Горячее сердце краткое. Александр островский - горячее сердце. летию органов ВЧК-КГБ посвящается
На форзаце: знамя - награда Полевскому городскому отделению ОГПУ от трудящихся криолитового завода (1932).
70-летию органов ВЧК-КГБ посвящается
...
...Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться.
...ИЗ ПРОТОКОЛА СНК № 21 О СОЗДАНИИ ВЧК
Слушали: Доклад Дзержинского об организации и составе комиссии по борьбе с саботажем.
Постановили: Назвать комиссию Всероссийской чрезвычайной комиссией при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем и утвердить ее.
Состав комиссии (еще не полный): Ксенофонтов, Жидилев, Аверин, Петерсон, Петерс, Евсеев, Трифонов В., Дзержинский, Серго, Василевский.
Задачи комиссии:
1. Пресекать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажные попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они ни исходили.
2. Предание суду революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и выработка мер борьбы с ними.
3. Комиссия ведет только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения.
4. Комиссия разделяется на отделы:
Информационный
Организационный
Отдел борьбы
...Чекистом может быть лишь человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками.
ИЗ ПАМЯТКИ СОТРУДНИКАМ ЧК 1918 ГОДА
Что должен помнить каждый комиссар, следователь, разведчик, работая по розыску:
Быть всегда корректным, вежливым, скромным, находчивым.
Не кричать, быть мягким, но, однако, нужно знать, где проявлять твердость.
Прежде чем говорить, нужно подумать.
На обысках быть предусмотрительным, умело предостерегать несчастья.
Каждый сотрудник должен помнить, что он призван охранять советский революционный порядок и не допускать нарушения его; если он сам это делает, то он никуда не годный человек и должен быть исторгнут из рядов комиссии.
Быть чистым и неподкупным, потому что корыстные влечения есть измена рабоче-крестьянскому государству и вообще народу.
Быть выдержанным, стойким, уметь быстро ориентироваться, принять мудрые меры.
Храни, как зеницу ока, данные тебе поручения.
Ю. И. Корнилов,
начальник управления КГБ СССР по Свердловской области
Г. К. Наумов,
сотрудник управления
На защите революции
Исторический очерк
Победа Октябрьской социалистической революции в России привела в остервенение эксплуататорские классы как внутри страны, так и за ее пределами. Военная интервенция и белогвардейско-кулацкие восстания, шпионаж и диверсии, террор, спекуляция и саботаж - ничем не брезговали враги молодого Советского государства в своих попытках задушить диктатуру пролетариата, помешать рабочим и крестьянам строить новую жизнь.
...«Буржуазия, помещики и все богатые классы, - писал в декабрьские дни 1917 года В. И. Ленин, - напрягают отчаянные усилия для подрыва революции, которая должна обеспечить интересы рабочих, трудящихся и эксплуатируемых масс».
Советскому государству в целях самозащиты пришлось прибегнуть к решительным мерам для отражения натиска контрреволюции. Такой вынужденной ответной мерой явилось создание 7(20) декабря 1917 года Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Ее возглавил Феликс Эдмундович Дзержинский, Железный Феликс, один из ближайших соратников В. И. Ленина.
Для успешной борьбы с контрреволюцией в масштабе всей страны необходима была сеть местных чрезвычайных комиссий. ВЧК приступила к их организации.
Основными задачами комиссий были, с одной стороны, выявление и пресечение тайной подрывной деятельности врагов, с другой - непосредственная борьба с открытыми контрреволюционными и бандитскими выступлениями.
Первая чрезвычайная комиссия на Урале была создана 24 февраля 1918 года в Екатеринбурге. В мае 1918 года постановлением областного Совета она получила наименование Уральской областной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией.
Почти одновременно чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией возникают во всех губернских центрах Урала. 7 марта 1918 года Оренбургский военно-революционный комитет создал отдел по борьбе с контрреволюцией. В июне отдел был реорганизован в губернскую чрезвычайную комиссию. 15 марта 1918 года организован Пермский окружной чрезвычайный комитет по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем, переименованный в июне 1918 года в Пермскую губернскую чрезвычайную комиссию. 17 марта 1918 года Уфимский губернский ревком, переименованный в губернский совет народных комиссаров, образовал чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и хищничеством. В постановлении было записано, что комиссии предоставляется право «в случае необходимости объявлять военное или осадное положение и принимать самые решительные меры по борьбе с контрреволюцией и хищничеством».
В течение лета и осени 1918 года органы защиты революции были созданы во всех крупных городах Урала (Нижнем Тагиле, Верхотурье, Невьянске, Красноуфимске, Ижевске, Воткинске, Камышлове и др.), а также в большинстве уездных центров. Осенью 1918 года только в Пермской губернии насчитывалось 30 чрезвычайных комиссий.
Как и повсюду в стране, уральские чрезвычайные комиссии в полном соответствии с постановлениями Советского правительства и распоряжениями ВЧК имели широкие права на применение решительных мер против контрреволюционеров. Так, в удостоверении на имя исполняющего обязанности председателя Уральской областной чрезвычайной комиссии Н. А. Бобылева, подписанном в мае 1918 года, говорилось, что Бобылев по должности имеет право производить обыски, аресты, выемки, конфискации и реквизиции, выносить решения о заключении под стражу, производить дознания для передачи в следственную комиссию трибунала.
Во главе чрезвычайных комиссий партийные комитеты ставили активных, стойких коммунистов, имеющих стаж подпольной работы в условиях царского самодержавия.
Первым председателем Екатеринбургской ЧК был назначен член партии большевиков с 1905 года М. И. Ефремов (партийная кличка Финн), который в годы царизма за подпольную партийную деятельность был приговорен к высшей мере наказания, замененной пожизненной каторгой, делегат VI съезда РСДРП. Заместителем председателя Екатеринбургской чрезвычайной комиссии стал Павел Хохряков.
Кэт Мартин
Горячее сердце
Детям всей земли.
Пусть все они найдут любовь, радость и мир
Англия, Лондон
Январь 1844 года
В воздухе над погостом висела туманная изморозь. Даже надписи на могильных камнях в тени каменной стены церкви Святого Михаила невозможно было прочесть. Корали Уитмор в платье из тяжелого черного крепа и широкополой черной шляпе с вуалью стояла рядом со своими родителями, виконтом и виконтессой Селкерк, слушая монотонный голос епископа, но не вникая в смысл молитвы.
В гробу, возле кучки мокрой земли, находилось тело ее сестры, которое несколько дней назад обнаружили в водах реки Эйвон. Лорел, по данным экспертизы, совершила самоубийство. Не выдержав позора, она решила покончить с собой и бросилась в реку.
Ты вся дрожишь, - заметил отец. Ветер растрепал его медно-рыжие волосы того же оттенка, что и у Корали. Он был невысокого роста и отнюдь не богатырского телосложения, но так важно держался, что казался гораздо крупнее. - Епископ закончил. Пора домой.
Корали взглянула на гроб, потом на белую розу на длинном стебле, которую держала в руке, обтянутой черной перчаткой. Она подошла ближе, хотя ноги ее не слушались, и положила розу на гроб, изготовленный из розового дерева.
Я не верю этому, - прошептала она. - Прощай, милая сестричка. Мне будет очень тебя не хватать. - Она повернулась и подошла к родителям. У нее с сестрой был общий отец, а мать была родной только для Корри.
Мать Лорел умерла при родах. Виконт женился второй paз, и вскоре родилась Корри. Они росли вместе и всегда были очень близки, за исключением последних нескольких лет, когда Корри стала работать в редакции лондонского дамского журнала под названием «От сердца к сердцу», где вела колонку светской хроники. Эта работа имела свою специфику, и она была постоянно занята.
Лорел, которая всегда предпочитала жить в деревне, поселилась со своей тетушкой Агнес в Уилтшире - фамильном поместье в Селкерк-Холле. Сначала девушки часто писали друг другу, потом письма стали приходить все реже и реже.
«Если бы можно было повернуть время вспять, - думала Корри, у которой от горя ком в горле стоял. - Если бы только я была здесь, когда ты во мне нуждалась…» Но она была слишком занята собой и своей жизнью, постоянно посещала балы и вечеринки, о которых потом писала статьи для своей колонки светской хроники. Она была слишком поглощена работой, чтобы заметить, что Лорел попала в беду.
И вот теперь ее сестры нет.
С тобой все в порядке, Корали? - Находясь в Голубой гостиной резиденции Уитморов на Гросвенор-сквер, услышала Корри голос своей лучшей подруги. Криста Харт Драугр подошла к ней с другой стороны гостиной, где нежно-голубые дамасковые шторы и обитые парчой диван и кресла были затянуты черным крепом.
Корри, сунув руку под вуаль, смахнула со щеки слезинку.
Со мной будет все в порядке. Но я очень по ней скучаю и все время чувствую себя… виноватой.
Большинство из тех, кто присутствовал на похоронах - а их, принимая во внимание обстоятельства смерти Лорел, было не так много, - собрались в Желтой гостиной. Это был роскошный салон в золотистых и янтарных тонах, с двумя мраморными каминами, расположенными в разных концах. Там же накрыли стол для гостей, но Корри совсем не хотелось есть.
Не вини себя, Корри. Откуда ты могла знать, что сестра попала в беду? - сказала подруга, пытаясь хоть как-то ее успокоить.
Криста была белокурой красавицей. Ростом ее природа не обидела, и она была выше многих мужчин, не считая ее мужа Лейфа, очень высокого блондина, рядом с которым она казалась миниатюрной и хрупкой.
Лейф был одним из самых красивых мужчин, которых когда-либо доводилось встречать Корри. Сейчас он в другом конце гостиной разговаривал со своим братом Тором, который в отличие от него был брюнетом, но не уступал ему в росте и был тоже очень интересным.
Мне следовало насторожиться, когда она почти совсем перестала писать, - сказала Корри. - Я должна была понять, что случилось что-то неладное.
Ей было двадцать три года, Корали. Она была всего на два года старше тебя и очень независимая. К тому же, если мне не изменяет память, она писала тебе из Норфолка.
Прошлым летом Лорел переехала в Норфолк и поселилась у другой своей тетушки, Глэдис. Кроме двух тетушек да еще кузины Эллисон, примерно одного возраста с Корри, у Лорел родственников по материнской линии не было. С мачехой, матерью Корри, у нее отношения так и не сложились, но тетушки, обе старые девы, любили ее как свою дочь, и Лорел отвечала им тем же.
Да, она писала мне из Норфолка, но очень редко. Переписка между нами оживилась только в последний месяц, когда она вернулась в Селкерк-Холл.
По сведениям констебля графства Уилтшир, Лорел, проживая в Селкерке, забеременела. Агнес сначала хранила это в тайне, пока беременность не стала заметной, а потом отправила ее на север к своей сестре Глэдис, чтобы Лорел пожила у нее, пока не родится ребенок.
Корри бросила взгляд на красивую, пышущую здоровьем голубоглазую Кристу, которая была на целых шесть дюймов выше ее. Она руководила дамским журналом и была хорошо известна как ярая сторонница социальных реформ.
Полицейские считают, что Лорел совершила самоубийство, - сказала Корри. - Причем они утверждают, что она не одна бросилась в реку, а вместе с ребенком. Я этому не верю. Моя сестра никогда не смогла бы причинить кому-нибудь вред, тем более собственному ребенку.
Я знаю, что ты очень любила ее, Корри, - с сочувствием взглянув на подругу, сказала Криста, - но даже если ты права, теперь уже ничего нельзя сделать.
Возможно, - согласилась Корри, хотя не была убеждена в этом.
Она думала об обстоятельствах смерти сестры с тех самых пор, как получила страшное известие о том, что ее сестра утонула, сжимая в руке голубую детскую кофточку.
Корри была в отчаянии. Она очень любила сестру и не могла себе представить, как будет жить без нее.
О Лорел говорили ужасные вещи, но Корри отказывалась верить в то, что сестра могла покончить жизнь самоубийством.
Она надеялась со временем докопаться до правды.
Лондон, три месяца спустя
Редакция дамского еженедельника «От сердца к сердцу» располагалась в узком кирпичном здании, неподалеку от Пиккадилли. Корри начала работать в журнале вскоре после того, как умерла Маргарет Чапмен Харт и ее дочь Криста стала вместе со своим отцом, профессором сэром Пэкстоном Хартом, управлять компанией. В прошлом году Криста вышла замуж за Лейфа Драугра, владельца процветающей судостроительной фирмы, и девять месяцев спустя родила ему сына, но, несмотря на это, продолжала работать в журнале, который был ее гордостью и страстью.
Войдя в офис, Корри окинула взглядом помещение, пытаясь понять, здесь ли ее подруга, но увидела лишь Бесси Бриггс, наборщицу, которая готовила к выпуску очередной номер. Бесси улыбнулась ей, не обратив внимания на траурную одежду Корри. Она была в трауре уже три месяца и предполагала оставаться в этом состоянии еще столько же.
Корри постучала в открытую дверь кабинета Кристы, расположенного в цокольном этаже.
Увидев ее, подруга улыбнулась:
Поскольку ты крайне редко стучишься, могу предположить, что ты хочешь сообщить мне что-то важное. Входи, Корали.
Корри повернулась, чтобы закрыть дверь, и ее накрахмаленные черные юбки зашуршали.
Мне нужно кое-что с тобой обсудить, ведь ты моя лучшая подруга…
Выкладывай, - сказала Кристи, внимательно посмотрев на нее.
Корри села на стул и разгладила несуществующую складку на юбке.
Я стараюсь не думать о смерти Лорел, но у меня не получается. Я просто обязана докопаться до истины, Криста. Я не верю в то, что Лорел могла убить себя и своего месячного ребенка, и намерена доказать это.
Я вижу, как тяжело ты переживаешь смерть сестры, - с сочувствием глядя на подругу, сказала Криста. - И знаю, что ты в какой-то мере чувствуешь себя виноватой в этом. Но что бы ты ни делала, Лорел не вернешь.
Да, конечно. Но я не пришла ей на помощь, когда она во мне нуждалась, и теперь я хочу восстановить справедливость. Моя сестра не совершала самоубийства, ее убил кто-то другой, и я должна узнать, кто это сделал.
Криста приподняла одну бровь:
И как ты собираешься действовать?
Для начала я проведу расследование в Лондоне. Я неплохо это делаю, не так ли? Умение раскапывать факты и добывать информацию для колонки светской хроники - часть моей работы.
Но светская хроника и происшествия - это не одно и то же.
А мне кажется, никакой разницы нет. Я намерена внимательно перечитать все письма сестры, написанные ею незадолго до смерти, и поискать в них ключик к разгадке. - Глаза Корри вспыхнули. - Затем я поеду в деревню. Я намерена узнать, кто был отцом ребенка, и тогда, может быть, пойму, где следует искать ответы на вопросы, почему и каким образом она умерла.
Узнать имя отца ее ребенка - чрезвычайно важно, потому что сестра, должно быть, очень любила этого человека. Даже тетушка Агнес не знала, кто он такой, - Лорел наотрез отказывалась назвать его имя.
О журнале не беспокойся, - продолжила Корри, не давая Кристе возможности возразить. - Я уже подыскала себе временную замену. Если ты не возражаешь, то я попрошу Линдси Грэм заменить меня, пока я буду отсутствовать. - Линдси была однокашницей и подругой Корри, они вместе учились в Брайархиллской академии. - Линдси в настоящее время просто пишет статьи на самые разные темы, и это, я думаю, ей ужасно надоело. Ее отец барон, и у него большие связи, так что она беспрепятственно сможет появляться в обществе и собирать информацию для колонки светской хроники. Я уверена, что она добьется успеха на этом поприще.
Пожалуй, сможет, но…
По правде говоря, я подумывала о том, чтобы взять на работу Линдси, еще когда вы с Лейфом уезжали на его ужасный остров, - улыбнувшись, сказала Корри. - Управлять нашим журналом без тебя было практически невозможно. Я помню, как радовалась твоему возвращению.
Об истории своего знакомства Лейф и Криста особенно не распространялись. Тот факт, что юные богатыри Лейф и его брат приехали с не нанесенного на карту острова, расположенного к северу от Шотландии, где люди до сих пор жили, как викинги, казался настолько неправдоподобным, что о нем лучше было не говорить. Да это и не имело значения. Самое важное, что Лейф и Криста встретились и безумно влюбились друг в друга. «Интересно, встречу ли я когда-нибудь своего единственного и неповторимого?» - подумала Корри.
Это заставило ее мысли снова вернуться к сестре. В ранних письмах, которые Лорел присылала еще из Селкерка, она упоминала о том, что встретила молодого человека, описывала его многочисленные добродетели и сообщала, как ей приятно находиться в его компании. Корри намеревалась внимательно перечитать эти письма и найти хоть какие-нибудь подробности описания, которые помогут ей установить личность человека, который, возможно, украл сердце сестры, обесчестил ее, а потом бросил.
Корри не удивилась бы, если бы именно отец ребенка Лорел оказался убийцей.
Ты, наверное, шутишь, Корали? Неужели ты намерена снова копаться в этой ужасной истории? - воскликнула Агнес Хатфилд, сидевшая на обитой розовым бархатом кушетке в небольшой гостиной лондонской резиденции Уитморов. Вся гостиная была выдержана в белых и розовых тонах, а ее окна выходили в сад. Три дня назад со всех вещей гостиной сняли черный траурный креп.
Понимаю, тетя Агнес, что это будет нелегко, но я много об этом думала и пришла к выводу, что у меня нет выбора.
Агнес, которую Корри называла «тетей», хотя та не приходилась ей кровной родственницей, была полноватой седовласой леди чуть старше шестидесяти лет. До гибели ее обожаемой племянницы она всегда улыбалась. Рядом с ней сидела Эллисон Хатфилд, кузина Лорел, худенькая молодая женщина с прямым острым носиком и заостренным подбородком, темными волосами и карими глазами, которая с явным волнением прислушивалась к словам Корри. Родители Эллисон умерли от холеры, и она осталась на попечении стареющей тетушки.
После гибели Лорел обе женщины, воспользовавшись приглашением виконта, решили остаться в Лондоне, а не возвращаться в Селкерк-Холл, связанный с тяжкими воспоминаниями.
Значит, ты намерена провести свое расследование? - спросила тетушка Агнес.
Эллисон ничего не сказала. Она была застенчивой молодой женщиной и крайне редко высказывала несогласие с тем, что говорили другие. Возможно, именно по этой причине она приняла предложение Лорел вернуться вместе с ней в Селкерк-Холл и притвориться матерью новорожденного.
А может быть, это объяснялось тем, что Эллисон устала зависеть от тетушки Агнес. Ведь Лорел в обмен на помощь с ребенком пообещала ей кругленькую сумму.
Я ни на мгновение не поверила официальной версии произошедшего, - сказала Корри, - и, как следует поразмыслив над всем этим, решила действовать. Я намерена докопаться до истины и узнать, что же все-таки случилось с моей сестрой. Тетушка Агнес, ты и Глэдис помогали Лорел. Теперь вы должны помочь мне.
Эллисон вынула из ридикюля отделанный кружевом носовой платочек и промокнула глаза. Она любила Лорел и уже успела привязаться к ребенку - Джошуа Майклу, впрочем, как и тетушка Агнес, которая тоже вытащила вышитый носовой платочек и высморкала напудренный нос.
Женщина сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки.
Я, конечно, помогу, чем могу, но ведь, возможно, именно моя помощь твоей сестре и привела в конечном счете к ее гибели.
Корри с удивлением посмотрела на тетушку:
Значит, ты тоже не веришь в версию самоубийства? Но если она не сама свела счеты с жизнью, значит, ее кто-то убил? Лорел и ее ребенок - жертвы злого умысла! Это единственное объяснение.
С обитой розовым бархатом кушетки послышался тихий голосок Эллисон:
Я не могу сказать с уверенностью… но есть вероятность, что Лорел, возможно, с кем-то встречалась в ту злополучную ночь, перед тем как исчезла. Она не захотела сказать мне, куда идет, но была очень возбуждена. А о том, что она взяла с собой ребенка, я узнала только позже, когда пошла в детскую и увидела, что колыбелька пуста.
Корри почувствовала, что с трудом сдерживает слезы.
Прошу вас… Мы не должны расслабляться.
Ты, конечно, права, - сказала Агнес и высморкалась. - Мы уже пролили немало слез. Однако слезами не восстановить справедливость в отношении моего драгоценного погибшего ангелочка.
Корри взглянула на темноволосую Эллисон:
Ты говорила представителям следствия о том, что Лорел, возможно, с кем-то встречалась в ту ночь?
Тогда мне показалось, что это не так важно. Констебль сказал, что она бросилась в реку. Всю неделю до этого она была расстроена, но ничего не рассказывала. Когда приехал констебль с печальной вестью, я подумала, что, возможно… Словом, я поверила в версию самоубийства.
Корри отметила для себя, что необходимо узнать, что случилось с сестрой за неделю до ее гибели.
Эллисон, у тебя было три месяца на то, чтобы обдумать ситуацию. Ты все еще веришь, что Лорел совершила самоубийство?
Эллисон покачала головой:
В то время я была так расстроена, что плохо соображала. Я знала, что Лорел и маленький Джошуа погибли, а все остальное для меня не имело значения.
А для меня имеет значение, - сказала Корри. - И для Лорел, видимо, тоже имело бы. Тетя Агнес, моя сестра действительно никогда не упоминала имени отца своего ребенка?
Да, это так. Я старая женщина и в дела своей племянницы не вмешивалась.
Бывали ли в доме какие-нибудь мужчины?
Бывали изредка. Иногда, например, к нам заезжал Томас, сын сквайра Мортона. А также сын викария… О Господи, как же его имя? Если вспомню, скажу. Во всяком случае, этот молодой человек изредка тоже навещал нас.
Кто-то еще?
А как же? Рядом с нами находится замок Тремейн. Лорд Тремейн, когда приезжал в эти края, всегда наносил нам визит вежливости. Иногда с ним приезжал его кузен Джейсон. Его брат Чарлз со своей женой Ребеккой тоже не раз заглядывали к нам.
Лорд Тремейн, говорите? - переспросила Корри, нахмурившись.
Ну да. Он, приезжая сюда, всегда навещает нас, правда, он не живет здесь подолгу.
Грейсон Форсайт, граф Тремейн. Имя напомнило о человеке, который унаследовал титул графа пять лет назад. Сама Корри никогда не видела графа, который, судя по всему, был не очень общительным, но слышала, что он высок ростом и невероятно хорош собой. У него была репутация завзятого бабника, и в своей колонке светской хроники Корри не раз ссылалась на слухи о его многочисленных любовных похождениях.
К тому же, если ей не изменяет память, граф частенько наведывался в замок Тремейн, где постоянно жил его брат с женой.
Понимаю, о чем ты подумала, - сказала тетушка Агнес. - Граф, несомненно, очень привлекательный мужчина, но, правда, загадочный и мрачноватый. Я не могу себе представить, чтобы Лорел могла заинтересоваться таким человеком, ведь она была такой веселой, жизнерадостной и добросердечной девушкой. - Глаза ее наполнились слезами, и она снова вытащила носовой платок.
У Корри защемило сердце.
Возможно, вы правы, но, по слухам, этот человек абсолютно беспощаден, когда речь идет о женщинах. И если бы ему пришло в голову соблазнить невинную молодую женщину, он бы без труда добился своего.
Возможно, - сказала Агнес, стараясь сдерживать свои эмоции. - Его кузен Джейсон тоже очень хорош собой и тоже подолгу живет здесь… - Агнес замолчала, потом добавила: - Извини, Корали, но я просто не могу представить себе, чтобы кто-нибудь из молодых людей, бывающих в нашем доме, мог убить нашу Лорел и ее невинное дитя. Ведь ты об этом думала, не так ли?
Нельзя исключать такую вероятность. Возможно, человек, в которого она влюбилась, не отвечал ей взаимностью. Может быть, он не хотел, чтобы его принуждали жениться.
А возможно, она в тот вечер вышла прогуляться, и ее подстерегли разбойники. Хотели ограбить ее, но увидев, что у нее нет денег, сбросили ее и ребенка в реку.
О таком варианте Корри тоже думала.
Конечно, всякое могло случиться. В общем, все, что угодно, кроме того, что Лорел сама решила разобраться с собой и ребенком.
Корали права, - тихо сказала Эллисон, сидевшая, словно птичка на жердочке, на краешке кушетки. - Лорел очень любила маленького Джошуа. Она никогда не причинила бы ему вреда. И она так упорно скрывала имя его отца, что поневоле мне приходит в голову…
Мне тоже, - кивнув, сказала Корри.
Тетушка Агнес окинула ее настороженным взглядом:
Я не хочу задавать тебе лишние вопросы, но думаю, что должна это сделать. Скажи мне, Корали, что ты собираешься предпринять?
Корри не знала точного ответа на этот вопрос, но в одном была уверена абсолютно: она должна что-то делать.
* * *
Возбужденная тем, что удалось обнаружить, Корри поднялась по лестнице и открыла тяжелую входную дверь редакции журнала «От сердца к сердцу». Войдя в длинное узкое помещение, занятое типографией, она заметила Кристу, выходящую из дальней комнаты и направлявшуюся в свой кабинет. Корри торопливо последовала за ней и прикрыла за собой дверь.
Барин Павлин Павлинович Курослепов выйдя на крыльцо своего дома, начал подробно расспрашивать Силана проверял ли тот ворота, и внимательно ли он наблюдает за домом. На что Силан ответил, что, как и положено, он обходит дом по нескольку раз, проверяя всё ли в порядке, висит ли замок. Ещё он добавил, что у них во дворе ещё и собака ходит, поэтому кражи им не страшны.
Курослепов ушёл, успокоясь, а на крыльце показался весёлый парень Гаврило с гитарой. Перебирая струны, он громко и по-простому пел незамысловатые куплеты. Он вдруг заметил барина, который выбежал на его голос, и пустился со всех ног, пряча свою драгоценную гитару.
Убегая от Павлина Павлиныча, он попался под ноги Параше, дочери барина, которая разговаривает с мачехой. Матрёна, что-то доказывает падчерице, но Параша упрямо стоит на своём. Гаврило на пару минут прервал этот разговор, вызвав негодование у женщин, и весело побежал дальше.
Вырвавшись от мачехи, Параша спешит на свидание с бедным парнем Васей, который ждёт её недалеко от дома. Василий объясняет Прасковье, что когда-нибудь он попросит её руки у Павлина Павлиныча. Девушка вздыхает, понимая, что она скорее состарится, чем отец одобрит пылкий порыв Василия.
Позже Параша узнала, что Васю поймали возле её дома, и собираются отправить служить в солдаты. Потихоньку убежав из дома, она тайно пробралась к Васе. Рассказав ему, что готова идти за ним, хоть на край света, девушка убеждает любимого служить хорошо. Василий терзается сомнениями. Он боится, что его убьют.
Для того, чтобы избежать солдатской участи, Василию подворачивается случай пойти служить скоморохом. Его поступок полностью разочаровал Парашу.
Тем временем Павлин Павлиныч спрашивает свою дочь, за кого бы она хотела пойти замуж. Он уверяет, что отдаст её за того, кто её сердцу мил. Параша просит обвенчать её с Гаврилой. А Вася ушёл прочь.
Картинка или рисунок Горячее сердце
Другие пересказы и отзывы для читательского дневника
- Краткое содержание Андреев Большой шлем
Трое мужчин и одна женщина собирались трижды в неделю, чтобы сыграть в карточную игру Винт. Николай Дмитриевич Масленников и его партнер по игре Яков Иванович приходили на квартиру к Евпраксии Васильевне и её брату Прокопию Васильевичу
- Краткое содержание Хемингуэй Старик и море
Названное произведение повествует об истории жизни старого рыбака Сантьяго, о ловле рыбы на Кубе. Сюжет завязан вокруг важного для Сантьяго события – борьбы в открытом море с гигантским марлином
- Краткое содержание Снежная королева Андерсена
Кай и Герда крепко подружились. Но, в их безоблачный мир пробралась Снежная королева, которая похитила мальчика и оставила жить в царстве холода и льда. Кай заколдован
- Краткое содержание Остер Петька - микроб
В нашем мире живет очень много существ, животные, птицы, люди, рыбы. Но самыми маленькими считаются микробы. Микробы живут везде, в воздухе, руках, земле и даже в капле. В одной из таких капель жила семья Петки-микроба
- Краткое содержание Колыбельная для брата Крапивина
Главного героя зовут Кирилл. Он учится в седьмом классе. В начале года он попадает в очень неприятную ситуацию. Так случилось, что он был в раздевалке для учителей и его обвинили в краже.
Александр Николаевич Островский
Горячее сердце
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЛИЦА:
Павлин Павлиныч Курослепов , именитый купец .
Матрена Харитоновна , жена его .
Параша , дочь его от первой жены .
Наркис , приказчик Курослепова (по дому) .
Гаврило , приказчик (по лавке) .
Вася Шустрый , сын недавно разорившегося купца .
Девушка.
Силан , дальний родственник Курослепова, живет в дворниках .
Двор: направо от зрителей крыльцо хозяйского дома, рядом дверь в комнату, где живут приказчики; налево флигелек, перед ним звено забора, перед флигелем кусты, большое дерево, стол и скамья, на заднем плане ворота.
Летний вечер, восьмой час.
Действие происходит лет 30 назад в уездном городе Калинове.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Гаврило (сидит на скамье с гитарой) , Силан (с метлой стоит подле) .
Силан. Слышал ты, пропажа-то у нас?
Гаврило. Слышал.
Силан. Вот она где у меня сидит, пропажа эта. По этому случаю, теперь, братцы мои – господа приказчики, У меня чтоб аккуратно: в девятом часу чтоб дома, и ворота на запор. А уж это, чтоб по ночам через забор лазить, – уж это заведение надо вам бросить; а то сейчас за ворот, да к хозяину.
Гаврило. Чудак ты человек, да коли нужно.
Силан. Мое дело: было б сказано, а там, как знаете! Я теперь необнаковенно зол, вот как зол, беда!
Гаврило бренчит на гитаре. Силан молча смотрит ему на руки. Доходишь?
Гаврило. Дохожу помаленьку. (Поет и аккомпанирует себе) :
Ни папаши, ни мамаши,
Дома нету никого,
Дома нету никого,
Полезай, милый, в окно.
Силан. Песня важная.
Гаврило. Песня расчудесная, в какой хочешь компании пой; только вот перебор… смотри хорошенько! Видишь? не выходит, да и на поди!
Силан. Я так полагаю, друг любезный, тебе это самое занятие лучше бросить.
Гаврило. Зачем же мне его бросать, дядюшка Силантий? Что я труда положил, ты то подумай!
Силан. Много тебе муки мученицкой за него.
Гаврило. Мука-то ничего, а убытку много, это верно; потому гитара струмент ломкий.
Силан. Ежели ее с маху да об печку, тут ей и конец.
Гаврило. Конец, братец ты мой, конец, плакали денежки.
Силан. Об печку? А? Придумал же хозяин экую штуку; как увидит эту самую гитару и сейчас ее об печку! Чудно!
Гаврило (со вздохом) . Не все об печку, дядюшка Силантий, две об голову мою расшиб.
Силан. И довольно это, должно быть, смешно; потому гул по всему дому.
Гаврило. Кому смешно, а мне…
Силан. Больно? Само собой, если краем…
Гаврило. Ну, хоть и не краем… Да уж я за этим не гонюсь, голова-то у меня своя, не купленая; а за гитары-то я деньги плачу.
Силам. И то правда. Голова-то поболит, поболит, да и заживет; а гитару-то уж не вылечишь.
Гаврило. А что, не убираться ли мне! Как бы хозяин не увидал.
Силан. Нет! Где! Он спит по обнаковению. Ночь спит, день спит; заспался совсем, уж никакого понятия нету, ни к чему; под носом у себя не видит. Спросонков-то, что наяву с ним было, что во сне видит, все это вместе путает; и разговор станет у него не явственный, только мычит; ну, а потом обойдется, ничего.
Гаврило (громко поет) :
Ни папаши, ни мамаши,
Дома нету никого,
Курослепов выходит на крыльцо.
Силан. Постой-ка! Никак вышел! И то! Уходи от греха! Или стой! Притулись тут; он дальше крыльца не пойдет, потому ленив.
Гаврило прячется.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Курослепов и Силан.
Курослепов (садится на крыльцо и несколько времени зевает) . И с чего это небо валилось? Так вот и валится, так вот и валится. Или это мне во сне, что ль? Вот угадай поди, что такое теперь на свете, утро или вечер? И никого, прах их… Матрена! Ни дома, ни на дворе, чтоб им!… Матрена! Вот как оно страшно, когда не знаешь, что на свете… Жутко как-то. И сон это я видел али что? Дров будто много наготовлено и мурины. Для чего, говорю, дрова? Говорят: грешников поджаривать. Неужто ж это я в аде? Да куда ж это все провалились? И какой это на меня страх сегодня! А ведь небо-то никак опять валится? И то валится… Батюшки! А теперь вот искры. И что, ежели вдруг теперь светопреставление! Ничего мудреного нет! Оченно это все может случиться, потому… вот смолой откуда-то запахло и пел кто-то диким голосом и звук струнный или трубный, что ли… Не поймешь.
Бьют часы городские.
Раз, два, три, четыре, пять (считает, не слушая) , шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать.
Часы, пробив восемь, перестают.
Только? Пятнадцать!… Боже мой, боже мой! Дожили! Пятнадцать! До чего дожили! Пятнадцать. Да еще мало по грехам нашим! Еще то ли будет! Ежели пойти выпить для всякого случаю? Да, говорят, в таком разе хуже, а надо чтобы человек с чистой совестью… (Кричит.) Силантий, эй!…
Силан. Не кричи, слышу.
Курослепов. Где ты пропадаешь? Этакое дело начинается…
Силан. Нигде не пропадаю, тут стою, тут, тебя берегу.
Курослепов. Слышал часы?
Силан. Ну, так что ж?
Курослепов. То-то, мол! Живы еще все покудова?
Силан. Кто?
Курослепов. Домочадцы и все православные христиане?
Силан. Ты очувствуйся! Умойся поди!
Курослепов. Источники водные еще не иссяклись?
Силан. Нет. С чего им?
Курослепов. А где же теперь жена?
Силан. В гости ушла.
Курослепов. Вот этакий теперь случай; она должна при муже.
Силан. Ну, уж это ее дело.
Курослепов. Какие гости! Нашла время! Страх этакий.
Силан. Какой?
Курослепов. Всем в услышание пятнадцать-то часов било.
Силан. Ну, пятнадцать, не пятнадцать, а девятый час это точно… ужинать теперь бы самое время, да опять спать.
Курослепов. Ты говоришь, ужинать?
Александр Николаевич Островский
Горячее сердце
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЛИЦА:
Павлин Павлиныч Курослепов , именитый купец .
Матрена Харитоновна , жена его .
Параша , дочь его от первой жены .
Наркис , приказчик Курослепова (по дому) .
Гаврило , приказчик (по лавке) .
Вася Шустрый , сын недавно разорившегося купца .
Девушка.
Силан , дальний родственник Курослепова, живет в дворниках .
Двор: направо от зрителей крыльцо хозяйского дома, рядом дверь в комнату, где живут приказчики; налево флигелек, перед ним звено забора, перед флигелем кусты, большое дерево, стол и скамья, на заднем плане ворота.
Летний вечер, восьмой час.
Действие происходит лет 30 назад в уездном городе Калинове.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Гаврило (сидит на скамье с гитарой) , Силан (с метлой стоит подле) .
Силан. Слышал ты, пропажа-то у нас?
Гаврило. Слышал.
Силан. Вот она где у меня сидит, пропажа эта. По этому случаю, теперь, братцы мои – господа приказчики, У меня чтоб аккуратно: в девятом часу чтоб дома, и ворота на запор. А уж это, чтоб по ночам через забор лазить, – уж это заведение надо вам бросить; а то сейчас за ворот, да к хозяину.
Гаврило. Чудак ты человек, да коли нужно.
Силан. Мое дело: было б сказано, а там, как знаете! Я теперь необнаковенно зол, вот как зол, беда!
Гаврило бренчит на гитаре. Силан молча смотрит ему на руки. Доходишь?
Гаврило. Дохожу помаленьку. (Поет и аккомпанирует себе) :
Ни папаши, ни мамаши,
Дома нету никого,
Дома нету никого,
Полезай, милый, в окно.
Силан. Песня важная.
Гаврило. Песня расчудесная, в какой хочешь компании пой; только вот перебор… смотри хорошенько! Видишь? не выходит, да и на поди!
Силан. Я так полагаю, друг любезный, тебе это самое занятие лучше бросить.
Гаврило. Зачем же мне его бросать, дядюшка Силантий? Что я труда положил, ты то подумай!
Силан. Много тебе муки мученицкой за него.
Гаврило. Мука-то ничего, а убытку много, это верно; потому гитара струмент ломкий.
Силан. Ежели ее с маху да об печку, тут ей и конец.
Гаврило. Конец, братец ты мой, конец, плакали денежки.
Силан. Об печку? А? Придумал же хозяин экую штуку; как увидит эту самую гитару и сейчас ее об печку! Чудно!
Гаврило (со вздохом) . Не все об печку, дядюшка Силантий, две об голову мою расшиб.
Силан. И довольно это, должно быть, смешно; потому гул по всему дому.
Гаврило. Кому смешно, а мне…
Силан. Больно? Само собой, если краем…
Гаврило. Ну, хоть и не краем… Да уж я за этим не гонюсь, голова-то у меня своя, не купленая; а за гитары-то я деньги плачу.
Силам. И то правда. Голова-то поболит, поболит, да и заживет; а гитару-то уж не вылечишь.
Гаврило. А что, не убираться ли мне! Как бы хозяин не увидал.
Силан. Нет! Где! Он спит по обнаковению. Ночь спит, день спит; заспался совсем, уж никакого понятия нету, ни к чему; под носом у себя не видит. Спросонков-то, что наяву с ним было, что во сне видит, все это вместе путает; и разговор станет у него не явственный, только мычит; ну, а потом обойдется, ничего.
Гаврило (громко поет) :
Ни папаши, ни мамаши,
Дома нету никого,
Курослепов выходит на крыльцо.
Силан. Постой-ка! Никак вышел! И то! Уходи от греха! Или стой! Притулись тут; он дальше крыльца не пойдет, потому ленив.
Гаврило прячется.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Курослепов и Силан.
Курослепов (садится на крыльцо и несколько времени зевает) . И с чего это небо валилось? Так вот и валится, так вот и валится. Или это мне во сне, что ль? Вот угадай поди, что такое теперь на свете, утро или вечер? И никого, прах их… Матрена! Ни дома, ни на дворе, чтоб им!… Матрена! Вот как оно страшно, когда не знаешь, что на свете… Жутко как-то. И сон это я видел али что? Дров будто много наготовлено и мурины. Для чего, говорю, дрова? Говорят: грешников поджаривать. Неужто ж это я в аде? Да куда ж это все провалились? И какой это на меня страх сегодня! А ведь небо-то никак опять валится? И то валится… Батюшки! А теперь вот искры. И что, ежели вдруг теперь светопреставление! Ничего мудреного нет! Оченно это все может случиться, потому… вот смолой откуда-то запахло и пел кто-то диким голосом и звук струнный или трубный, что ли… Не поймешь.
