Ирина Лунгу: «Основы певческой профессии я получила в России. Юлия Лежнева. Свет и лучезарность сопрано Российская оперная певица ирина лунгу биография

Родилась певица в Молдавии. В начале 1990-х гг., когда после распада СССР в республике усилились националистические настроения, семья вынуждена была перебраться в Россию, в город Борисоглебск, расположенный в Воронежской области – Ирине было в то время одиннадцать лет. И в восемнадцатилетнем возрасте поступила в Воронежский институт искусств. Обучалась она у Михаила Подкопаева, которого считала замечательным педагогом и не желала менять ни на кого другого, хотя одаренная студентка получала предложения учиться в Санкт-Петербурге или Москве. Еще в студенческие годы певица стала артисткой Воронежского театра и уже тогда успешно участвовала в разнообразных конкурсах: победа в Москве на «Bella voce», второе место в Санкт-Петербурге на конкурсе , гран-при в Греции на конкурсе им. , диплом на Конкурсе им. …

Но поистине судьбоносным стал конкурс «Бельведер», который состоялся в 2003 году в Австрии. После выступления на нем Ирина Лунгу получает приглашение в Академию «Ла Скала». На прослушивании присутствовал , который был в ту пору музыкальным руководителем «Ла Скала». Лунгу исполняла итальянский репертуар – арию Медоры из «Корсара» и финал оперы . В октябре того же года Ирина начала учиться в Академии «Ла Скала», а уже в декабре выступила в спектакле этого прославленного театра. Собственное здание «Ла Скала» было в то время закрыто на реконструкцию, и спектакль шел на сцене иного театра – «Арчимбольди». Это была опера «Фараон и Моисей» во французской редакции, и Лунгу исполнила роль Анаиды.

В Академии «Ла Скала» для нее было немало непривычного – например, то, что вокальную технику и интерпретацию преподавали разные педагоги, ведь в России певица привыкла к тому, что одно неотделимо от другого. Все же занятия в Академии многое ей дали, в особенности – занятия с Лейлой Генчер.

В пору учебы в Академии певица успешно выступила на конкурсе «Вердиевские голоса», а после окончания ее в 2005 году благодаря сотрудничеству с агентом М.Импалломени начала исполнительскую карьеру на Западе. Горячая любовь к итальянской опере, которую привил ей наставник в Воронеже, помогала адаптироваться к итальянской культуре. Выступала она и в других странах. Все же поначалу она – как певица из России – преимущественно пела в русском оперном репертуаре, в частности – в операх : в Швейцарии и Португалии исполняла она заглавную партию в , в Милане – Оксану в . Впоследствии певица переключилась на итальянский репертуар – и считает для себя большой честью исполнять его в Италии, но в концертные программы очень часто включает творения русских композиторов.

Важным шагом стало исполнение главной роли в . Когда Лорин Маазель пригласил ее на прослушивание, она даже не знала партии, и петь ей пришлось по клавиру. Тем не менее, певица произвела благоприятное впечатление, а партию Виолетты она впоследствии исполняла чаще, чем другие партии – более сотни раз, и в большем количестве театров.

Репертуар певицы обширен: Адина, Джильда, Нанетта, Лю, Мария Стюарт, Джульетта, Маргарита, Микаэла и множество других партий. Она выступает в «Ла Фениче» в Венеции и «Театро Реджио» в Турине, в «Метрополитен-опера» в США и в театре «Ковент-Гарден» в Англии, в «Арена ди Верона» и Национальной опере Нидерландов, в театре «Реал» в Мадриде и в Венской опере. Она сотрудничала с Даниэле Гатти, Мишелем Плассоном, Фабио Мастранджело, Даниэлем Ореном и иными известными дирижерами. Поскольку жизнь певицы уже много лет связана с Италией, на афишах ее нередко пытаются указать как итальянскую исполнительницу, но Ирина Лунга всегда подчеркивает, что она – российская певица, и от гражданства Российской Федерации не отказывается.

Десять лет спустя после судьбоносного конкурса в Австрии – в 2013 году – Ирина Лунгу выступила в России. Произошло это в рамках концерта «Музыка трех сердец», который состоялся в столице, в «Новой опере». Первое отделение было посвящено французской музыке, которую певица любит не в меньшей степени, чем итальянскую. В 2015 году на сцене этого же театра певица выступила в партии Мими с опере Джакомо Пуччини, весьма оригинально интерпретированной режиссером Георгием Исаакяном.

При всей своей любви к итальянской и французской опере, при всем своем успехе в этом репертуаре, Ирина Лунгу жалеет, что не имеет возможности выступать в русских операх, поскольку в театрах Запада они ставятся крайне редко. Одна из любимейших ее русских опер – , в которой она хотела бы исполнить роль Марфы, мечтает певица и о партии Татьяны в .

Все права защищены. Копирование запрещено

Выпускницу Воронежской академии искусств Ирину Лунгу сегодня называют одной из самых ярких и успешных певиц Европы. В 2003 году, будучи солисткой Воронежского театра оперы и балета, Ирина получила стипендию прославленного итальянского театра Ла Скала и солирует в нем вот уже десять сезонов, за это время она стала победительницей многих престижных международных конкурсов, а ее концертная программа расписана до 2018 года. Тем не менее звезда европейской оперы регулярно приезжает в родной город - в первую очередь для того, чтобы пообщаться и посоветоваться со своим учителем – преподавателем Воронежской академии искусств Михаилом Подкопаевым. В один из таких приездов Ирина согласилась встретиться с журналистами РИА «Воронеж» и рассказала о том, как воронежская певица освоилась на итальянской сцене, почему образование в воронежском вузе лучше европейского и что нужно, чтобы организовать в нашем театре выступление звезд европейской оперной сцены.

– Моя связь с Воронежем никогда не прерывалась, хотя уже 11 лет я живу в Милане. Так получилось, что моя карьера сложилась в Европе, но с Воронежем я никогда не теряла связь. Помимо того, что у меня тут семья и друзья, главный стимул – это, конечно, общение с Михаилом Ивановичем (Подкопаевым – Ред.). Я стараюсь возвращаться сюда как можно чаще, раз-два в год. Приезжаю спросить совета, поработать над голосом – эта работа продолжается до пенсии: Михаил Иванович вносит коррективы, мы советуемся, я спрашиваю его мнения по поводу репертуара. Он очень следит за моей карьерой: с помощью интернета смотрит записи. Это не то, что приятно, это необходимо мне. Мы как семья: я, Михаил Иванович и Марина Дмитриевна Подкопаева – мой концертмейстер. Мы постоянно общаемся по телефону, по скайпу, и Воронеж для меня, в первую очередь, – духовная связь с моим педагогом.

– Ирина, вы оказались в одном из лучших европейских театров после Воронежской академии искусств. Как вы с российским образованием ощущали себя на фоне своих европейских коллег? Сильно ли отличается российская система обучения вокалу от итальянской?

– В Европе российская школа, российские музыканты – это очень престижно. Мне как-то даже рассказывали в Германии, что начинающие певцы, бывает, берут себе сценический псведоним, похожий на русскую фамилию, потому что это считается такой визитной карточкой: российская школа очень котируется во всем мире. Потому что в России у нас есть система, преемственность образования: музыкальная школа, музучилище, академия. То есть человек может начать образование с шести лет и продолжать его до университета. В Италии, например, такого нет, невозможно получить высшее музыкальное образование, итальянская консерватория – это совсем не то, что у нас. Там, если ты хочешь стать музыкантом, ты можешь учиться частным образом, посещать мастер-классы. А в России ты окончил академию в 23 года – и у тебя уже есть серьезная база, чтобы выходить на сцену. Конечно, когда я училась, технические условия были сложные: мы, например, ездили в библиотеку и там ноты от руки переписывали. Но сама система на выходе дает определенный процент профессионалов, готовых к длительной карьере. Это не просто история, когда ты вчера начал петь, сегодня взял верхнюю ноту, распиарился и пошел на какие-то сцены, отпел два сезона, голос потерял – и все. Наши певцы отличаются тем, что у них есть база, они могут в этом сложном музыкальном мире держаться, в напряженном темпе работать. А это возможно только, если есть подготовка. Это как Олимпиада.

– Вы сейчас, в основном, поете в стиле бельканто, а это ведь итальянская техника, основанная на фонетике итальянского языка?

– Да, само слово «бельканто» – это итальянское слово, которое означает «красивое пение», но имеется в виду не просто красота, а соответствие определенному эталону, ровность голоса на всех участках, на всех диапазонах. Но за этой фразой кроется огромная работа. Голосов красивых много, и они могут по-разному петь, но не владеть этим стилем. «Красивое пение» - это колоссальная работа в техническом отношении, в дыхании, регистрах. В этом и заключается исполнительское искусство. И поэтому мне очень приятно, я считаю для себя великой честью, своим самым важным достижением, что я, такой, в общем-то, провинциальный человек из Борисоглебска, из Воронежской академии искусств, я не родилась в Милане, но я прошла огромный путь, и Италия приняла меня как певицу этого стиля, бельканто.

– Я читал много критики об Ириных выступлениях и не раз встречал мнение, что Лунгу – носитель этой итальянской школы и по стилю, и по звуку, что очень редко бывает. И это признание много стоит,

Михаил Подкопаев, преподаватель Воронежской академии искусств, учитель Ирины Лунгу

– Но все-таки одной подготовки, наверное, недостаточно для серьезной карьеры, нужны еще и определенные способности…

– Я музыкой занималась с пяти лет. Конечно, мое певческое развитие началось с работы с Михаилом Ивановичем в 18 лет, но база музыкальная – развитие памяти, моторика – это конечно от того, что я с детства начала заниматься музыкой и никогда не прекращала. Средняя опера длится три часа, и иногда всю партию на чужом языке надо выучить за две недели. Поэтому нужен комплекс – и педагог, и какая-то одаренность, и память, и умение понять фразу музыкальную, и передать эмоции персонажа, и актерская жилка. И, конечно, оперный певец – это смесь вокалиста и актера, это жанр, который предполагает, что человек должен быть разносторонне одаренным.

– Помимо музыки вы не пробовали заниматься каким-то творчеством?

– Понемножку я всем занималась: и рисовала, и фотографировала, - но, конечно, опера занимает очень много времени. Это вся моя жизнь, и посвящать себя какому-то другому хобби – меня просто не хватает. Очень сложно выстроить свою жизнь, чтобы никого не обделить, чтобы на ребенка время оставалось. В основном, я читаю – в дороге, при перелетах – книга всегда вместе со мной, и современные авторы, и классика. Русским грех не любить литературу.

– Вашему сыну сейчас 4,5 года. Не собираетесь отдавать его учиться музыке?

– Нет. Он пока еще маленький, и я не хочу его травмировать. Я видела очень много детей моих коллег, которые с малолетнего возраста просто травмированы театром, у которых потом нет интереса, им кажется, что это такая обыденность. Мне бы этого не хотелось. Театр – это магия, это всегда какой-то праздник, мне бы хотелось, чтобы мой сын так воспринимал. Я сама люблю театр не только как исполнитель, но и как зритель, я с удовольствием посещаю оперные постановки, воспринимаю очень близко к сердцу, когда вижу воплощение своих переживаний на сцене. Сейчас много разговоров, что в театре сейчас кризис, но это не так. Это жанр, который существует две тысячи лет, и люди всегда будут ходить в театр, потому что это человеческая потребность – видеть жизнь через партер, через сцену, через действо, которое представляет их переживания.

– Как вы относитесь к новым экспериментальным формам театра, оперы?

– Я участвовала в некоторых очень современных постановках, когда классическая опера вырывается из контекста, из эпохи и переносится куда-то в современность. У меня нет резкого «за» или «против», я не могу сказать, что я за модерн или за классику. И в модерне, и в классике для меня главное – чтобы там был театр, чтобы он заставлял людей сопереживать, плакать, смеяться, чтобы зритель почувствовал себя частью театра, чтобы он увидел свои переживания там, на сцене, чтобы проводил какие-то параллели – в этом смысл театра. Если этого эффекта удается достичь, вырывая действие из исторического контекста – то, пожалуйста, это даже лучше. Но само по себе изменение контекста ничего не означает: если ты перенес оперу в современность – это не значит, что ты ее осовременил. Можно так убить все смыслы и подтексты. Опера – сложный жанр, и не хотелось бы ее упрощать и уплощать. Если есть талант – можно сделать в любом контексте, если режиссер понимает смысл и предназначение театра.

– В Европе вас сейчас считают одной из самых ярких и перспективных оперных исполнительниц, а в России вы практически неизвестны. Почему так?

– Это, конечно, не потому что у меня такого желания не было или я целенаправленно избегала российской сцены. Просто так получилось, что моя карьера получила некий старт, рывок благодаря Италии и театру Ла Скала. Изначально это была такая итальянская карьера, хотя за последние пару сезонов я дебютировала и в других мировых театрах: в Метрополитан Опера, в Китае, Корее, Токио. Когда я прослушивалась в Ла Скала, это не значит, что я приехала туда и попала на все готовое. Благодаря победе на одном из престижнейших мировых конкурсов Belvedere в Вене, я получила право участвовать в третьем туре прослушивания в Ла Скала, где был президентом Риккардо Мути. То есть я пропустила просто первые два тура, но прослушивалась точно так же, на общих основаниях. Но в момент, когда я пела на сцене, Мути даже перелез через стол, подошел к сцене, задал мне несколько вопросов. Спросил в том числе: «А где вы учились?». Подумал, что я обманываю, потому что это прослушивание было на грант Академии Ла Скала и давало право на обучение, и он меня все спрашивал: «А вы точно хотите учиться? А вы точно будете?». И после этого он сразу взял меня на контракт в Ла Скала параллельно с академией.

– Ирина представила настолько сильное выступление, что для Италии, для Мекки оперы, русский певец, который исполняет абсолютно в итальянским стиле и понимает эту музыку, вызвал недоумение и вопрос, каким образом она этому научилась. На сегодня не каждая консерватория может сказать о собственной вокальной школе, а Воронежская академия может,

Михаил Подкопаев, учитель Ирины Лунгу

– А вы себя ощущаете русской или итальянкой?

– Русской, от этого никуда не денешься. Конечно, итальянский – это мой второй язык, я думаю на итальянском, художественную литературу на итальянском читаю. Я живу в Италии 11 лет, у меня сын – итальянец, Италия – это такая часть меня. Но то, что я русская – от этого никуда. Меня все время тянет на родину, если я не бываю здесь полгода. Хотя у меня и фамилия не русская, не оканчивается на «–ова», и из-за этого иногда бывает misunderstanding, как англичане говорят, непонимание. Я всем театрам всегда пишу: я – русское сопрано. Метрополитан Опера из-за этого как-то даже готовые программки перепечатывал. Так что да, я русская, и из России я никогда не стремилась уехать. Меня иногда спрашивают: "А почему вы тогда уехали?". Потому что в 2003 году, когда я уезжала, у меня просто в Воронеже не было репертуара. Не было ничего. Но теперь я возвращаюсь на родину и вижу подвижки в культурной жизни Воронежа, и мне бы хотелось, чтобы это привлекло в нашу академию лучшие голоса, лучших студентов, ведь именно люди создают этот престиж.

– Если говорить о певческой школе, то есть просто понятие: хорошо певец поет или плохо. Но в плане техники разделять на национальные школы нельзя. Есть эталон, который родился в Италии. Русская школа никогда не являлась носителем этого эталона. Она развилась потому, что были педагоги из Италии в XVIII веке. Мы можем говорить о каких-то особенностях национального менталитета, которые что-то добавляют к исполнительству, какую-то глубину. Но в основе русской вокальной школы лежит итальянская техника – дыхание, работа голосом. Я не учу петь по-русски. Этим и отличается техника академического певца. Народные певцы поют каждый по-своему. Академисты поют в одном техническом эталоне. Даже если у тебя прекрасный голос, но ты не вписываешься в эти правила и критерии – это все,

Михаил Подкопаев, преподаватель Воронежской академии искусств

– Часто бывает, что артист, достигнув определенного статуса, когда он уже сам может формировать репертуар каких-то музыкальных событий, возвращается на родину, чтобы организовать там выступление или целый фестиваль. Была ли у вас когда-нибудь идея сделать что-то подобное в Воронеже?

– Да, я бы очень хотела, но всем этим нужно заниматься, а у меня самой никогда нет на это времени. Я готова и участвовать в таком событии, и привлекать своих коллег, но нужна инициатива, какой-то толчок, чтобы кто-то за это взялся. Я певица, исполнитель, а не организатор. Но я счастлива, что наконец-то у властей появился к этому интерес, власти хотят как-то продвигать российскую культуру, чтобы она возрождалась. Мы недавно встретились и познакомились с воронежским губернатором, он очень хочет, чтобы я тут выступила, и планы такие есть. Может я и какой-то мастер-класс проведу, если будет перерыв в учебном графике. Я вижу сейчас, что в Воронеже что-то происходит, что-то меняется, что стали обращать внимание на культуру, и мне тоже это интересно, я готова сделать что-то, чего здесь никогда не было.

Заметили ошибку? Выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

Ларина Елена

«Музыка трех сердец» — так назывался один из весенних концертов Новой оперы, в котором приняла участие одна из самых успешных певиц современной Италии Ирина Лунгу. Наша соотечественница живет в Милане со своим трехлетним сыном Андре. В 2003 году, будучи солисткой воронежского театра оперы и балета, Ирина получила стипендию театра Ла Скала. С тех пор ее карьера певицы складывается на редкость успешно, но в Европе. Ирина Лунгу — победительница многих международных конкурсов. Среди них конкурс имени Чайковского в Москве, конкурс Елены Образцовой в Санкт Петербурге, «Бельведер» в Вене, Монсеррат Кабалье в Андорре, «Опералия» в Лос-Анджелесе. Самая яркая среди ее побед - гран-при и золотая медаль на Международном конкурсе вокалистов имени Марии Каллас в Афинах. Сегодня Ирина Лунгу поет на ведущих оперных сценах Италии и Европы. Концерт в Новой опере - фактически первое выступление певицы на родине после десятилетнего отсутствия.

— Ирина, вы учились сначала в Воронеже, а потом в Италии. Насколько сильно отличается обучение вокалу в России и в Италии?

— Я считаю, что наша русская вокальная школа если не самая лучшая, то соответствует международному уровню. У нас очень хорошие голоса. Я думаю, что мне очень повезло. В 18 лет я попала к замечательному педагогу по вокалу Михаилу Ивановичу Подкопаеву и не захотела менять его на учителей ни Москвы, ни Петербурга, несмотря на приглашения. Я с ним занималась пять лет, окончила воронежский институт искусств под его руководством. И после того, как я уехала в Италию в 2003 году, я все равно до сих пор возвращаюсь к нему за советами по репертуарной политике, для работы над голосом. Это человек, влюбленный в бельканто, в оперу, и вот таких педагогов там нет. Во всяком случае, я там такого человека не нашла. Там есть замечательные музыканты, я работаю над голосом со знаменитой сопрано Лейлой Куберне, прекрасными пианистами. На этом этапе я изучаю французскую музыку. И конечно, чтобы работать над западным репертуаром, необходимо быть там, чтобы впитать культуру, менталитет языка. Но саму базу в меня заложил, конечно, мой педагог в Воронеже. Я говорю это с большой гордостью, потому что это очень важно. Такой скрупулезности в работе в Европе я не встречала. Там можно рассчитывать на какую-то коррекцию по фразировке, а вот такую базовую работу проводит только наша российская вокальная школа и этим она уникальна.

— Удается ли вам петь в Европе русский репертуар?

— К сожалению, очень мало. Я спела в 2005 году «Черевички» Чайковского в Ла Скала, и это, мне кажется, все. Я должна признаться, что сейчас отошла от русского репертуара, поскольку он там практически не идет. Я сейчас в основном пою бельканто - Беллини, Доницетти, Верди, французскую музыку очень люблю. У меня в репертуаре есть французские оперы, и в этом концерте мы первое отделение посвятили именно французской музыке. Например, в концерте мы спели большую сцену из «Фауста» и это одна из моих любимых ролей. Кармен, конечно, очень люблю. Я часто исполняю французские арии в концертах, потому что мне кажется, что они подчеркивают мою индивидуальность как певицы. Часто пою арию Джульетты из оперы «Ромео и Джульетта», эта опера стала одной из самых репертуарных сегодня.

— А какой бы партией вы сейчас хотели дополнить свой репертуар?

— Сейчас я буду репетировать Лючию ди Ламермур (премьера в декабре), и следующий дебют-мечта - Эльвира из «Пуритан» Беллини.

— А из русского репертуара что-то хотелось бы спеть?

— Я очень люблю «Царскую невесту», но в Европе очень сложно найти театр, где бы шла эта опера.

— У вас удивительно успешно складывается карьера за рубежом. Вы поете на лучших сценах Италии, в Германии, Вене, Пекине, Лос-Анджелесе, а в России вас не было 10 лет. На это есть свои причины?

— Просто с тех пор как я уехала, меня не приглашали, и все контакты прервались. Какие-то приглашения были отвергнуты по причине моей занятости в Европе. Но вот, слава Богу, я здесь. Дмитрию Александровичу (Д.А. Сибирцев, директор Новой оперы) удалось меня вырвать на два дня. Я сейчас участвую в постановке «Любовного напитка» в Вероне и путем дипломатических ходов меня отпустили на два дня. И вот я здесь, хоть и не без дорожных приключений, но это все не важно. Конечно, я работаю на Западе в разных знаменитых и престижных театрах, но петь в России - это для меня абсолютно особое ощущение. Я очень волнуюсь, потому что это выступление на родине, здесь удивительно теплая атмосфера, и она дает особое удовлетворение и незабываемые эмоции.

— Ирина, расскажите, как вам удалось попасть из Воронежа в Ла Скала, ведь вы там спели уже 10 премьер?

— Для любого певца очень хорошим помощником является фортуна. Важно в нужное время оказаться в нужном месте, спеть удачно на каком-либо конкурсе. Но главное я вижу все-таки в подготовке. Ты должен иметь отточенный репертуар, который можешь представить. В моем случае было так. На последнем курсе моего обучения ездила на различные международные конкурсы со своей программой, со своим концертмейстером. И мои показы были столь убедительны, что мы получали призы и премии, меня замечали. А потом на конкурсе в Вене меня услышал Лука Тарджетти (он был в тот момент артистическим директором Ла Скала), который и пригласил меня на прослушивание к Риккардо Мути, и я ему понравилась. С тех пор все так и пошло. Но я считаю, что главным является твоя профессиональная подготовка, которая дает возможность продать свою идею, репертуар, индивидуальность, свою особенность, чтобы тебя заметили из тысяч других. Вот так я попала сразу в Италию, минуя Москву и Санкт-Петербург. Но я осталась верна своему концертмейстеру, с которым работала всю жизнь, Марине Подкопаевой. Она живет в Воронеже. И я, как только есть возможность, сразу еду на родину и мы занимаемся, как в старые добрые времена в старом классе и это меня поддерживает и дает мне уверенность. Как и моя семья — мама, брат, сестра.

— Ирина, вы работали с потрясающими дирижерами. Вы упомянули Риккардо Мути, но был еще и Лорин Маазель, с которым вы пели в «Травиате», и другие замечательные маэстро. У вас есть какие-то пристрастия в отношении дирижеров?

— Я абсолютно открытый человек, мне нравится любой подход. Конечно, я приезжаю на постановку со своей какой-то идеей, но абсолютно открыто принимаю чужие идеи. Концерт - это в каком-то смысле итог. А мне нравится сам процесс работы, контакт и даже конфронтация. Вот с маэстро Кампеллоне мы очень здорово поработали над французским репертуаром, он подсказал нам очень много полезных вещей. Поэтому я не могу назвать кого-то одного, мне просто очень нравится работать со всеми. Я выступала и с молодыми дирижерами, и с мастерами, как Лорин Маазель. Самые знаменитые дирижеры очень демократичны и доброжелательны, они так хотят тебе помочь! С ними очень хороший творческий контакт.

— А как вы относитесь к современной режиссуре в оперном театре, часто весьма экстравагантной? Вам приходилось отказываться от постановки по причине неприятия режиссерского замысла?

— Есть певцы, которые не приемлют современной режиссуры в оперном театре. Я к таким не отношусь. Для меня главное, чтобы это была какая-то безумно талантливая идея и чтобы она была убедительна. Режиссер, который знает театр, всегда сможет расставить акценты. И уже не столь важно, будут героини в мини-юбках или в купальниках. Конечно, мне нравятся спектакли в исторических костюмах, корсетах и драгоценностях. Но я работала и в современных минималистских спектаклях, где приходилось играть очень реалистично, и я получила большое удовольствие. Могу назвать имена таких режиссеров, как Ролан Бели, Роберт Карсен, Жан Франсуа Севадье, которые отошли от классического прочтения, но это были великие спектакли, на мой взгляд.

— Помнится, вы были приглашены в постановку Большого театра на роль Татьяны в спектакль «Евгений Онегин». Но в результате отказались от премьеры в Москве. Ваш отказ не был вызван разногласиями с режиссером Дмитрием Черняковым?

— Мы просто не подошли друг другу. Он хотел одно, а я видела что-то другое. Там произошел двусторонний конфликт, а я в это время опаздывала на постановку в Ла Скала, и решила не приносить в жертву проект в Милане не очень близкой мне идее Чернякова. К тому же прошло уже много лет, и произошла определенная эволюция и во мне как артистке. Какие-то вещи сегодня я, возможно, приняла бы и обыграла их по-своему. А тогда я была молодая максималистка. Каждый подобный инцидент имеет свой контекст. Может быть, в другой момент и в другом контексте все произошло бы иначе. Просто мы с Черняковым не подошли друг другу. Ну, бывает. Больше предложений от Большого театра мне не поступало.

— А какие проекты и контракты у вас сейчас уже запланированы?

— Ближайшая премьера состоится в Вероне - «Любовный напиток» Доницетти. Потом будет новая постановка на фестивале в Экс-ан-Провансе «Риголетто» режиссера Роберта Карсена и дирижера Джанандреа Нозеда, которого в России знают по работе в Мариинском театре. Потом с Ла Скала я еду в турне по Японии. Дальше постановка «Лючии ди Ламермур» в итальянском театре Беллини в Катании. Затем «Богема» в Метрополитен опера, в театре Лисео (Барселона), Ковент Гарден и так далее. И так до 2016 года.

Фотогалерея

Она выросла на Пушкине. Прочитала "Евгения Онегина" в пятом классе. Когда ее спрашивали, а за кого бы она вышла замуж, не задумываясь отвечала - за Евгения Онегина. Девичья фамилия мамы - Ртищева. Так звали одну из муз поэта. долгие годы надеялась найти свидетельства их родства.

В новой постановке "Евгения Онегина" в Большом театре 26-летняя поет любимую Татьяну. Она - лауреат многих международных конкурсов: петербургского Елены Образцовой, московского имени Чайковского, греческого имени Марии Каллас, австрийского "Бельведера"... В 23 года певица дебютировала в Ла Скала. С ней работал сам Риккардо Мути. В следующем сезоне она будет петь там "Травиату" с Лорином Маазелем. Мы встретились с Ириной во время репетиций "Евгения Онегина" на Новой сцене.

Родилась я в Молдавии, под Кишиневом. Дедушка - молдаванин, у меня его фамилия, бабушка - русская. В 1992 году семья переехала в Россию, в Борисоглебск. Мама преподает в музыкальном училище, где занималась и я. Там была пластинка с записью оперы "Евгений Онегин", по ней я выучила партию Татьяны и воображала себя ею. Однако и мысли не было о карьере оперной певицы.

- Когда же вы решили стать ею?

Случилось это так. После училища поехала поступать в Воронежскую академию искусств на дирижерское отделение. Там был огромный конкурс, я испугалась и подала заявление на вокальное отделение, где поначалу был недобор. Заведующий кафедрой Михаил Иванович Подкопаев, баритон Воронежского оперного театра, решил, что со мной можно поработать. С ним я и стала певицей. Маэстро приучил меня к дисциплине и режиму, выгонял с урока, если я опаздывала или не делала домашнего задания... Сейчас Михаил Иванович рассказывает своим ученикам, что Лунгу, мол, ни разу не заплакала на его уроках. А я, признаться, нередко была готова это сделать, но говорила себе, что нет, никто моих слез не увидит...

На третьем курсе я уже участвовала в московском конкурсе "Bella Voce" Лидии Абрамовой. Получила вторую премию и приз за лучшее исполнение Беллини. Это меня окрылило. И мы пошли с моим педагогом дальше. Два года я была солисткой Воронежского театра оперы и балета.

- Поддерживаете отношения со своим учителем?

Конечно. До сих пор готовлю все партии с Михаилом Ивановичем. И если на Западе мне предлагают новую работу, спрашиваю его совета. Он знает мой голос, как никто. Он - мой Пигмалион и моя опора. Это он привил мне любовь к итальянской опере. Когда я загорелась партией Марии Стюарт, то по его совету поехала в Москву, в Ленинскую библиотеку, достала в архивах ноты Доницетти и переписала их от руки. Всегда читаю литературу о своих героинях, смотрю фильмы, стараюсь найти для каждого персонажа свой манок.

- Как вы оказались в Ла Скала?

Я была участницей нескольких международных конкурсов. Но многое в моей судьбе решил случай, происшедший в 2003 году на венском конкурсе "Бельведер" - своеобразной ярмарке вокалистов. Я получила там третью премию. После первого тура ко мне подошел Лука Тарджетти, артистический директор Ла Скала, и предложил приехать в Милан на финальный отбор для Академии совершенствования молодых певцов.

Однако в Милане нужно было быть через два дня после венского конкурса. У меня заканчивалась австрийская виза. И все же села на поезд в надежде, что в нем не будут проверять документы. В Милан приехала в 9 утра. А через полтора часа я уже стояла на сцене Театра Арчимбольди, поскольку Ла Скала был на ремонте.

- Что вы пели?

Марию Стюарт и Анну Болейн Доницетти. Помню огромный низкий стол под зеленым сукном посередине зала. В центре - Риккардо Мути. Когда я исполняла арию Анны Болейн, вдруг увидела, что Мути перешагивает через стол, потом-то поняла, что он просто не хотел тревожить соседей. Маэстро подошел ко мне и задал два вопроса: сколько мне лет и согласна ли переехать в Милан? К счастью, я взяла десять уроков итальянского еще в Воронеже и смогла ответить на его вопросы. Я единственная, с кем тогда разговаривал Мути.

Не успела сойти со сцены, как мне сказали, что я среди счастливцев, отобранных из 400 абитуриентов из разных стран мира. И полетела домой. В Воронеж мне прислали ноты оперы Доницетти "Уго, граф парижский". Летом я учила ее. А в сентябре уже пела партию Бьянки в городе Бергамо, неподалеку от Милана, где эта опера ставилась силами молодых певцов.

- С самим маэстро вам довелось работать?

Да. Когда я была в Бергамо, мне позвонили из Ла Скала и сказали, что надо срочно выучить арию Анаи из оперы "Моисей и Фараон" Россини, поскольку Риккардо Мути хотел послушать, как она ложится на мой голос. В четверг мне принесли ноты, а в понедельник нужно было уже петь перед маэстро. Ария длинная, сложная, там сумасшедшие верхние ноты и шестнадцатые... Сначала я испугалась и сказала, что не в силах выучить ее за четыре дня. Мне ответили, что можно смотреть в ноты. Я не ела, не спала, но выучила арию наизусть. В понедельник спела ее Мути. Он сказал: "Да". Я быстро учу музыкальный материал, что мне и помогает в стрессовых ситуациях. Вскоре начались репетиции. Партию Анаи уже пела знаменитая Барбара Фриттоли. И я многое взяла у нее. Опера Россини была поставлена за месяц.

- Как проходили репетиции?

Маэстро настаивал, чтобы на них присутствовали все составы и всё записывали. Надо сказать, что Мути говорит очень быстро, на южном диалекте. Я держала клавир с пометками на столе, а под ним - словарь итальянского языка. Самое страшное, если маэстро делает тебе замечания дважды по одному и тому же поводу. Репетиции, как правило, начинаются в десять тридцать, длятся по три часа с перерывами в пять минут. Расслабиться нельзя ни на секунду. Мути не заставлял меня копировать Барбару Фриттоли. Он сам писал для меня четыре-пять вариантов каждой каденции. Я выбирала то, что удобно для голоса.

У нас было шесть спектаклей. Я спела два из них. Но, к великому огорчению, в апреле 2005 года профсоюзы предъявили Риккардо Мути вотум недоверия, и он был вынужден уйти из Ла Скала...

- И вы больше не пели в миланском театре?

Пела. В том же году меня пригласили на прослушивание к Ростроповичу, который должен был ставить "Черевички" Чайковского. Маэстро сразу сказал, что будет со мной работать, и через неделю у меня был контракт на пять спектаклей. Ставил оперу Юрий Александров. Но... Ростропович не приехал в Милан. И дирижировал молодой норвежец Арилд Ремеррайт. Спектакль шел в красивой сценографии Вячеслава Окунева, был хорошо принят публикой.

- Какие еще получили приглашения на Западе?

4 сентября нынешнего года я начинаю в Милане репетиции "Святой Сусанны" Хиндемита. Она написана в 1922 году, премьера тогда прошла со скандалом. Я пою главную партию. Эта идея Риккардо Мути. Опера должна была быть поставлена год назад, но из-за ухода маэстро премьера перенесена. А 30 ноября - премьера в Лиссабоне, на открытии сезона оперного театра. В постановке "Так поступают все женщины" Моцарта мне предложено исполнять Фьордилиджи... Летом 2007 года - еще одна грандиозная работа на сцене Ла Скала. Лорин Маазель ставит там "Травиату". Я буду петь Виолетту.

- Что скажете о репетициях на Новой сцене?

Все помыслы, разумеется, связаны сейчас с моим дебютом в Большом театре. Когда думаю о нем, просто дух захватывает. Репетиции с постановщиком Дмитрием Черняковым проходят интересно. Я много у него почерпнула. Для меня также большая честь петь на одной сцене с несравненной примадонной театра Маквалой Касрашвили. Должна признаться, что очень волнуюсь.

Лидия Новикова

"Культура", № 34, 2006

Юлия Лежнева - одна из самых юных (ей всего 24) оперных див современности.

При этом Лежневой уже рукоплещут залы и в Европе, и в России. Последний раз в Москве Юля пела на открытии фестиваля «Опера Априори », и слушатели в Большом зале Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского стояли даже в проходах - так хотелось им услышать ангельское сопрано Лежневой.

А после ее завалили цветами. При этом Юля остается удивительно милой и приятной в общении - в этом убедился и корреспондент «ВМ ».

Так получилось, что раскрылась я именно за границей, - говорит Юлия Лежнева. - Но концерт в Москве - это всегда что-то особенное. В 7 лет моя семья переехала в Москву, здесь мои родители, друзья, бывшие учителя, люди, которые меня знали во время учебы, болели за меня, поддерживали, поэтому выступать тут, где все тебя ждут, важно и очень приятно.

- В детстве, пожалуй, каждый начинающий пианист мечтает сыграть «Лунную сонату ». А у вас была такая вокальная «Лунная соната »?

Однажды я попала в консерваторию на «Страсти по Матфею », которые меня поразили. Даже не то, как исполнялось, а сама музыка.

И помню, что в тот вечер в консерватории давали буклеты, в которых был перевод каждого номера, буквально дословно. И целый год после я не расставалась с буклетом и плеером, в котором был диск со «Страстями по Матфею », - я постоянно слушала, дописывала в буклет замечания и впечатления… Удивительный период.

- Это было до или после того, как у вас «прорезался голос»?

И вспомнила, что еще в музыкалке лучше всего у меня получались мелизмы, форшлаги и прочие вокальные «красивости». Помню, на занятиях говорили: «Надо как Юля петь », - тогда я и поняла, что надо колоратуры развивать.

- А сейчас у вас есть пример для подражания?

Конкретного нет, но у меня открытая душа, слушаю все, что вокруг, мне нравится слушать певцов, инструменталистов, нравятся новые впечатления… Раньше это была Чечилия Бартоли, я относилась довольно трепетно к ней, но не старалась копировать, это получалось невольно. Я буквально спала с ее диском и не успокоилась, пока не нашла все ноты, не спела их. Когда поняла, что я тоже так могу, я ее «отложила» - она научила меня всему.

- Вы учились и в России, и в Европе. Вы чья певица?

Я очень патриотичный человек. Да, именно за границей началась моя карьера, но при этом именно в России началось мое музыкальное образование. Я здесь училась в замечательной музыкальной школе и колледже при Московской консерватории. Поэтому я не хочу выбирать - Россия или Европа. Я и там,и там.

- Своей хрупкой внешностью вы разрушаете стереотип о крупных оперных дивах.

Нет, но замечаю, что если начинаешь не есть, когда хочется, то чувствуешь, что силы уходят, и во время пения появляется отсутствие небольшого тонуса, оно незаметно публике, но ощутимо для певца. А когда ни в чем себе не отказываешь, то все получается.

- То есть вы ни в чем себе стараетесь не отказывать?

Да, но просто важно не перебарщивать, пробовать всего по чуть-чуть, получать удовольствие. Главное - просто не спешить.

- Ваши выступления наполнены светом и лучезарностью. Что вас вдохновляет?

То, что я могу заниматься любимым делом, что есть голос. Я искренне радуюсь жизни, но порой бывает - улыбка гаснет, и кажется, что все плохо… И в такие моменты мне никто не может помочь. Важно сказать себе самой, что жизнь - великий подарок. Потому что когда понимаешь, что сидел и горевал, начинаешь горевать еще больше оттого, что потратил столько времени на переживания...

СПРАВКА

С отличием окончила Академический музыкальный колледж при Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского по классу вокала и фортепиано. Юлия завоевала Гран-при на двух международных конкурсах Елены Образцовой. В 16 лет дебютировала на сцене Большого зала Московской консерватории в «Реквиеме » Моцарта.

Оперный арт-проект «Бал Орловского» впервые представит спектакль «СмехОпера» в культурном центре «Братеево» 4 ноября.
Район Братеево ЮАО Москвы
31.10.2019 Экспозиция проектов кварталов реновации откроется в управе Нагорного района с 1 ноября.
Район Нагорный ЮАО Москвы
31.10.2019 На концерте были представлены музыкальные номера, рассказывающие о творчестве, репертуаре и планах хоровых коллективов отделения.
Ломоносовский район ЮЗАО Москвы
31.10.2019