране. Это происходило уже после смерти Катерины Васильевны Белокур. Она ушла 9 июня 1961 года, почти в один день со своей 90-летней матерью. Самой художнице было 60 лет.

После её смерти в Богдановку из Киева поехали искусствоведы. Вернувшись без единого полотна, заявили, что это — сплошной «сюр» и для советских музеев не годится.

Совсем по-другому оценил бесхозные полотна учитель математики средней школы из соседнего райцентра Яготина. Он и забрал их, чтобы сделать в маленьком городке музей на общественных началах. Звали этого учителя А.С.Непорожный. Посмертное ему «спасибо» за спасённую красоту! Спасибо и тем людям, что берегут музей сегодня!

Киносценарий по мотивам трагической судьбы Катерины Белокур Тамара Степановна собирается переделать в повесть, и наш журнал надеется её опубликовать.

К.Белокур за работой в своём саду

А теперь мы предлагаем читателям небольшой фрагмент сценария. В нём, почти документально, рассказан эпизод о знакомстве Катерины Белокур с человеком, который в своё время очень ей помогал. Прототипом его был художник М.А.Донцов.

Т.С.Шевченко

Человек в рыжих вельветовых брюках, красной рубашке и в берете, низко надвинутом на лоб, сидел на мостике у мольберта и рисовал. Круглолицая девчушка тихонько подошла, остановилась за спиной у незнакомого. Она долго рассматривала рисунок художника и вдруг громко изрекла:

— А у нашей тётки Катри тоже деревья. Только у неё всё лучше.

Художник оглянулся, присвистнул:

— Скажите, а я и не знал. Есть оказывается какая-то тётка, и она лучше рисует.

— Лучше! — сказал девочка. — Вы посмотрели бы, тогда и смеялись.

— А кто ж она, твоя тётка?

— Как и вы, она художница. Та вам ничего не покажет, она никому не показывает. Только детям — она учит нас рисовать.

— А где же она живёт?

— Пойдёмте, я покажу, — обрадовавшись, предложила девочка. — Может она вас и не выгонит.

Вместе с девочкой художник вошёл в старую, крытую соломой хату. Он смотрел на цветы, выведенные на печке и наверху на сволоке.

— Здравствуйте, — сказал он человеку, который сидел на маленьком табурете и чинил сапоги. — Красиво у вас. Посмотришь снаружи — хата как у всех, а внутри, — художник опять присвистнул, развёл руками, — райская птица, а не хата.

— Дочка баловалась в детстве, — Степан Данилович внимательно осмотрел незнакомого человека.

— Вот, вот, — оживился художник. — Говорят, она у вас художница, я б хотел...

— Неправду вам сказали, — нахмурился Степан.

— Нет у нас никакой художницы, баловство одно.

— Та не бойтесь, дядько Степан, — выглянула из-за спины девочка. — Они ж сами художники, посмотреть хотели.

— А чего бояться, — удивился вошедший. — Ну да, я художник, хочу посмотреть. Могу показать вам и свою!

Степан Данилыч вытер руки о подол фартуха, подошёл к художнику, почтительно пожал ему руку.

— Вы уж извините меня, — тут один свистун, очкарик напугал. Фининспектором назвался. Дочка, говорит, ваша рисует, налогом обложу. А она разве продаёт — деньги-то откуда? Она-то их даже никому не показывает. Сейчас позову Катрю, вы уж сами с ней...

Изящный человек в берете и рыжих брюках легко повернулся от печки к двери и увидел на пороге женщину. На ней был туго обмотанный вокруг шеи чёрный платок, чёрное длинное платье. Громадные в пол-лица глаза не мигали и горели таким нестерпимым, тревожным блеском, что хотелось заслониться. И художник неожиданно потерял свою непринуждённость. Он неловко затоптался на месте, хотел протянуть руку, потом спрятал её.

— Нечего смотреть, — глухо сказала Катря. — Я не художница. Я так рисую, чтобы жить. Остановлюсь — нет ничего. Опять русую. Мои картины только для меня.

— И вам не хочется показать их людям?

— Хотела когда-то. А потом узнала... Не увидят они их. Никогда не увидят. Нет, не хочется. Я ж говорю вам, не художница я.

Отец, который вошёл вслед за дочкой и сидел на лавке, прислушиваясь к разговору, взволнованно попросил:

— Покажи, дочка, он ведь понимающий — художник. Для меня дочка, для отца покажи.

— Я вот могу свою представить, — сказал художник. Он раскрыл папку, вытащил холст, Катря посмотрела и вспыхнула глазами-лампадами:

— О, у вас всё настоящее. Я так не умею. Нет, нет, — отшатнулась она. — Я боюсь чужих глаз. Один раз их смотрели. Давно. Я потом долго не могла взять кисть. Всё потемнело...

— А вдруг те люди были слепые? — настаивал художник. — А у меня другие глаза. Посмотрите, — улыбнулся он. — Они ведь совсем не чужие.

— Вы знаете, что бывают слепые? — подозрительно спросила Катря. Подойдя к художнику, заглянула в его глаза. И сразу заторопилась.

— Я сейчас, я скоро.

Она стала выносить из соседней комнаты картины. Плотно закрывала за собой дверь, боялась, чтобы в боковушку не проник посторонний взгляд. Художник смотрел на холсты и ничего не говорил.

— Ещё, пожалуйста, — ещё, прошу Вас.

— И это нигде не выставлялось? — шёпотом вдруг спросил он. — Об этом никто не знает?

— Нет, — ответил Катря. — Их не видели даже мои односельчане...

Художник схватил Катрины руки, крепко сжал их:

— Не бойтесь меня, прошу Вас. Доверьтесь мне полностью. Я устрою Вашу выставку. Вы нужны людям! Уверяю Вас, Вы им очень нужны.

— Я неучёная, — усмехнулась Катря.

— Может быть, это лучше! — сказал художник. — Вас не успели испортить. Вы уже есть. Вы... Я не знаю, кто Вы. Синее чудо. Перламутровая жемчужина.

Катря, не мигая, невидящим взглядом смотрела на него. Из глаз текли слёзы.

— Лучше не надо. Все, кому нравились мои цветы, всегда умирали. Те, на кого я надеялась, уходили навсегда.

К.Белокур. За селом. 1956 г.

— Я буду жить. Я не случайно сюда пришёл. Мостик, девчушка, тётка Катря!.. Я верю! Единственное, что мне суждено сделать, — это открыть Вас...

Дата рождения 24 ноября (7 декабря) Место рождения

• Богдановка , Черняховская волость [d] , Пирятинский уезд , Полтавская губерния , Российская империя

Дата смерти 10 июня (1961-06-10 ) (60 лет) Место смерти

• Яготин , Киевская область , Украинская ССР , СССР

Страна Жанр наивное искусство Стиль

пейзаж, натюрморт, портрет

Награды Звания Народный художник УССР Медиафайлы на Викискладе

Екатерина Васильевна Белокур (укр. Катерина Василівна Білокур ; 24 ноября (7 декабря) - 10 июня ) - украинская советская художница, мастер народной декоративной живописи, представительница «наивного искусства ».

Биография

Юность

В 1944 году Богдановку посетил директор Государственного музея украинского народного декоративного искусства Василий Нагай, который приобрел у Белокур ряд картин. Именно благодаря ему Музей украинского народного декоративного искусства имеет лучшую коллекцию работ Белокур.Киеве , Москве и других городах. Три картины Билокур - «Царь-Колос», «Берёзка» и «Колхозное поле» были включены в экспозицию советского искусства на Международной выставке в Париже (1954). Здесь их увидел Пабло Пикассо , отозвавшийся о Белокур так: «Если бы у нас была художница такого уровня мастерства, мы бы заставили заговорить о ней весь мир!» .

Вскоре у художницы появились многочисленные друзья, художники и искусствоведы, у которых она нашла понимание и уважение. Кроме встреч она вела с ними длительную переписку из Богдановки. Среди её адресатов - поэт Павел Тычина и его жена Лидия Петровна, искусствовед Стефан Таранушенко , директор Музея украинского народного декоративного искусства Василий Нагай, художники Елена Кульчицкая , Матвей Донцов, Эмма Гурович и другие. В Богдановке у художницы появились ученицы Ольга Бинчук, Тамара Ганжа и Анна Самарская .

Последние годы

В 1948 году умер отец художницы Василий Белокур. Екатерина некоторое время жила с больной матерью, а впоследствии к ним переехал брат Григорий с женой и 5 детьми. Весной 1961 года к болям в ногах Белокур добавилась сильная боль в желудке. Домашние лечебные средства не помогали, а в богдановской аптеке не было необходимых лекарств. В начале июня 1961 года умерла 94-летняя мать художницы. В том же году Екатерину отвезли в Яготинскую районную больницу. 10 июня ей сделали операцию, не принёсшую результата, и в тот же день Екатерина Белокур умерла. Художница была похоронена в родном селе Богдановка. Автор надгробного памятника - скульптор Иван Гончар .

Творчество и художественные приёмы

В основном Екатерина Белокур рисовала цветы. Нередко в одной картине сочетала весенние и осенние - такая картина рисовалась с весны до осени. 6 георгин на картине «Колхозное поле» рисовала три недели. Кроме цветов Екатерина Белокур рисовала пейзажи и портреты. Несколько раз обращалась к сюжету аиста, который приносит ребёнка, но отказалась от этой идеи из удивления и непонимания окружающих.

Акварелью и карандашом работала мало, художницу больше привлекали масляные краски. Сама делала кисти - выбирала из кошачьего хвоста волоски одинаковой длины. Для каждой краски - своя кисточка. Самостоятельно овладела техникой грунтовки холста.

НА ЛЕПЕСТКАХ ЦВЕТОВ НАПИСАНО ПОСЛАНИЕ.../Украинская художница Екатерина Билокур...

Квіти, квіти... Чарівні квіти,
Кольорові, великі й малі...
Ви умієте душу зігріти,
Бо й самі ви — душа землі.

Екатерина Билокур, родилась в селе Богдановка Пирятинского уезду Полтавской губернии (теперь это Яготинский район Киевской области), когда именно до конца не выяснено. Официальной датой ее рождения было, в конечном итоге, признано 25 ноября (7 декабря) 1900 года. Это было более логическим, ведь — это день святой великомученицы Екатерины.

Приблизительно в 6-7 лет Екатерина научилась читать. Отец и дед сначала помогали ей в этом, но были удивлены рвением и успехами девочки. На семейном совете было решено — в школу Катю не отдавать, поскольку читать она и так умеет, а экономия одежды и обуви — огромна. Лучше посадить ее за прялку.

Когда именно будущая художница начала рисовать — сказать трудно, но, очевидно, это состоялось в детстве, а уже в отрочестве. Рисовала углем на кусочках холстины. В 14 лет Екатерину застали за этим бессмысленным, как считали родственники, занятием и сурово запретили рисовать. Вот тогда девочке приходилось творить тайком.

В 1922 или 23 году Екатерина Билокур (по одной версии — в календаре, за другой — в журнале «Советское слово») прочитала о Миргородском техникуме художественной керамики. Слово «керамика» оказалось для нее незнакомым, а вот слово «художественный» было понятным. В первый раз, покинув Богдановку, Екатерина Билокур, отправляется в Миргород. ЕЕ багаж состоял из двух рисунков: «копия из какой-то картинки» и набросок дедовского дома из натуры, — выполненных уже не на холстине, а на специально приобретенной для этого случая бумаге. Рисунки должны были свидетельствовать, что девушка, действительно, имеет талант, достаточный для вступления в техникум. Но разговор в Миргородском техникуме закончился сразу, как только оказалось, что девушка не закончила семилетку. На рисунки Палаче даже не глянули.

Невзирая нет, на что, рисовать Екатерина не бросила. Она еще более рьяно взялась за работу, с надеждой повторить попытку. В 1928 году она опять решает попробовать свои силы. В этот раз в Киевском театральном техникуме. Однако и здесь разговор закончился на документе о школьном образовании.

После дежурной неудачи, Катя Билокур, начинает овладевать непростым ремеслом художника сама. Рисунки углем на кусочках холстины остались в прошлом. В прошлом и картины, созданные красками собственного изготовления на картоне и фанере. Акварелью и карандашом она всегда работала мало и неохотно. Художницу больше всего привлекали масляные краски. Они кажутся ей ослепительными, даже их названия звучат сказочно: киноварь свет — и темно-красная, кобальт темно-синий, ультрамарин, кадмий красен, краплак темно розовый… Это ее любимые краски. Кисти она делает сама — выбирает из кошачьего хвоста волоски одинаковой длины: 9, 12 или 36. Для каждой краски своя кисточка.

Наставники в овладении масляной живописью у Кати Билокур все-таки были. Кто-то научил ее грунтовать полотно, потому что сначала она пыталась писать непосредственно на полотне, но картины быстро темнели и жухли. Возможно, ей помог учитель Иван Григорьевич Калита, тоже художник-любитель, а, возможно, — иконописец из Cмотриков, единственный художник, которого уважал ее отец. В 1934 Катя Билокур, создает свою «Березку» — одну из трех картин, которые принесли ей мировую славу. Через год рождается «Цветы над плетнем» — другой прославлен шедевр.

1939 год определил последующую судьбу художницы. Гостюя в сестер Любы Тонконог, Катя услышала по радио песню «я ли в лузе не калина была?» в исполнении прославленной Оксаны Петрусенко. Поражена песней и голосом Екатерина, посылает письма певице. Вложенный в конверт вместе с письмом рисунок на кусочке полотна — калина, поразил Оксану Петрусенко. Она советуется с друзьями — Касияном, Тычиной, идет в Центр народного творчества, выкладывает суть дела. В Полтаву поступает распоряжение — съездить в Богдановку, найти Катю Билокур, поинтересоваться ее работами.

И вот в село приезжает Владимир Хитько, который возглавлял тогда художественно методический совет областного Дома народного творчества. Пораженный работами, несколько картин он забирает с собой в Полтаву, показывает коллеге, а вторую, художнику Матвею Донцову. Было решено немедленно устроить выставку. И в 1940 году в Полтавском доме народного творчества открывается персональная выставка художницы-самоучки из Богдановки Кати Билокур, которая состояла из 11 картин.

Успех огромен. Екатерину Билокур, премируют поездкой к Москве. Ее сопровождает Владимир Хитько. Художница посещает Третьяковскую галерею, Пушкинский музей, музей Ленина. Главное впечатление — «малые голландцы», художники-передвижники и французские импрессионисты. Некоторое время после этой поездки она не могла писать. Но успокоившись, она снова и снова пишет цветы, которые не может не писать, потому что лучше их нет ничего в мире. В 1941 году Катя Билокур создает известные «Полевые цветы».

Началась война. В 1944 году в Богдановку приезжает директор Государственного музея украинского народного декоративного искусства Василий Нагай — предложить выставку и закупити картины. Кстати, именно благодаря его стараниям этот музей имеет наилучшую коллекцию работ Кати Билокур.

Одна за другой создает художница свои прославлены картины — «Декоративные цветы» (1945), «Привет урожая» (1946), «Колхозное поле» (1948-1949), «Царь Колос (1949), «Завтрак» («Завтрак») (1950), «Цветок и березка, вечером» (1950), «Арбуз, морковь, цветы» (1951), «Цветы и виноград» (1953-1958), «В Богдановке на Загребли» (1955), «Георгины» (1957), «Пионы» (1958), «Натюрморт с колосками и кринкой» (1958-1959), «Букет цветов» (1959).

Цветы художница писала всегда живые, из натуры, нередко совмещая в одной картине весенние и осенние — такая картина создавалась природно, с весны до осени. Работала самозабвенно, но не спеша. Была творцом пейзажей и портретов.

Послевоенная биография богдановской писательницы несколько лучше. В 1949 году была прийнята к Союзу художников Украины, в 1951 — награжденная орденом «Знак почета», получила звание Заслуженного деятеля искусств Украины, а в 1956 году — Народного художника Украины. Произведения Екатерины Билокур регулярно экспонируют на выставках — в Полтаве, Киеве, Москве и других городах.

Три картины Билокур — «Царь-Колос», «Березка» и «Колхозное поле», — были включены к экспозиции советского искусства на Международной выставке в Париже 1954 года. Здесь их увидел Пабло Пикассо. Весь мир облетели его слова: «Если бы мы имели художницу такого уровня мастерства, то заставили бы заговорить о ней целый мир!» Он сравнивал Екатерину с другой большой художницей-самоучкой — Серафин Луиз из Сандли.

У Богдановкой художницы появляются ученики: Ольга Бинчук, Тамара Ганжа, Галина Самарская.

Мысль переехать в Киев так и осталась мечтой. Здоровье Екатерины Билокур с каждым днем ухудшается. 10 июня ей сделали операцию на ноги. То ли неудачную, или уже напрасную, но в тот же день художницы не стало.

Екатерина Васильевна Белокур (укр. Катерина Василівна Білокур; 24 ноября (7 декабря) 1900 - 10 июня 1961) - украинская советская художница, мастер народной декоративной живописи, представительница «наивного искусства».

Родилась 24 ноября (7 декабря) 1900 года. Отец, Василий Иосифович Билокур, был состоятельным человеком, имел 2,5 десятин пахотной земли, держал скот. Кроме Екатерины в семье было два сына - Григорий и Павел. В возрасте 6-7 лет Екатерина научилась читать. На семейном совете было решено не отдавать девушку в школу, чтобы сэкономить на одежде и обуви. Рисовать начала с ранних лет, однако родители не одобряли это занятие и запрещали им заниматься. Екатерина продолжала рисовать тайком от родных, используя для этого полотно и уголь. Рисовала декорации для драмкружка, созданного соседом и родственником Белокуров - Никитой Тонконогом. Позже Екатерина также играла на сцене этого театра.

В 1922-1923 годах Екатерина узнала о Миргородском техникуме художественной керамики. Она отправилась в Миргород, имея при себе два рисунка: копия с какой-то картины и набросок дедовского дома с натуры, выполненных уже не на полотне, а на специально для этого приобретенной бумаге. В техникум Екатерину не приняли из-за отсутствия документа об окончании семилетки, и она вернулась домой пешком.

Желание рисовать её не покидало и со временем она начала посещать драматический кружок, организованный супругами учителей Калита. Родители согласились на участие дочери в спектаклях, но при условии, что драмкружок не будет мешать работе по хозяйству. В 1928 году Белокур узнала о наборе в Киевский театральный техникум и решила попробовать свои силы. Но ситуация повторилась: ей снова отказали по той же причине. Осенью 1934 года она совершила попытку утопиться в реке Чумгак, в результате чего застудила ноги. После попытки суицида отец с проклятиями согласился на занятия дочери рисованием.

Весной 1940 года Екатерина услышала по радио песню «Чи я в лузі не калина була» в исполнении Оксаны Петрусенко. Песня настолько поразила Белокур, что она написала певице письмо, вложив в него рисунок калины на куске полотна. Рисунок поразил певицу, и она, посоветовавшись с друзьями - Василием Касияном и Павлом Тычиной - обратилась в Центр народного творчества. Вскоре в Полтаву поступило распоряжение - съездить в Богдановку, найти Белокур, поинтересоваться её работами.

Богдановку посетил Владимир Хитько, возглавлявший тогда художественно-методический совет областного Дома народного творчества. Несколько картин Белокур он показал в Полтаве художнику Матвею Донцову. В 1940 году в Полтавском доме народного творчества открылась персональная выставка художницы-самоучки из Богдановка, которая в то время состояла лишь из 11 картин. Выставка имела огромный успех и художницу премировали поездкой в Москву. В сопровождении Владимира Хитько она посетила Третьяковскую галерею и Пушкинский музей.

В 1944 году Богдановку посетил директор Государственного музея украинского народного декоративного искусства Василий Нагай, который приобрел у Белокур ряд картин. Именно благодаря ему Музей украинского народного декоративного искусства имеет лучшую коллекцию работ Белокур.

В 1949 году Екатерина Билокур становится членом Союза художников Украины. В 1951 году она была награждена орденом «Знак Почёта» и получила звание Заслуженного деятеля искусств УССР. В 1956 году Белокур получила звание Народного художника УССР. В дальнейшие годы произведения Екатерины Белокур регулярно экспонировались на выставках в Полтаве, Киеве, Москве и других городах. Три картины Билокур - «Царь-Колос», «Берёзка» и «Колхозное поле» были включены в экспозицию советского искусства на Международной выставке в Париже (1954). Здесь их увидел Пабло Пикассо , отозвавшийся о Белокур так: «Если бы у нас была художница такого уровня мастерства, мы бы заставили заговорить о ней весь мир!».

Это часть статьи Википедии, используемая под лицензией CC-BY-SA. Полный текст статьи здесь →