Современное китайское искусство в контексте глобальной культуры. Почему современное китайское искусство так дорого стоит Современное китайское искусство

Современное искусство Китая: Хао Бои, Ай Вэйвэй, Чжао Чжао

Творчество художника Хао Бои (Hao Boyi) напомнило миру, что такое классическая китайская гравюра. В настоящий момент он возглавляет Ассоциацию художников Китая. Напоминая зрителю о том, что восточное искусство отличается минимализмом и элегантностью, Бои осторожно и сдержанно вырисовывает природу. Чаще всего художник предпочитает работать на дереве, но иногда использует и металл. На его гравюрах нет и намека на человека. Птицы, деревья, кустарники, солнце, болота изображены в своей первозданной красоте.

Один из самых известных современных китайских художников - Ай Вэйвэй - прославился не только благодаря творческим проектам. В каждом материале о нем упоминается его оппозиционная настроенность. Вэйвэй некоторое время прожил в США, поэтому в его творчестве отчетливо прослеживаются тенденции западного искусства прошлого столетия в сочетании с традиционными восточными направлениями. В 2011 году он возглавил список «Сто самых влиятельных персон в арт-мире» по версии журнала Art Review .Его инсталляции - не просто арт-объекты, призванные указывать на социальные проблемы, но и огромный труд. Так, для одного из проектов художник собрал в деревнях Северного Китая 6000 табуреток. Все они расставлены на полу выставочного зала, целиком покрывая поверхность. В основе другого проекта - «IOU» - лежит история из жизни художника. Название представляет собой аббревиатуру фразы «I Owe You», что с английского переводится «я тебе должен». Дело в том, что художники было предъявлено обвинение в неуплате налогов. За 15 дней Вэйвэй должен был найти 1,7 миллиона евро и расплатиться с государством. Такую сумму удалось собрать благодаря неравнодушным к творчеству и жизни художника-оппозиционера. Так родилась инсталляция из огромного количества квитанций о переводе денежных средств. Вэйвэй проводил персональные выставки в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Париже, Лондоне, Берне, Сеуле, Токио и других городах.

С именем художника-концептуалиста Чжу Юй неразрывно связано понятие «людоед». В 2000 году на одной из выставок он представил провокационный фотопроект, за которым последовали скандальные статьи и общественные расследования. Автор представил публике серию снимков, на которых он поедает человеческого зародыша. После этого в ряде СМИ появилась информация о странных пищевых предпочтениях китайской элиты - якобы в некоторых ресторан любителям деликатесов подают эмбрионов. Провокация, безусловно, удалась. После этого работы Юй стали пользоваться популярностью, а он сам смог начать зарабатывать на своих странных проектах. Говоря о поедании зародышей, он отметил: «Художники только и делали, что использовали трупы в перфомансах, не создавая ничего нового, слепо копируя друг друга. Эта ситуация меня раздражала, хотелось поставить точку в этих соревнованиях, положить им конец. Моя работа предназначалась не для зрителей, она должна была решить внутренний технический вопрос. Я не ожидал такой реакции». Кстати, выставка, на которой Юй показал «Поедание людей», называлась Fuck Off, а ее куратором выступил упомянутый выше Ай Вэйвэй. Есть у художник и более гуманные проекты, например, инсталляция «Карманная теология». В выставочном зале с потолка свисает рука, держащая длинную веревку, которая покрывает весь пол. В настоящий момент Юй перешел в другой творческий этап, лишенный прошлого эпатажа. Он увлекся гиперреализмом.

Цзэн Фаньчжи - сегодня один из самых дорогих китайских художников. В 2001 году представил общественности свой вариант «Тайная вечери». Композиция заимствована у Леонардо Да Винчи, а вот все остальное - плод воображения нашего современника. Так, за столом расположились 13 человек в костюмах пионеров и с масками на лицах. Выделяется на их фоне Иуда, на котором рубашка и галстук западного кроя, что намекает зрителю о том, что даже Китай, традиционная страна, подвержен влиянию капитализма. В 2013 году эта работа ушла с молотка за 23 миллиона долларов.

Ниже представлены работы Чжао Чжао . Искусствоведы называют этого художника одним из самых перспективных современных китайских авторов. Помимо того, что коллекционеры со всего мира охотно приобретают его творения, внимания на них обращают и власти - в 2012 году произведения Чжао «поехали» на выставку в Нью-Йорк, но китайская таможня развернула партию. Его работы ассоциативные, метафоричные и часто связаны с событиями из жизни самого художника. Например, однажды источником вдохновения для Чжао стала автомобильная авария, во время которой художник обратил внимание на то, как интересно трещины поползли по лобовому стеклу…

Чжан Сяоган - автор известной серии работ под общим названием «Кровавые следы». Она представляет собой портреты людей разных возрастов, выполненных в стиле фотографий, но с художественными штрихами. «Китай - это одна семья, одна большая семья. Каждый должен полагаться друг на друга и противостоять друг другу. Это был вопрос, на который я хотел обратить внимание и который постепенно, все меньше и меньше связывался с Культурной революцией, а больше с представлением народного государства в сознании», - так рассказывает художник о «Кровавых следах». Серия создавалась более 10 лет, ее общая стоимость превышает 10 миллионов долларов.

Считается, что период с конца культурной революции 1976 года до настоящего времени представляет собой единый этап развития современного искусства Китая. К каким же выводам можно прийти, если попытаться понять историю китайского искусства за последние сто лет в свете современных ей международных событий? Эту историю нельзя изучать, рассматривая её в логике линейного развития, разделённого на этапы модерна, постмодерна — на чём основана периодизация искусства на Западе. Как же тогда нам конструировать историю современного искусства и говорить о ней? Этот вопрос занимает меня с 1980-х годов, когда была написана первая книга о современном китайском искусстве i . В последующих книгах, таких как «Наизнанку: новое китайское искусство», «Стена: изменение китайского современного искусства» и в особенности опубликованной недавно «Ипайлюнь: синтетическая теория против репрезентации», я попытался ответить на этот вопрос, рассматривая конкретные явления арт-процесса.

В качестве базовой характеристики современного китайского искусства часто приводят тот факт, что его стили и концепции были по большей части импортированы с Запада, а не взросли на родной почве. Однако то же можно сказать и о буддизме. Он был завезён в Китай из Индии около двух тысяч лет назад, укоренился и превратился в целостную систему и в конце концов принёс плоды в виде чань-буддизма (известного в японском варианте как дзен) — самостоятельной национальной ветви буддизма, а также целого корпуса канонической литературы и связанной с ней философии, культуры и искусства. Так что, возможно, и современному искусству Китая потребуется ещё немало времени, прежде чем оно разовьётся в автономную систему — а предпосылкой его будущего становления как раз и служат сегодняшние попытки написать его собственную историю и зачастую подвергнуть сомнению сравнение с общемировыми аналогами. В искусстве Запада начиная с эпохи модернизма основными силовыми векторами в эстетическом поле были репрезентация и антирепрезентация. Подобная схема, однако, вряд ли подойдёт для китайского сценария. К современному искусству Китая невозможно применить столь удобную эстетическую логику, основанную на оппозиции традиции и современности. В социальном плане искусство Запада со времён модернизма заняло идеологические позиции противника капитализма и рынка. В Китае не было капиталистической системы, с которой нужно бороться (хотя идеологически заряжённая оппозиционность охватила основную массу художников 1980-х и первой половины 1990-х). В эпоху стремительных и фундаментальных экономических преобразований 1990-х годов современное искусство Китая оказалось в системе намного более сложной, чем аналогичная система любой другой страны или региона.

К современному искусству Китая невозможно применить эстетическую логику, основанную на оппозиции традиции и современности

Возьмите, к примеру, постоянно обсуждаемое революционное искусство 1950-х и 1960-х годов. Китай импортировал социалистический реализм из Советского Союза, однако процесс и цели импорта так и не были подробно описаны. Собственно говоря, китайских студентов, изучавших искусство в Советском Союзе, и китайских художников больше интересовал не сам по себе социалистический реализм, а искусство передвижников и критический реализм конца XIX — начала ХХ века. Этот интерес возник как попытка заместить недоступный на тот момент западный классический академизм, через который в Китае шло освоение художественной модерности в её западном варианте. Парижский академизм, который пропагандировал Сю Бэйхун и его современники, получившие образование во Франции в 1920-е, был уже слишком далёкой реальностью, чтобы стать моделью и ориентиром для молодого поколения. Чтобы подхватить эстафету пионеров модернизации искусства в Китае и понадобилось обращение к классической традиции русской живописи. Очевидно, что подобная эволюция обладает собственной историей и логикой, которые напрямую не детерминированы социалистической идеологией. Пространственная связь между Китаем 1950-х, художниками-ровесниками самого Мао Цзэдуна и реалистической традицией России конца XIX века уже существовала и поэтому не зависела от отсутствия или наличия политического диалога между Китаем и Советским Союзом в 1950-е. Более того, поскольку искусство передвижников было более академичным и романтическим, чем критический реализм, Сталин обозначил именно передвижников как источник социалистического реализма и, как следствие, не испытывал интереса к представителям критического реализма. Китайские художники и теоретики как раз и не разделяли этого «уклона»: в 1950—1960-е в Китае появилось большое количество исследований по критическому реализму, были изданы альбомы и переведены с русского многие научные труды. После завершения культурной революции русский живописный реализм стал единственной отправной точкой в модернизации искусства, разворачивавшейся в Китае. В таких типичных произведениях «живописи шрамов», как, например, в картине Чэн Цунлиня «Однажды в 1968-м. Снег», прослеживается влияние передвижника Василия Сурикова и его «Боярыни Морозовой» и «Утра стрелецкой казни». Риторические приёмы те же: акцент делается на изображении реальных и драматических взаимоотношений отдельных личностей на фоне исторических событий. Конечно, «живопись шрамов» и передвижнический реализм возникли в радикально отличных друг от друга социальных и исторических контекстах, и всё же мы не можем сказать, что сходство между ними сводится только к имитации стиля. В начале ХХ века, став одной из ключевых опор китайской «революции в искусстве», реализм значительно влиял на траекторию развития искусства в Китае — именно потому что был больше чем стилем. Он обладал чрезвычайно тесной и глубокой связью с прогрессивистской ценностью «искусства ради жизни».

Цюань Шаньши. Героический и неукротимый, 1961

Холст, масло

Чэн Цунлинь. Однажды в 1968. Снег, 1979

Холст, масло

Из коллекции Национального художественного музея Китая, Пекин

У Гуаньчжун. Весенние травы, 2002

Бумага, тушь и краски

Ван Идун. Живописная местность, 2009

Холст, масло

Права на изображение принадлежат художнику

Или же обратимся к феномену сходства между художественным движением «красный поп», которое было инициировано хунвейбинами в начале «культурной революции», и западным постмодернизмом — об этом я подробно писал в книге «О режиме народного искусства Мао Цзэдуна» i . «Красный поп» полностью уничтожал автономию искусства и ауру произведения, в полной мере задействовал социальные и политические функции искусства, разрушал границы между разными медиа и вбирал максимально возможное количество рекламных форм: от радиопередач, фильмов, музыки, танца, военных репортажей, карикатуры до памятных медалей, флагов, пропагандистских и рукописных плакатов — с единственной целью — создать всеобъемлющее, революционное и популистское визуальное искусство. С точки зрения пропагандистской эффективности памятные медали, значки и настенные рукописные плакаты столь же эффективны, как и рекламные носители для «кока-колы». А поклонение революционной прессе и политическим лидерам по своему размаху и интенсивности даже превосходило аналогичный культ коммерческой прессы и знаменитостей на Западе i .

С точки зрения политической истории «красный поп» предстаёт как отражение слепоты и антигуманности хунвейбинов. Подобное суждение не выдерживает критики, если рассматривать «красный поп» в контексте мировой культуры и персонального опыта. Это непростой феномен, и его исследование требует в том числе и тщательного изучения международной обстановки того периода. 1960-е были отмечены восстаниями и беспорядками по всему миру: повсюду проходили антивоенные демонстрации, ширилось движение хиппи, движение за гражданские права. Потом существует ещё одно обстоятельство: хунвейбины принадлежали к поколению, принесённому в жертву. В начале «культурной революции» они стихийно организовывались для участия в левоэкстремистской деятельности и, по сути, использовались Мао Цзэдуном как рычаг для достижения политических целей. А итогом для этих вчерашних учащихся и студентов стала высылка в сельские и пограничные районы на десятилетнее «переобучение»: именно в жалостливых и беспомощных песенках и рассказах об «интеллектуальной молодёжи» кроется исток андеграундной поэзии и художественных движений после «культурной революции». Да и экспериментальное искусство 1980-х тоже испытало на себе несомненное влияние «красных охранников». Поэтому независимо от того, считаем ли мы точкой отсчёта истории современного искусства Китая конец «культурной революции» или середину 1980-х, мы не можем отказаться от анализа искусства эпохи культурной революции. И особенно — от «красного попа» хунвейбинов.

Во второй половине 1987 года и в первой половине 1988-го в книге «Современное китайское искусство, 1985—1986» я сделал попытку обосновать стилистический плюрализм, который стал определяющим признаком новой визуальности в период после «культурной революции». Речь идёт о так называемой новой волне 85. С 1985 по 1989 год как результат невиданного информационного взрыва на китайской арт-сцене (в Пекине, Шанхае и других центрах) одновременно появились все основные художественные стили и техники, созданные Западом за последнее столетие. Как будто бы столетняя эволюция западного искусства была заново инсценирована — на этот раз в Китае. Стили и теории, многие из которых относились уже, скорее, к историческому архиву, нежели живой истории, были интерпретированы китайскими художниками как «современные» и послужили импульсом к творчеству. Для разъяснения этой ситуации я использовал идеи Бенедетто Кроче о том, что «всякая история — современная история». Истинная современность — осознание собственной деятельности в тот момент, когда она осуществляется. Даже тогда, когда события и явления относятся к прошлому, условием их исторического познания оказывается их «вибрация в сознании историка». «Современность» в художественной практике «новой волны» обретала свои очертания, сплетая в единый клубок прошлое и настоящее, жизнь духа и социальную реальность.

1. Искусство есть процесс, через который культура может всеобъемлюще познать саму себя. Искусство не сводится более к исследованию реальности, загнанной в дихотомический тупик, когда противопоставляются реализм и абстракция, политика и искусство, красота и уродство, социальное служение и элитизм. (Как не вспомнить в связи с этим утверждение Кроче о том, что самосознание стремится «различать, объединяя; и различие здесь не менее реально, чем тождество, а тождество — не менее, чем различие».) Главным приоритетом становится расширение границ искусства.
2. В поле искусства включаются и непрофессиональные художники, и широкая аудитория. В 1980-е во многом именно непрофессиональные художники были носителями духа радикального эксперимента — им было проще оторваться от устоявшегося круга идей и практик Академии. Вообще же, концепт непрофессионализма, по сути, является одним из базовых в истории классической китайской «живописи образованных людей». Художники-интеллектуалы (literati ) составляли важную социальную группу «культурных аристократов», которая начиная с XI века осуществляла культурное конструирование всей нации и в этом отношении была, скорее, противопоставлена художникам, получившим свой ремесленный навык в императорской Академии и зачастую остававшимся при императорском дворе.
3. Движение к искусству будущего возможно через преодоление разрыва между западным постмодернизмом и восточным традиционализмом, через конвергенцию современной философии и классической китайской философии (такой, как Чань).

Юэ Миньцзюнь. Красная лодка, 1993

Холст, масло

Фан Лицзюнь. Серия 2, номер 11, 1998

Холст, масло

Изображение предоставлено «Сотбис Гонконг»

Ван Гуанъи. Материалистическое искусство, 2006

Диптих. Холст, масло

Частная коллекция

Ван Гуанъи. Великая критика. Omega, 2007

Холст, масло

Цай Гоцян. Рисунок для азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества: Ода к радости, 2002

Бумага, порох

Права на изображение принадлежат Christie’s Images Limited 2008. Изображение предоставлено «Кристис Гонконг»

Однако «современное искусство», создававшееся в Китае в 1985—1989 годах, ни в коем случае не имело целью стать репликой модернистского, постмодернистского или нынешнего глобализированного искусства Запада. Во-первых, оно нисколько не стремилось к независимости и обособленности, которые, огрубляя, составили сущность модернистского искусства Запада. Европейский модернизм парадоксальным образом полагал, что эскапизм и изоляция могут преодолеть отчуждение человека-художника в капиталистическом обществе — отсюда приверженность художника эстетической незаинтересованности и оригинальности. В Китае же в 1980-е художники, разные по своим устремлениям и художественной идентичности, находились в едином экспериментальном пространстве масштабных выставок и других акций, наиболее яркой из которых была пекинская выставка «Китай/Авангард» в 1989 году. Подобные акции были, по сути, социально-художественными экспериментами экстраординарного масштаба, которые выходили за рамки чисто индивидуального высказывания.

Во-вторых, «новая волна 85» имела мало общего с постмодернизмом, подвергшим сомнению саму возможность и необходимость индивидуального самовыражения, на чём настаивал модернизм. В отличие от деятелей постмодернизма, отбросивших идеализм и элитизм в философии, эстетике и социологии, китайские художники в 1980-х были захвачены утопическим видением культуры как идеальной и элитарной сферы. Уже упомянутые выставки-акции были парадоксальным явлением, поскольку художники, утверждая свою коллективную маргинальность, в то же время требовали внимания и признания общества. Не стилевое своеобразие или политическая ангажированность определяли лицо китайского искусства, а именно непрекращающиеся попытки художников позиционировать себя по отношению к трансформирующемуся на глазах обществу.

Не стилевое своеобразие или политическая ангажированность определяли лицо китайского искусства, а именно попытки художников позиционировать себя по отношению к трансформирующемуся обществу

Подводя итог, мы можем сказать, что для реконструирования истории современного искусства в Китае многомерная пространственная структура намного более эффективна, нежели скудная временная линейная формула. Китайское искусство, в отличие от западного, не вступало ни в какие взаимоотношения с рынком (ввиду его отсутствия) и в то же время не определялось исключительно как протест против официальной идеологии (что было характерно для советского искусства 1970—1980-х). В отношении китайского искусства непродуктивен изолированный и статичный исторический нарратив, выстраивающий линии преемственности школ и классифицирующий типические явления в рамках конкретного периода. Его история проясняется лишь во взаимодействии пространственных структур.

На очередном этапе, начавшемся в конце 1990-х, китайское искусство создало особую тонко сбалансированную систему, когда различные векторы одновременно и усиливают друг друга, и противодействуют. Это, на наш взгляд, уникальная тенденция, которая не характерна для современного искусства Запада. Сейчас в Китае сосуществуют три типа искусства — академическая реалистическая живопись, классическая китайская живопись (guohua или же wenren ) и современное искусство (обозначаемое иногда как экспериментальное). Сегодня взаимодействие между этими компонентами более не принимает форму противостояния на эстетическом, политическом или философском поле. Их взаимодействие проистекает через соревновательность, диалог или же сотрудничество между институциями, рынками и мероприятиями. Это означает, что дуалистическая логика, противопоставляющая эстетику и политику, не годится для объяснения китайского искусства с 1990-х по настоящее время. Логика «эстетическое против политического» была актуальна в краткий период с конца 1970-х по первую половину 1980-х — для интерпретации искусства после «культурной революции». Некоторые художники и критики наивно полагают, что капитализм, не освободивший искусство на Западе, принесёт свободу китайцам, поскольку обладает иным идеологическим потенциалом, оппозиционным политической системе, однако в итоге капитал и в Китае с успехом размывает и подрывает основы современного искусства. Современное искусство, которое прошло сложный процесс становления за последние тридцать лет, сейчас теряет своё критическое измерение и вместо этого вовлекается в погоню за прибылью и известностью. Современное искусство в Китае в первую очередь должно базироваться на самокритичности, пусть даже отдельные художники в большей или меньшей степени испытывают влияние и подвержены искусам капитала. Самокритичность — это именно то, чего сейчас нет; именно в этом исток кризисного положения современного искусства в Китае.

Материал предоставлен журналом Yishu: Journal of Contemporary Chinese Art.

Перевод с китайского на английский Чень Куанди

Глобализация

На 90-е годы в Китае пришелся период трансформации во многих сферах жизни, в том числе и в искусстве. Крупные города полностью изменили свой облик: страну наводнили иностранные товары и их китайские копии, из сельских районов в города хлынула волна ищущих работу и лучшую жизнь. Если в 80-е китайский модернизм был в первую очередь связан с общественно-политической ситуацией в стране, то с 90-х годов граница между китайским и международным современным искусством начала активно стираться. Как и в экономической, так и в художественной жизни Китая начался процесс глобализации.

В отличие от героических и идеалистических настроений «Новой волны», в 90-е годы искусство в Китае приобрело циничную окраску. Запрет после 1989 года на любую публичную деятельность без разрешения властей заставил многих художников обратиться к сарказму. Еще одним важным фактором, повлиявшим на мир искусства в то время, стала стремительная коммерциализация китайского общества, которая повлияла и на отношения художника с публикой.

В результате группа молодых художников, главным образом − выпускников Центральной академии искусств, сознательно отказалась вкладывать глубокий смысл в свои работы, совершив так называемый переход из «глубины» к «поверхности». Названная в честь одноименной выставки 1991 года, группа «Нового поколения» в своих произведениях отражала сарказм по отношению к различным проблемам общества. А наиболее экстремальным примером этого направления стал циничный реализм (Лю Сяодун (Liu Xiaodong) , Фан Лицзюнь (Fang Lijun) и другие).

Рожденные в 60-е годы, художники этого поколения не имели душевных ран, оставленных событиями Культурной революции. Они противопоставляли бытовую жизнь великим идеям и целям «Новой волны»: отказавшись от каких-либо открытых политических заявления и теоретических систем, они просто сосредоточились на творческой практике.

Еще одним важным художественным течением в начале 90-х годов стал поп-арт, который в дальнейшем развился в два самостоятельных направления. Политический поп-арт (например, Ван Гуанъи (Wang Guangyi) ) демонстрировал переосмысление прошлой политической визуальной культуры: образы революции были пересмотрены и соединены с образами западной рыночной культуры. Культурный поп-арт сконцентрировался больше на настоящем, извлекая образы и стили из различных сфер популярной визуальной культуры, особенно, рекламы.

Циничный реализм и политический поп-арт являются наиболее известными на Западе направлениями современного китайского искусства. Но в 90-е годы получило развитие еще одно направление – концептуальное искусство, представленное первоначально группой «Новый аналитик» (Чжан Пэйли (Zhang Peili) и Цю Чжицзе (Qiu Zhijie) ).

С середины 90-х распространение получили и перформансы, которые главным образом были сосредоточены в так называемой Восточной деревне в пригороде Пекина. Это период мазохистских «65 кг» Чжан Хуаня (Zhang Huan) ,

переосмысление традиций каллиграфии Цю Чжицзе, семейной серии Чжан Сяогана (Zhang Xiaogang) .

К середине 90-х годов большинство художников освободилось от груза Культурной революции. Их творчество стало больше отражать проблемы современного китайского общества. В результате появилось новое направление «Цветастое» искусство (Gaudy Art), которое, соединив визуальные элементы циничного реализма и культурного поп-арта, одновременно и высмеивало, и использовало вульгарность коммерческой культуры. Произведения художников (братья Ло (The Luo Brothers) , Сюй Ихуэй (Xu Yihui)) в этом направлении стали пользоваться огромной популярностью как у галерей, так и у иностранных коллекционеров. С одной стороны, «цветастые» работы были направлены против общества потребления, с другой - они сами являлись объектами этого потребления.

В то же время группа художников, специализирующаяся на перформансах и инсталляциях, дала толчок развитию некоммерческих проектов, которые представляли активное взаимодействие с обществом. Но вместо того чтобы просто отражать изменения общества, как это делали художники «Нового поколения», они стремились выразить собственное отношение к этим общественным трансформациям (Чжан Хуань, Ван Цзиньсун (Wang Qingsong) , Чжу Фадун).

В течение 80-х авангардисты и критики использовали для обозначения современного искусства термин «модернизм», в 90-е же, особенно после 1994 года, все чаще стали использоваться термины «актуального» или «экспериментального» искусства. То есть китайское современное искусство постепенно стало частью мирового. И когда значительное число художников уехало в США, Японию и страны Европы (многие из которых вернулись в Китай в 2000-е), то и оставшиеся на родине также получили возможность путешествовать по миру. С этого момента современное китайское искусство перестает быть исключительно местным явлением и вливается в мировое.

Выход в свет

1992 год оказался важным для Китая не только в сфере экономических реформ, но и в мире искусства. Первыми, кто обратил внимание на китайский авангард, стали (конечно, после властей) иностранные коллекционеры и критики, для которых основным критерием для художественной оценки работ и самого художника была «неофициальность». И, в первую очередь, авангардные художники, вместо того чтобы ждать признания от государства, обратили свои взоры на международный рынок.

Работа Цзэн Фаньчжи “A Man jn Melancholy” была продана на аукционе Christie’s за $1,3 млн. в ноябре 2010 года

Возможно, на первый взгляд использование экономических терминов в отношении искусства, тем более китайского, может показаться странным. Но, в действительности, они более точно отражают те процессы, в результате которых Китай в 2010 году оказался крупнейшим рынком искусства в мире. Еще в 2007 году, когда он обошел Францию и занял третье место на пьедестале крупнейших арт-рынков, мир был удивлен. Но когда три года спустя Китай обошел Великобританию и США, лидеров рынка в течение последних пятидесяти лет, и занял первое место по объемам продаж произведений искусства, мировое арт-сообщество было повергнуто в шок. Трудно поверить, но в настоящее время Пекин является вторым крупнейшим рынком искусства после Нью-Йорка: $2,3 млрд. оборота против $2,7 млрд. Но давайте рассмотрим все по порядку.

Искусство нового Китая

В начале XX века Поднебесная империя пребывала в глубоком кризисе. Хотя еще с конца XIX века группа реформаторов предпринимала попытки модернизации страны, которая в то время была беспомощна перед натиском иностранной экспансии. Но лишь после революции 1911 года и свержения маньчжурской династии, изменения в экономической, социально-политической и культурной сфере стали набирать обороты.

Прежде европейское изобразительное искусство практически не оказывало влияние на китайскую традиционную живопись (да и другие сферы искусства). Хотя на рубеже веков некоторые художники получали образование за рубежом, чаще в Японии, а в нескольких художественных школах даже преподавали классический западный рисунок.

Но лишь на заре нового века началась и новая эпоха в китайском мире искусства: появлялись различные группы, формировались новые направления, открывались галереи, проводились выставки. В общем, процессы в китайском искусстве того времени во многом повторяли западный путь (хотя постоянно поднимался вопрос о правильности выбора). Особенно с началом японской оккупации в 1937 году в среде китайских художников возвращение к традиционному искусству стало своего рода проявлением патриотизма. Хотя в то же время распространялись абсолютно западные формы изобразительного искусства, как плакат и карикатура.

После 1949 года, в первые годы прихода к власти Мао Цзэдуна также наблюдался культурный подъем. Это было время надежд на лучшую жизнь и будущее процветание страны. Но и это вскоре быстро сменилось тотальным контролем за творчеством со стороны государства. А на смену вечного спора между западным модернизмом и китайским гохуа пришел соцреализм, подарок Большого брата – Советского Союза.

Но в 1966 году для китайских художников наступили еще более суровые времена: Культурная революция. В результате этой политической кампании, инициированной Мао Цзэдуном, было приостановлено обучение в художественных академиях, закрыты все специализированные журналы, преследованиям подверглись 90% известных художников и профессоров, а проявление творческой индивидуальности вошло в число контрреволюционных буржуазных идей. Именно Культурная революция в будущем оказала огромное влияние на развитие современного искусства в Китае и способствовала рождению даже нескольких художественных направлений.

После смерти Великого Кормчего и официального окончания Культурной революции в 1977 году началась реабилитация художников, открыли свои двери художественные училища и академии, куда хлынули потоки желающих получить академическое художественное образование, возобновили свою деятельность печатные издания, которые публиковали работы современных западных и японских художников, а также классические китайские картины. Этот момент стал рождением современного искусства и рынка искусства в Китае.

Сквозь тернии к «Звездам»

«Крик народа», Ма Дэшэн, 1979 год

Когда в конце сентября 1979 года в парке напротив «храма пролетарского искусства», Национального музея искусств КНР, разгоняли неофициальную выставку художников, никто не мог даже представить, что это событие будут считать началом новой эпохи в китайском искусстве. Но уже десятилетие спустя творчество группы «Звезды» станет основной частью экспозиции ретроспективной выставки, посвященной китайскому искусству после Культурной революции.

Еще в 1973 году многие молодые художники стали тайно объединяться и обсуждать альтернативные формы художественного выражения, черпая вдохновение из работ западного модернизма. Первые же выставки неофициальных художественных объединений пришлись на 1979 год. Но ни выставка группы «Апрель», ни «Безымянного сообщества» не касались политических вопросов. Работы же группы «Звезды» (Ван Кэпин, Ма Дэшэн, Хуан Жуй, Ай Вэйвэй и другие) яростно атаковали маоистскую идеологию. Кроме заявлений о праве художника на индивидуальность, они отрицали теорию «искусства ради искусства», которая была распространена в художественных и ученых кругах во времена династии Мин и Цин. «Каждый художник – маленькая звезда, — говорил один из основателей группы, Ма Дэшэн, — и даже великие художники в масштабах Вселенной всего лишь маленькие звездочки». Они считали, что художник и его творчество должны быть тесно связаны с обществом, должны отражать его боли и радости, а не пытаться избежать сложностей и общественной борьбы.

Но помимо авангардистов, которые открыто выступали против властей, после Культурной революции в китайском академическом искусстве также сформировались новые направления, в основе взглядов которых лежал критический реализм и гуманистические идеи китайской литературы начала XX века: «Шрамы» (Scar Art) и «Почвенники» (Native Soil). Место героев соцреализма в творчестве группы «Шрамы» заняли жертвы Культурной революции, «потерянное поколение» (Чэн Цунлинь). «Почвенники» искали своих героев в провинциях, среди малых народностей и простых китайцев (тибетская серия Чэнь Даньцина, «Отец» Ло Чжунли). Приверженцы критического реализма оставались в рамках официальных институтов и, как правило, избегали открытых конфликтов с властями, уделяя больше внимания технике и эстетической привлекательности работ.

Китайские художники этого поколения, рожденные в конце 40-х и начале 50-х годов, лично пережили все тяготы Культурной революции: многие из них студентами были сосланы в сельские районы. Память от суровых временах и стала основой их творчества, радикального как у «Звезд» или сентиментального как у «Шрамов» и «Почвенников».

Новая волна 1985 года

Во многом благодаря небольшому ветерку свободы, который повеял с началом экономических реформ с конца 70-х годов, в городах стали создаваться часто неофициальные сообщества художников и творческой интеллигенции. Некоторые из них зашли слишком далеко в своих политических дискуссиях – вплоть до категорических высказываний против партии. Ответной реакцией правительства на это распространение западных либеральных идей стала политическая кампания 1983-84 годов, которая была направлена на борьбу с любыми проявлениями «буржуазной культуры», от эротики до экзистенциализма.

Художественное сообщество Китая ответили стремительным распространением неофициальных арт-групп (по оценкам, их число превышало 80), известных под общим названием «Движение Новой волны 1985 года». Участниками этих многочисленных творческих объединений, различных в своих взглядах и теоретических подходах, стали молодые художники, часто только покинувшие стены художественных академий. В числе этого нового движения была и «Северное сообщество», и объединение «Пруд», и дадаисты из Сямэня.

И хотя в отношении различных групп мнения критиков расходятся, большинство из них соглашаются с тем, что это было модернистское движение, стремившееся восстановить гуманистические и рационалистические идеи в национальном сознании. По мнению участников, это движение было своего рода продолжением исторического процесса, начавшегося в первые десятилетия XX века и прерванного в его середине. Это поколение, рожденных в конце 50-х годов и получивших образование в начале 80-х, также пережило Культурную революцию, правда, в менее зрелом возрасте. Но их воспоминания не служили основой для творчества, а, скорее, позволяли им принять западную модернистскую философию.

Движение, массовость, стремление к единению определяли состояние артистической среды в 80-е годы. Массовые кампании, заявленные цели и общий враг активно использовались с 50-х годов Компартией Китая. «Новая волна» хотя и заявляла о противоположных с партией целях, но во многом в своей деятельности походила на политические кампании правительства: при всем разнообразии художественных групп и направлений их деятельность мотивировалась общественно-политическими целями.

Кульминацией развития движения «Новая волна 1985» стала выставка «China / Avant-Garde» («Китай / Авангард»), открытие которой состоялось в феврале 1989 года. Идея организовать выставку современного искусства в Пекине впервые была высказана еще в 1986 году на встрече художников-авангардистов в городе Чжухае. Но лишь три года спустя эта идея была реализована. Правда, проходила выставка в атмосфере сильного социального напряжения, которое через три месяца вылилось в хорошие известные иностранному читателю события на площади Тяньаньмэнь. В день открытия выставки из-за стрельбы в зале, которая являлась частью перформанса молодой художницы, власти приостановили выставку, а ее повторное открытие состоялось через несколько дней. «China / Avant-Garde» стала своего рода «точкой невозврата» эпохи авангарда в китайском современном искусстве. Уже полгода спустя власти ужесточили контроль во всех сферах общества, приостановив нарастающую либерализацию, и поставили жирную точку в развитии открыто политизированных художественных направлений.

На мировой арене современное китайское искусство появилось сравнительно недавно. Так называемый «китайский бум» произошел в 2005 году, когда при небольшом количестве объективных причин цены на живопись художников современного Китая выросли более чем в десять раз. На мировой арене современное китайское искусство появилось сравнительно недавно. Так называемый «китайский бум» произошел в 2005 году, когда при небольшом количестве объективных причин цены на живопись художников современного Китая выросли более чем в десять раз. Существует мнение, что на самом деле проводится информационная война на международном художественном рынке. Проведение многомиллионных сделок по покупке китайского предмета искусства не всегда подтверждается фактами. Часто возникают случаи отсрочки оплаты лота в связи с появлением сомнений в подлинности памятника. Так, например, самая дорогая картина, проданная на аукционе Christie’s в 2011 году, «Долгая жизнь, мирная земля» Ци Байши в течение двух лет находилась на складе. С помощью таких инстанций как правительство КНР, СМИ, дилеры стоимость произведений искусства искусственно завышается. Так, эксперты заявляют о «проведении китайским правительством политики фальсифицирования процветающего, стабильного и благополучного фона КНР с целью привлечения в страну денег иностранных инвесторов». Благодаря объявлениям о рекордных суммах продаж, китайские аукционные дома и представительства мировых на территории КНР стали международными лидерами арт-рынка, что позволило поднять цены на произведения из Китая. Так же на настоящий момент довольно трудно осуществима оценка предметов китайского искусства, так как отсутствуют соответствующие критерии, что также способствует вольной трактовке стоимости произведения. Таким образом, по словам Эбигейл Р. Эсман, «мыльный пузырь» предметов искусства выгоден правительству КНР. В свою очередь, дилеры современного китайского искусства неестественным образом повышают цены на работы протежируемых ими художников. Согласно высказыванию доктора Клэра МакЭндрю «столь резкий взлет китайского рынка был обусловлен растущим благосостоянием, сильным внутренним предложением и инвестициями покупателей. То, что Китай занял лидирующее положение на мировом арт-рынке не означает, что в ближайшие годы он сохранит свое положение. Китайский рынок столкнется с проблемой реализации более стабильного и долгосрочного роста»

Тем не менее на настоящий момент китайские художники известны и популярны во всех мире, они делают до 39% выручки на рынке современного искусства. Этому факту есть как объективные объяснения, так и основывающееся на личном, субъективном вкусе покупателя и так далее, в чем и следует в дальнейшем разобраться.

«Азиатское искусство стремительно выходит на международный уровень, наблюдается значительное увеличение покупок как жителями остальной Азии, так и Запада», считает Ким Чуан Мок, глава департамента живописи Южно-азиатского региона. На настоящий момент самыми дорогими художниками Китая являются Цзен Фаньчжи, Цуй Ручжоу, Фань Цзен, Чжоу Чунья и Чжан Сяоган. При этом работа Цзен Фаньчжи «Тайная вечеря» в 2013 году была продана на аукционе Sotheby’s за 23,3 млн долларов, что является рекордной суммой не только для азиатского рынка, но и западного, ставя ее на четвертое место в списке самых дорогих работ современных художников.

За три года Китай обошел по объему продаж на арт-рынке США и Великобританию, которые изначально занимали лидирующие позиции в мире. Среди департаментов Christie"s рынок азиатского искусства стоит на втором месте по важности и доходности. По данным Artprice, на Китай приходится 33% рынка современного искусства, в то время, как на американский - 30%, на британский - 19%, а на французский - 5%.

Почему же современное китайское искусство так популярно?

Сегодня китайское искусство является чрезвычайно актуальным и важным, отчасти потому, что таковым стал сам Китай. Искусство сосредоточилось вокруг экономически сильного центра. Но росту цен есть вполне конкретные объяснения.

В 2001 году Китай вступил в ВТО , что повлияло на увеличение присутствия аукционных домов в регионе, которые в свою очередь стали подстраиваться под личные предпочтения новых покупателей. Так, за первое десятилетие XXI века на территории КНР открылось около ста аукционных домов. Как местного значения, такие как Poly International, China Guardian, так и международного: с 2005 года в Пекине компания Forever International Auction Company Limited осуществляет деятельность согласно полученной лицензии от Christie’s, в 2013-2014 годах мировые лидеры Christie’s и Sotheby’s открыли свои непосредственные представительства в Шанхае, Пекине и Гонконге. В результате, если в 2006 году доля Китая от мирового художественного рынка составляла 5%, то уже в 2011-около 40%.

В 2005 году случился так называемый «Китайский бум» , в рамках которого цены на произведения китайских мастеров резко выросли с нескольких десятков тысяч до миллиона долларов. Так, если одна из картин Mask Series Цзен Фаньчжи в 2004 году была продана за 384000 HKD, то уже в 2006 году работа из этой же серии ушла за 960000 HKD. Ута Гросеник, немецкий историк живописи, считает, что это связано с местом проведения Олимпийских игр-с Пекином. «Внимание к современному Китаю перенеслось на актуальное китайское искусство, которое оказалось понятным западному зрителю».

В периоды экономической нестабильности рынок искусства растет . 2007-2008 годы характеризуются специалистами как период резкого увеличения объема продаж живописи в целом на 70%, также усилением спроса на современное китайское искусство. Это можно проследить по продажам Цзен Фаньчжи на аукционных торгах Sotheby’s и Christies. В 2008 кризисном году он побил ценовой рекорд. Картина «Mask series №6» была продана на Christies за 9,66 миллионов долларов, что превышает самую дорогую продажу за 2007 и 2006 годы почти в 9 раз. Во время экономического кризиса искусство стоит на втором месте по популярности в качестве альтернативного актива после предметов роскоши. «Наличие объектов тезаврации в портфеле компании позволяет не только диверсифицировать риски, но и обеспечить дополнительную доходность, опережающую некоторые показатели фондового рынка.»

Для китайских предпринимателей, которые являются основными покупателями, инвестирование в искусство представляется наиболее рациональным и перспективным, так как Коммунистическая партия Китая ограничила спекуляции с недвижимостью, что привело к необходимости поиска новых путей решения проблемы. Предметы искусства идеальны для сохранения анонимности инвестора. «Самые известные способы крупных вложений в искусство представителей развивающихся стран, в частности Китая, – это собрания хедж-фондов и организаций с прямыми инвестициями, когда фактически осуществляется покупка части в портфеле из нескольких позиций предметов искусства, но не покупается право собственности.» Запрет о вывозе капитала размером превышающим 50000 $ в год китайские инвесторы научились обходить. Декларируется заниженная стоимость работы, разница переводится на заграничные счета. Таким образом, вычислить отток капитала в другую страну практически невозможно. «Картины для таких инвесторов-инструмент инвестиционного механизма, идеального по степени секретности.» Для этих целей на протяжении первого десятилетия XX века в Китае формировались институты, позволяющие осуществить инвестиции в объекты тезаврации. Так, на настоящий момент на территории КНР существует более 25 фондов художественных ценностей и арт-биржи, выпускаются специальные издания, помогающие сделать правильные и выгодные инвестиции.

Популярность инвестиций в современное искусство стала увеличиваться с ростом количества молодых предпринимателей и увеличению прожиточного минимума представителя среднего класса стран БРИК. Так в Китае на настоящий момент 15 миллиардеров, 300000 миллионеров, а средняя заработная плата составляет 2000 $. «Современное искусство второй половины двадцатого века как раз понятно молодым бизнесменам, у которых, возможно, нет времени ходить по музеям и галереям или читать книги и листать каталоги». Эти люди зачастую не имеют должного уровня образования, но располагают достаточной суммой для правильных инвестиций, что приводит к большому числу китайских инвесторов в искусство и малому коллекционеров оного. Но они знают, что произведение вырастет в цене, а следовательно позднее его можно будет выгодно перепродать.

В Азии, России и на Ближнем Востоке покупка предметов искусства имеет большую экономическую, культурную и "статусную" коннотацию . Таким образом, предмет искусства является еще и позитивистской инвестицией, определяющей статус владельца и поднимающей его престиж и положение в обществе. «Когда китайские инвесторы хотят диверсифицировать портфель вложений, то они чаще всего обращаются к товарам класса люкс, отмечают аналитики сайта Artprice, поэтому для них купить картину современного художника все равно, что купить что-нибудь в бутике Луи Виттон.»

Для бизнесменов и чиновников Китая покупка произведений искусства, в частности местных мастеров, представляют собой интерес, так как существует прослойка так называемых «культивированных функционеров» , которые принимаю взятки в подобном виде. Оценщик перед началом торгов занижает рыночную стоимость картины так, что она уже не может являться взяткой. Этот процесс получил название «Yahui» и в результате стал «мощной двигающей силой художественного рынка Китая».

Одной из причин популярности китайского современного искусства является и сам стиль живописи , понятный и интересный не только самим китайцам, но и западным покупателям. Художники из Китая смогли точно отобразить «культурные и политические явления современного азиатского мира», тем более что вопросы столкновения востока и запада на сегодняшний момент не перестают быть актуальными. На территории Китая осуществляется медиа-пропаганда активного участия в развитии художественного рынка страны. Вниманию реципиентов предлагается более 20 телевизионных программ, 5 журналов, освещающих такие темы как «участие в торгах художественных аукционов», «идентификация художественных реликвий» и т.д. Согласно сообщению официального сайта аукционного дома Poly International: «Poly– аукцион изобразительного искусства, главная цель которого возвратить искусство народу Китая» , из чего следует следующая причина повышенного спроса на китайское искусство.

«Китаец у не китайца не купит произведение искусства». С точки зрения этики предметы национального искусства покупают инвесторы или коллекционеры из данной страны. Таким образом они повышают цены на работы своих соотечественников и выполняют идеологическую установку-возвращают искусство на родину. Многие коллекционеры- жители регионов, такой подъем южно-азиатского искусства соотносится с притоком таковых из Сингапура, Малайзии, Тайланда и Филиппин»- считает Ким Чуан Мок, глава департамента живописи Южно-азиатского региона.

Предметы искусства, в том числе и современная живопись, закупаются для формирования коллекций новых музеев Китая . На настоящий момент наблюдается явление «музейного бума» в Китае, Так в 2011 году было открыто 390 музеев на территории КНР , соответственно существует необходимость их достойного заполнения. В Китае наиболее простым способом является приобретение работ на торгах аукционных домов, а не напрямую у художника или через галерею, это объясняет факт повышенного как спроса, так и предложения на китайское современное искусство.

В настоящий момент Китай является лидером на рынке современного искусства. Не смотря на то, что работы местных художников в основном покупают непосредственно в Китае, а реже-за рубежом сами китайцы, популярность китайской современной живописи и ее значение в контексте мирового художественного рынка отрицать нельзя. Начавшийся около десяти лет назад «китайский бум» не оставляет мир и его мастера не перестают удивлять как своими работами, так и ценами на них.

Список литературы:

1. Ван Вэй Собирательская Деятельность и формы презентации национального искусства в музеях КНР: диссертация - Санкт-Петербург, 2014.- 202 с.
2. Гатауллина К.Р., Кузнецова Э.Р. Сравнительный анализ поведения покупателей современной живописи в России и странах Европы// Экономика: вчера, сегодня, завтра, 2012, с.20-29
3. Дробинина Российские и китайские арт-инвесторы. Сходства немного//Электронный ресурс: http://www.bbc.com/ (Дата обращения 12.03.2016)
4. Завадский Очень дорогие китайцы// Электронный ресурс: http://www.tyutrin.ru/ru/blogs/10-ochen-dorogie-kitaytsy (Дата обращения 07.06.2016)
5. Инвестиции в искусство-признак кризиса экономики.//Электронный ресурс: http://www.ntpo.com/ (Дата обращения 12.03.2016)
6. Китайский рынок произведений искусства//Электронный ресурс: http://chinese-russian.ru/news/ (Дата обращения 13.03.2016)
7. Чжан Далей. Ценность и ценности современного арт-рынка Китая//Электронный ресурс: http://jurnal.org/articles/2014/iskus9.html (Дата обращения 12.03.2016)
8. Щурина С.В. «Финансовые риски инвестиций в объекты искусства»// Электронный ресурс: http://cyberleninka.ru/ (Дата обращения 12.03.2016)
9. Avery Booker China now world’s largest art & antiques market, but what does it mean?// Электронный ресурс: http://jingdaily.com/ (Дата обращения 09.04.2016)
10. Jordan Levin China becoming a major player in international art world//Электронный ресурс: http://www.miamiherald.com/entertainment/ent-columns-blogs/jordan-levin/article4279669.html (Дата обращения 09.04.2016)