Художественное своеобразие романа А.». Образная система романа. Образ лишнего человека. Проблематика романа А.И. Герцена «Кто виноват?», образная система, особенности решения вопроса нравственного выбора Главные образы произведения кто виноват

Проблематика романа Герцена "Кто виноват?"

Роман «Кто виноват?» начат Герценом в 1841 году в Новгороде. Его первая часть завершена в Москве и появилась в 1845 и в 1846 годах в журнале «Отечественные записки». Полностью он вышел отдельным изданием в 1847 году в виде приложения к журналу «Современник».

По словам Белинского, особенность романа «Кто виноват?» - могущество мысли. «У Искандера, -- пишет Белинский, -- мысль всегда впереди, он вперед знает, что и для чего пишет».

В первой части романа характеризуются главные герои и многосторонне обрисовываются обстоятельства их жизни. Эта часть по преимуществу эпическая, представляющая цепь биографий основных персонажей. роман персонаж композиционный крепостнический

Завязка романа -- сложный узел семейно-бытовых, социально-философских и политических противоречий. Именно с приезда Бельтова в город развертывается острая борьба идей, моральных принципов консервативно-дворянского и демократически-разночинского лагерей. Дворяне, почувствовав в Бельтове «протест, какое-то обличение их жизни, какое-то возражение на весь порядок ее», никуда его не выбрали, «прокатили». Не удовлетворившись этим, они сплели гнусную паутину грязной сплетни о Бельтове и Любови Александровне.

Начиная с завязки, развитие сюжета романа принимает все большую эмоционально-психологическую напряженность. Отношения сторонников демократического лагеря осложняются. Центром изображения становятся переживания Бельтова и Круциферской. Кульминация их взаимоотношений, будучи и кульминацией романа в целом, -- объяснение в любви, а потом прощальное свидание в парке.

Композиционное искусство романа выразилось и в том, что отдельные биографии, которыми он начат, постепенно сливаются в неразложимый жизненный поток.

При видимой отрывочности повествования, когда рассказ от автора сменяется письмами героев, выдержками из дневника, биографическими отступлениями, роман Герцена строго последователен. “Повесть эта, несмотря на то, что она будет состоять из отдельных глав и эпизодов, имеет такую целость, что вырванный лист портит все”,-- пишет Герцен.

Основным организующим началом романа служит не интрига, не сюжетная ситуация, а ведущая идея -- зависимость людей от губящих их обстоятельств. Этой идее подчиняются все эпизоды романа, она придает им внутреннюю смысловую и внешнюю целостность.

Своих героев Герцен показывает в развитии. Для этого он использует их биографии. По его убеждению, именно в биографии, в истории жизни человека, в эволюции его поведения, определяемого конкретными обстоятельствами, раскрывается его социальная сущность и оригинальная индивидуальность. Руководствуясь своим убеждением, Герцен строит роман в виде цепи типических биографий, связанных между собой жизненными судьбами. В ряде случаев его главы и называются «Биографии их превосходительств», «Биография Дмитрия Яковлевича».

Композиционное своеобразие романа «Кто виноват?» заключается и в последовательном расположении его характеров, в социальном контрасте и градации. Вызывая заинтересованность читателя, Герцен расширяет социальное звучание романа и усиливает психологический драматизм. Начавшись в усадьбе, действие переносится в губернский город, а в эпизодах из жизни основных действующих лиц -- в Москву, Петербург и за границу.

Герцен назвал историю "лестницей восхождения". В первую очередь - это духовное возвышение личности над условиями жизни определенной среды. В романе личность только тогда заявляет о себе, когда отделяется от своей среды.

На первую ступень этой "лестницы" вступает Круциферский, мечтатель и романтик, уверенный в том, что в жизни нет ничего случайного. Он помогает дочери Негрова подняться, но она поднимается ступенькой выше и теперь видит больше, чем он; Круциферский, робкий и несмелый, больше не может сделать ни шагу вперед. Она поднимает голову и, увидев там Бельтова, подает ему руку.

Но в том-то и дело, что эта встреча ничего не изменила в их жизни, а лишь увеличила тяжесть действительности, обострила чувство одиночества. Жизнь их была неизменна. Первой это почувствовала Люба, ей показалось, что она вместе с Круциферским потерялась среди безмолвных просторов.

В романе отчетливо выражена авторская симпатия к русскому народу. Социальным кругам, властвующим в поместьях или в бюрократических учреждениях, Герцен противопоставил явно сочувственно изображаемых крестьян, демократическую интеллигенцию. Писатель придает большое значение каждому образу из крестьян, даже второстепенному. Так, он ни в коем случае не хотел печатать свой роман, если цензура исказит или выбросит образ Софи. Герцен сумел в своем романе показать непримиримую враждебность крестьян по отношению к помещикам, а также и моральное их превосходство над своими владельцами. Любоньку особенно восхищают крестьянские дети, в которых она, выражая взгляды автора, видит богатые внутренние задатки: «Какие славные лица у них, открытые и благородные!»

Образом Круциферского Герцен ставит проблему «маленького» человека. Круциферский, сын губернского лекаря, по случайной милости мецената, кончил Московский университет, хотел заниматься наукой, но нужда, невозможность существовать даже частными уроками заставили его поехать на кондицию к Негрову, а затем стать учителем провинциальной гимназии. Это скромный, добрый, благоразумный человек, восторженный поклонник всего прекрасного, пассивный романтик, идеалист. Дмитрий Яковлевич свято верил в идеалы, витающие над землей, а все явления жизни объяснял духовным, божественным началом. В практической жизни это беспомощный, всего боящийся ребенок. Смыслом жизни стала его все поглощающая любовь к Любоньке, семейное счастье, которым он упивался. А когда это счастье стало колебаться и рушиться, то он оказался морально раздавленным, способным лишь молиться, плакать, ревновать и спиваться. Фигура Круциферского приобретает трагический характер, определяемый его разладом с жизнью, его идейной отсталостью, инфантильностью.

Доктор Крупов и Любонька представляют новую ступень в раскрытии типа разночинца. Крупов -- материалист. Несмотря на косный, глушащий все лучшие порывы провинциальный быт -- Семен Иванович сохранил в себе человеческие начала, трогательную любовь к людям, к детям, чувство собственного достоинства. Отстаивая свою независимость, он пытается по мере сил приносить людям добро, не разбирая их чинов, званий и состояний. Навлекая на себя гнев власть имущих, пренебрегая их сословными предрассудками, Крупов идет в первую очередь не к знатному, а к наиболее нуждающемуся в лечении. Через Крупова автор иногда высказывает собственные взгляды о типичности семьи Негровых, об узости человеческой жизни, отданной лишь семейному счастью.

Психологически более сложным предстает образ Любоньки. Внебрачная дочь Негрова от крепостной крестьянки, она с раннего детства оказалась в условиях незаслуженных обид, грубых оскорблений. Все и всё в доме напоминали Любови Александровне, что она барышня «по благодеянию», «по милости». Притесняемая и даже презираемая за свое «холопское» происхождение, она чувствует себя одинокой, чужой. Каждодневно ощущая оскорбительную несправедливость по отношению к себе, она возненавидела неправду и все то, что теснит, давит свободу человека. Сострадания к крестьянам, родным ей по крови, и испытываемому гнету, вызвали в ней горячее к ним сочувствие. Находясь все время под ветром нравственных невзгод, Любонька выработала в себе твердость в отстаивании своих человеческих прав и непримиримость к злу в любых его видах. И вот явился Бельтов, указавший, кроме семейного, возможности и другого счастья. Любовь Александровна признается, что после встречи с ним она изменилась, возмужала: «Сколько новых вопросов возникло в душе моей!.. Он открыл мне новый мир внутри меня». На редкость богатая, деятельная натура Бельтова увлекла Любовь Александровну, разбудила ее дремавшие возможности. Бельтов был изумлен ее необыкновенной даровитостью: «Те результаты, за которые я пожертвовал полжизнью, -- говорит он Крупову, -- были для нее простыми, само собой понятными истинами». Образом Любоньки Герцен показывает права женщины на равенство с мужчиной. Любовь Александровна нашла в Бельтове человека во всем ей созвучного, ее истинное счастье с ним. А на пути к этому счастью кроме морально-правовых норм, общественного, мнения, стоит Круциферский, умоляющий не покидать его, и их сын. Любовь Александровна знает, что счастья с Дмитрием Яковлевичем у нее уже не будет. Но, подчиняясь обстоятельствам, жалея слабого, гибнущего Дмитрия Яковлевича, вырвавшего ее из негровского гнета, сохраняя для своего ребенка семью, она по чувству долга остается с Круциферским. О ней очень верно сказал Горький: «Эта женщина остается с мужем своим -- человеком слабым, чтобы не убить его изменой».

Драма Бельтова, «лишнего» человека, ставится автором в непосредственную зависимость от социальной системы, господствовавшей тогда в России. Исследователи очень часто видели причину трагедии Бельтова в его абстрактно-гуманитарном воспитании. Но было бы ошибочно понять образ Бельтова лишь как нравоучительную иллюстрацию того, что воспитание должно быть практическим. Ведущий пафос этого образа в другом -- в осуждении социальных условий, погубивших Бельтова. Но что же мешает развернуться этой «огненной, деятельной натуре» на благо обществу? Несомненно, наличие крупного родового поместья, отсутствие практических навыков, трудового упорства, недостаточность трезвого взгляда на окружающие условия, но главное, социальные обстоятельства! Страшны, античеловечны те обстоятельства, в которых лишни, не нужны благородные, светлые люди, готовые на любые подвиги ради общего счастья. Безысходно мучительно состояние подобных людей. Их правый, негодующий протест оказывается бессильным.

Но этим не ограничивается общественный смысл, прогрессивно-воспитательная роль образа Бельтова. Его взаимоотношения с Любовью Александровной -- энергичный протест против собственнических норм брачно-семейных отношений. Во взаимоотношениях Бельтова и Круциферской писатель наметил идеал такой любви, которая духовно поднимает и растит людей, раскрывая все заложенные в них способности.

Таким образом, основная цель Герцена и заключалась в том, чтобы воочию показать, что изображаемые им социальные условия душат лучших людей, глушат их стремления, судя их несправедливым, но непререкаемым судом затхлого, консервативного общественного мнения, опутывая их сетями предрассудков. И это определило их трагедию. Благоприятное решение судеб всех положительных героев романа может обеспечить лишь коренное преобразование действительности -- такова основополагающая мысль Герцена.

Роман «Кто виноват?», отличаясь сложностью проблематики, многозначен в своей жанрово-видовой сущности. Это роман социально-бытовой, философско-публицистический и психологический.

Свою задачу Герцен видел не в том, чтобы разрешить вопрос, а в том, чтобы его верно обозначить. Поэтому он избрал протокольный эпиграф: “А случай сей за неоткрытием виновных предать воле Божией, дело же, почислив нерешенным сдать в архив. Протокол”.

Алекса́ндр Ива́нович Ге́рцен (25 марта (6 апреля) 1812, Москва - 9 (21) января 1870, Париж) - русский публицист, писатель, философ, педагог, принадлежащий к числу наиболее видных критиков крепостнической Российской империи.

(Натуральная школа - условное название начального этапа развития критического реализма в русской литературе 1840-х годов, возникшего под влиянием творчества Николая Васильевича Гоголя.К «натуральной школе» причисляли Тургенева и Достоевского, Григоровича, Герцена, Гончарова, Некрасова, Панаева, Даля, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина и других)

Проблематика

Композиция романа “Кто виноват?” очень оригинальна . Только первая глава первой части имеет собственно романтическую форму экспозиции и завязки действия - “Отставной генерал и учитель, определяющийся к месту”. Далее следуют: “Биография их превосходительств” и “Биография Дмитрия Яковлевича Круциферского”. Глава “Житье-бытье ” является главой из правильной формы повествования, но за ней следует “Биография Владимира Бельтова ”. Герцен хотел составить роман из такого рода отдельных жизнеописаний, где “в подстрочных примечаниях можно сказать, что такой-то женился на такой-то”. “Для меня повесть - рама”,- говорил Герцен. Он рисовал по преимуществу портреты, его интересовали больше всего лица и биографии. “Лицо - послужной список, в котором все отмечено,- пишет Герцен,- паспорт, на котором визы остаются”. При видимой отрывочности повествования, когда рассказ от автора сменяется письмами героев, выдержками из дневника, биографическими отступлениями, роман Герцена строго последователен .

Свою задачу он видел не в том, чтобы разрешить вопрос, а в том, чтобы его верно обозначить. Поэтому он избрал протокольный эпиграф: “А случай сей за неоткрытием виновных предать воле Божией, дело же, почислив нерешенным сдать в архив. Протокол”. Но он писал не протокол, а роман, в котором исследовал не “случай, а закон современной действительности ”. Вот почему вопрос, вынесенный в заголовок книги, с такой силой отозвался в сердцах его современников. Основную мысль романа критика видела в том, что проблема века получает у Герцена не личное, а общее значение: “Виноваты не мы, а та ложь, сетями которой опутаны мы с самого детства”.

Но Герцена занимала проблема нравственного самосознания и личность . Среди героев Герцена нет злодеев, которые бы сознательно и преднамеренно творили зло своим ближним. Его герои - дети века , не лучше и не хуже других; скорее, даже лучше многих, а в некоторых из них есть залоги удивительных способностей и возможностей. Даже генерал Негров, владелец “белых рабов”, крепостник и деспот по обстоятельствам своей жизни, изображен как человек, в котором “жизнь задавила не одну возможность”. Мысль Герцена была социальной по существу, он изучал психологию своего времени и видел прямую связь характера человека с его средой. Герцен называл историю “лестницей восхождения ”. Эта мысль означала прежде всего духовное возвышение личности над условиями жизни определенной среды . Так, в его романе “Кто виноват?” только там и тогда личность заявляет о себе, когда она отделяется от своей среды ; иначе ее поглощает пустота рабства и деспотизма.

“Кто виноват?” - интеллектуальный роман. Его герои - люди мыслящие, но у них есть свое “горе от ума”. И состоит оно в том, что со всеми своими блестящими идеалами они принуждены были жить в сером свете, оттого и мысли их кипели “в действии пустом”. Даже гениальность не спасает Бельтова от этого “мильона терзаний”, от сознания того, что серый свет сильнее его блестящих идеалов, если его одинокий голос теряется среди безмолвия степи. Отсюда и возникает чувство подавленности и скуки: “Степь - иди, куда хочешь, во все стороны - воля вольная, только никуда не дойдешь...”

“Кто виноват?” - вопрос, который не давал однозначного ответа. Недаром поиск ответа на герценовский вопрос занимал самых выдающихся русских мыслителей - от Чернышевского и Некрасова до Толстого и Достоевского. Роман “Кто виноват?” предсказывал будущее . Это была пророческая книга. Бельтов, так же как и Герцен, не только в губернском городе, среди чиновников, но и в столичной канцелярии - всюду находил “всесовершеннейшую тоску”, “умирал от скуки”. “На родном берегу” он не мог найти для себя достойного дела. Но и “на том берегу” водворилось рабство. На развалинах революции 1848 года торжествующий буржуа создал империю собственников, отбросив добрые мечтания о братстве, равенстве и справедливости. И вновь образовалась “всесовершеннейшая пустота”, где мысль умирала от скуки. И Герцен, как предсказал его роман “Кто виноват?”, подобно Бельтову, стал “скитальцем по Европе, чужой дома, чужой на чужбине ”. Он не отрекся ни от революции, ни от социализма. Но им овладели усталость и разочарование. Как Бельтов, Герцен “нажил и прожил бездну”. Но все пережитое им принадлежало истории. Вот почему так значительны его мысли и воспоминания. То, что Бельтова томило как загадка, стало у Герцена современным опытом и проницательным познанием. Снова возникал перед ним тот самый вопрос, с которого все началось: “Кто виноват?”

Образ Бельтова

Изображение Бельтова заключает в себе много неясного, на вид противоречивого, иногда данного только намеками. В этом сказалась и творческая субъективность Герцена, создававшего характер героя по свежим следам собственного идейного развития, и еще больше - цензурные условия, не позволявшие ему о многом говорить прямо. Это определило и неверное понимание характера Бельтова со стороны Белинского. В «предыстории» героя критик обратил внимание лишь на то, что у Бельтова «много ума», что его «натура» испорчена «ложным воспитанием», «богатством», и поэтому у него нет «особенного призвания к какой бы то ни было деятельности», что он «осужден был томиться… тоскою бездействия». В основной же части романа характер героя, по мнению критика, «произвольно изменен автором», и Бельтов «вдруг является перед нами, какою-то высшею, гениальною натурою, для деятельности которой действительность не представляет достойного поприща…». «Это уже не Бельтов, а что-то вроде Печорина». Последнее мнение справедливо: у возмужавшего Бельтова есть нечто общее с Печориным. Но это не их «гениальность», а их трагические отношения с обществом . Однако Белинский ошибся в оценке характера молодого Бельтова. Уже в юности Бельтов не был просто избалованным баричем. И тогда в нем было больше романтических порывов, нежели «тоски бездействия». Что же касается его перехода к скептицизму зрелого понимания жизни, то переход этот,выглядит внезапным потому, что автор не мог о нем подробно рассказать . Совершается этот перелом не по произволу автора, а в результате «власти обстоятельств ». На этот раз герой Герцена - русский дворянин и даже сын крепостной крестьянки. В отличие от Чацкого, Онегина и Печорина, получивших столичное, светско-ари-стократическое воспитание, Бельтов, подобно героям Тургенева (Лежневу, Лаврецкому и др.), воспитывался в усадьбе , а оттуда попал в кружок студентов Московского университета. Характерная черта идейного развития Бельтова его рано возникшее стремление к романтическим идеалам . Опираясь на свой собственный опыт, Герцен связывает эти стремления с чтением Плутарха и Шиллера, с сильными впечатлениями от революционных движений на Западе.

… развитие Бельтова происходило в обстановке русской общественной жизни начала 1830-х годов . Коротко и нарочито неопределенно говорит Герцен о «дружеском кружке из пяти-шести юношей», но подчеркивает при этом, что идеи этого кружка были «чужды среде» и что «молодые люди чертили себе колоссальные планы», далекие от осуществления. В этом Бельтов резко*отличается от Печорина . Печорин, созданный по темпераменту для активной общественной борьбы, жаждет «бурь и битв», но разменивает свои силы в случайных бытовых столкновениях. Бельтов, воспитанный более отвлеченно, чертит себе «колоссальные планы», но разменивается в выполнении частных практических задач, которые он всегда берется разрешить в одиночку, «отчаянной храбростью мысли». Такова прежде всего служба Бельтова в департамент е, на которую аристократ Печорин никогда бы не пошел. Бельтов, несомненно, поставил себе при этом «колоссальную» и наивно-романтическую задачу: одному бороться с несправедливостью и побороть ее. Недаром чиновники возмущались тем, что он «со всякой дрянью носится, горячится, точно отца родного… режут, а он спасает»… Недаром сам министр тщетно делал ему «нежные» внушения, а затем просто выбросил со службы за строптивость . Таково же увлечение Бельтова медициной . И здесь он хотел бы приносить пользу людям, пытаясь разрешить трудные научные проблемы «отчаянной храбростью мысли», и потерпел поражение. Даже в занятиях живописью сказались гражданско-ро-мантические интересы юноши. Подводя итоги неудачам своего героя в первой части романа, задавая «премудреный вопрос» об их причинах, Герцен правильно считает, что ответ надо искать не в «психическом устройстве человека», а, как он нарочито неясно говорит, «в атмосфере, в окружающем, в влияниях и соприкосновениях… ». Сам Бельтов хорошо возразил позднее Крупову, объяснявшему его безделке богатством, что есть «довольно сильные побуждения на труд» и «кроме голода», хотя бы «желание высказаться». Так не сказал бы Печорин. Это самооценка «человека 1840-х годов ». И в этом отношении Бельтова можно сравнивать не с Печориным, а с Рудиным. Причину своих неудач Бельтов осознал только во время скитаний на Западе. Автор много раз подчеркивает, что до отъезда за границу его герой, вследствие своего романтического воспитания, «не понимал действительности». Теперь он нечто понял в ней. По его собственным словам, он «потерял юношеские верования» и «приобрел взгляд трезвый, может, безотрадный и грустный, но зато истинный». Называя новые взгляды Бельтова «безотрадными», но «истинными», Герцен, несомненно, имеет при этом в виду тот идейный кризис, который переживался в начале 40-х годов самыми передовыми людьми России при переходе от философского идеализма к материализму . ….. Именно это Герцен подчеркивает и в Бельтове, говоря, что Бельтов «много жил мыслью», что у него есть теперь «смелое резкое мышление» и даже «страшная ширь понимания», что он внутренне раскрыт «всем современным вопросам». Интересно, однако, что Герцен, не довольствуясь этим, разбросал в романе намеки на какую-то деятельность Бельтова за границей, видимо, и приведшую его к новым взглядам и настроениям. Можно попытаться свести эти намеки в одно целое, хотя бы гипотетически.

Если обратиться к мнению Белинского, что «Кто виноват?» не роман гак таковой, а «ряд биографий», то в этом произведении, действительно, после исполненного иронии описания того, как в дом генерала Негрова (у которого есть прижитая со служанкой дочь Любонька) нанялся учителем молодой человек по имени Дмитрий Круциферский, следуют главы «Биография их превосходительств» и «Биография Дмитрия Яковлевича». Рассказчик довлеет всему: все описываемое подчеркнуто видится именно его глазами.

Биография генерала и генеральши насквозь ироничны, причем иронические комментарии рассказчика к поступкам героев выглядят как паллиативная замена художественно-прозаического психологизма — действительно, это чисто внешний прием разъяснения читателю, как ему надо понимать героев. Иронические реплики рассказчика дают знать читателю, например, что генерал — самодур, солдафон и крепостник («говорящая» фамилия дополнительно раскрывает его «плантаторскую» сущность), а его жена неестественна, неискренна, играет в романтизм и, изображая «материнство», склонна флиртовать с мальчиками.

После сжато (в форме беглого пересказа событий) изложенной истории женитьбы Круциферского на Любоньке опять следует подробная биография — на этот раз Бельтова, которому предстоит, в соответствии с литературным поведенческим стереотипом «лишнего человека» (Онегин, Печорин и др.), в будущем разрушить незатейливое счастье этой молодой семьи да еще и спровоцировать физическую гибель героев (в кратко обрисованном финале, после исчезновения Бельтова из города, Любонька по воле автора вскоре смертельно заболевает, а морально раздавленный Дмитрий «молится Богу и пьет»).

Этот пропускающий повествование сквозь призму своего окрашенного иронией мировосприятия, то деловито немногословный, то словоохотливый и впадающий в подробности рассказчик, близкий к тому, чтобы быть необъявленным главным действующим лицом, заметно напоминает лирического героя произведений поэзии.

О лаконическом финале романа исследователь писал: «Сосредоточенная сжатость развязки» — «прием столь же еретический, как печальное исчезновение разбитого жизнью Печорина на Восток».

Что ж, великий роман Лермонтова — проза поэта. Она была внутренне близка «не нашедшему себе места в художествах» Герцену, в синтетическом даровании которого помимо ряда иных присутствовал и лирический компонент. Интересно, что романы прозаиков как таковых редко его удовлетворяли. Герцен высказывался о своей нелюбви к Гончарову и Достоевскому, не сразу принял «Отцы и дети» Тургенева. У Л.Н. Толстого он ставил выше «Войны и мира» автобиографическое «Детство». Нетрудно усмотреть тут связь с особенностями его собственного творчества (именно в произведениях «про себя самого», о собственной душе и ее движениях Герцен был силен).

В Новгороде Герцен начал работу над романом «Кто виноват?». В 1845–1846 годах роман частями был напечатан в журнале «Отечественные записки», а год спустя вышел отдельным изданием.

Роман «Кто виноват?» – произведение антикрепостническое. Герцен не скрывает враждебного отношения к господствующему строю в России и страстно обличает его главную опору – поместное дворянство и жадное, хищное чиновничество.

Произвол помещиков он изобразил не как отдельные исключения или отклонения от будто бы справедливых в основе общественных законов, а как систему насилий над народом.

Под гнетом насилия складываются характеры. Крепостничество, как всякая другая социально-политическая система, формирует свои типы человека: оно способствовало утверждению в характерах людей преимущественно грубых начал. Человеческая натура, как был убежден Герцен, при крепостничестве неизбежно приобретает недобрую, антигуманную сущность. Изуродованные души определяют поведение, привычки, способы взаимоотношения людей и нередко даже привычное выражение на их физиономиях: странная смесь на-глости, испуга; низкопоклонства и настороженной хитрости ложится как неизгладимый отпечаток на лица зависимых людей.

Герцен остро подмечает в своих описаниях ненормальные представления крепостников об основных нравственных понятиях – о совести, долге, чести, о любви и дружбе, о добре и зле. Он показывает, как искажены эти понятия, как искривляются эти естественные человеческие свойства в помещиках и чиновниках. Писатели-романтики нередко так изображали поведение человека, как будто бы злая сила уродует его: в балладах Жуковского, у Гоголя в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», в повестях В. Ф. Одоевского и А. К. Толстого сверхъестественная сила овладевает героями и толкает их на жестокие поступки. Писатель-реалист ищет ответа не в потустороннем мире: Герцен указывает на социальную обусловленность доброго или злого начала в человеческой душе. Все персонажи романа «Кто виноват?» живут в крепостническом обществе и принуждены вести себя в соответствии с установленными, для всех обязательными нормами поведения. Крепо-стничество давит на все общество и на отдельных его членов. Под этим гнетом изменяется человеческая натура: естественные (с точки зрения гуманиста) чувства грубо уродуются.

Источники:

• Герцен И.А. Кто виноват? Роман. – Сорока-воровка. Повесть. Вступит, ст. и примеч. С. Е. Шаталова. Рис. В. Панова. М., «Дет. лит.», 1977. 270 с. с ил. (Школьная б-ка).
Аннотация: По характеристике В. И. Ленина А. И. Герцен в крепостной России сороковых годов XIX века «сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени». В эти годы Герценом были написаны замечательные художественные произведения: роман «Кто виноват?» и повесть «Сорока-воровка. »

Сочинение

И в теории, и в практике Герцен последовательно и целеустремленно сближал публицистику и художественную литературу. Он бесконечно далек от спокойного, невозмутимого изображения действительности. Герцен-художник постоянно вторгается в повествование. Перед нами не бесстрастный наблюдатель, а адвокат и прокурор в одном и том же лице, ибо если одних действующих лиц писатель активно защищает и оправдывает, то других разоблачает и осуждает, не скрывая своих субъективных пристрастий. Авторское сознание в романе выражено прямо и открыто.

Первая часть романа состоит преимущественно из развернутых биографий действующих лиц, что подчеркивается даже названием отдельных разделов: «Биографии их превосходительств», «Биография Дмитрия Яковлевича». Во второй части развертывается более последовательное сюжетное повествование с многочисленными вставными эпизодами и авторскими публицистическими отступлениями. В целом же весь художественный текст связан единством авторской идеи и строится прежде всего на основе четкого и последовательного развития авторской мысли, которая стала важнейшим структурообразующим и стилеобразующим фактором. Авторская речь занимает центральное место в общем ходе повествования. Она часто проникнута иронией - то мягкой и добродушной, то разящей, бичующей. При этом Герцен блестяще использует самые разнообразные стили русского языка, смело сочетая формы просторечия с научной терминологией, щедро вводя в текст литературные цитаты и иноязычные слова, неологизмы, неожиданные и потому сразу обращающие на себя внимание метафоры и сравнения. Так создается представление об авторе как великолепном стилисте и энциклопедически образованном человеке, обладающем острым умом и наблюдательностью, способном улавливать самые разнообразные оттенки изображаемой им действительности - смешные и трогательные, трагические и оскорбляющие человеческое достоинство.

Роман Герцена отличается широким охватом жизни во времени и пространстве. Биографии героев позволили ему развернуть повествование в большом временном диапазоне, а поездки Бельтова давали возможность описать дворянскую усадьбу, провинциальные города, Москву, Петербург, рассказать о его заграничных впечатлениях. Глубокий анализ своеобразия Герцена-писателя содержится в статье Белинского «Взгляд на русскую литературу 1847 года». Главную силу автора романа «Кто виноват?» критик увидел в могуществе мысли. «У Искандера (псевдоним Александра Герцена),- писал Белинский,- мысль всегда впереди, он вперед знает, что и для чего пишет; он изображает с поразительною верностью сцену действительности для того только, чтобы сказать о ней свое слово, произвести суд» . По глубокому замечанию критика, «такие таланты так же естественны, как и таланты чисто художественные» . Белинский называл Герцена «по преимуществу поэтом гуманности», в этом он видел пафос творчества писателя, важнейшее общественное и литературное значение романа «Кто виноват?». Традиции интеллектуального романа Герцена были подхвачены и развиты Чернышевским, на что указывает прямая перекличка заглавий: «Кто виноват?» - «Что делать?»