Сформулируйте основные положения философии истории Толстого. Как толстовская философия истории связана с общим романным миром, развитием сюжета. Причины объяснения войны по толстому в романе "война и мир" Философия истории по толстому
Ученые говорят, что одна из наименее разработанных тем философии - война.
В большинстве работ, посвященных этой проблеме, авторы, как правило, не заходят дальше моральной оценки данного явления. В статье будет рассмотрена история изучения философии войны.
Актуальность темы
Еще древние философы говорили о том факте, что человечество большую часть своего существования находится в состоянии военного конфликта. В 19-м веке исследователи опубликовали статистику, подтверждающую изречения античных мудрецов. В качестве временного отрезка для изучения был выбран период, начиная с первого тысячелетия до нашей эры и заканчивая девятнадцатым веком от Рождества Христова.
Исследователи пришли к выводу, что за три тысячелетия истории только три с лишним сотни лет приходятся на мирное время. Говоря более точно, на каждый спокойный год выходит двенадцать лет вооруженных конфликтов. Таким образом, можно сделать вывод о том, что около 90 % истории человечества прошли в атмосфере чрезвычайной обстановки.
Позитивное и негативное видение проблемы
Война в истории философии оценивалась как положительно, так и отрицательно различными мыслителями. Так, Жан Жак Руссо, Махатма Ганди, Лев Николаевич Толстой, Николай Рерих и многие другие говорили об этом явлении как о величайшем пороке человечества. Эти мыслители утверждали, что война есть одна из самых бессмысленных и трагических событий в жизни людей.
Некоторые из них даже строили утопические концепции того, как можно преодолеть этот общественный недуг и жить в вечном мире и согласии. Другие мыслители, например Фридрих Ницше и Владимир Соловьев, утверждали, что поскольку война продолжается почти непрерывно с момента возникновения государственности и до сегодняшнего дня, то в ней, безусловно, есть определенный смысл.
Две разные точки зрения
Видный итальянский философ 20-го века был склонен к видению войны в несколько романтизированном свете. Он строил свое учение на идее о том, что поскольку во время вооруженных конфликтов человек постоянно находится на грани жизни и смерти, то он пребывает в соприкосновении с духовным, нематериальным миром. По мнению этого автора, именно в такие минуты люди способны осознать смысл своего земного существования.
Русский философ и религиозный писатель Владимир Соловьев суть войны и философию ее тоже рассматривал через призму религии. Однако его мнение в корне отличалось от точки зрения его итальянского коллеги.
Он утверждал, что война, сама по себе, является негативным событием. Ее причина - природа человека, испорченная вследствие грехопадения первых людей. Однако случается она, как и все происходящее, по воле Божьей. Согласно этой точки зрения, смысл вооруженных конфликтов заключается в том, чтобы показать человечеству, как сильно оно погрязло в грехах. После такого осознания у каждого появляется возможность покаяться. Поэтому даже такое ужасное явление может послужить на пользу искренне верующим людям.
Философия войны по Толстому
Лев Николаевич Толстой не придерживался мнения, которое имела Русская православная церковь. Философия войны в романе «Война и мир» может быть выражена следующим образом. Общеизвестно, что автор придерживался пацифистских воззрений, а значит, и в данном произведении он проповедует отказ от любого насилия.
Интересно, что в последние годы своей жизни великий русский писатель живо интересовался индийскими религиями и философской мыслью. Лев Николаевич состоял в переписке с известным мыслителем и общественным деятелем Махатмой Ганди. Этот человек прославился своей концепцией ненасильственного сопротивления. Именно таким образом ему удалось добиться независимости своей страны от колонизаторской политики Англии. Философия войны в романе великого русского классика во многом схожа с этими убеждениями. Но Лев Николаевич изложил в этом произведении основы своего видения не только межнациональных конфликтов и их причин. В романе «Война и мир» философия истории предстает перед читателем с неизвестной до той поры точки зрения.
Автор говорит о том, что, по его мнению, тот смысл, который вкладывают мыслители в некоторые события, является видимым и надуманным. На самом же деле истинная суть вещей всегда остается скрытой от человеческого сознания. И только небесным силам дано видеть и знать всю реально взаимосвязь событий и явлений в истории человечества.
Подобного мнения он придерживается и относительно роли отдельных личностей в ходе мировой истории. По словам Льва Николаевича Толстого, то влияние на судьбы, которое переписывается отдельным политическим деятелем, является на самом деле чистой выдумкой ученых и политиков, которые таким образом стараются найти смысл некоторых событий и оправдать факт их существования.
В философии войны 1812 года основным критерием всего происходящего для Толстого является народ. Именно благодаря ему враги были изгнаны из России при помощи «Дубины» всеобщего ополчения. В «Войне и мире» философия истории предстает перед читателем в небывалом до этого виде, поскольку Лев Николаевич излагает события так, как их видели участники войны. Его повествование эмоционально, потому что он стремится передать мысли и чувства людей. Такой «демократический» подход к философии войны 1812 года явился бесспорным новаторством в российской и мировой литературе.
Новый теоретик военного дела
Война 1812 года в философии вдохновила еще одного мыслителя на создание достаточно капитального труда про вооруженные конфликты и способы их ведения. Этим автором был австрийский офицер Фон Клаузевиц, который воевал на стороне России.
Этот участник легендарных событий спустя два десятилетия после победы опубликовал свою книгу, содержащую новую методику ведения военных действий. Это произведение отличается своим простым и доступным языком.
Например, Фон Клаузевиц так осмысливает цель вступления страны в вооруженный конфликт: главное - подчинить противника своей воле. Писатель предлагает вести сражение до того момента, пока враг не будет целиком уничтожен, то есть государство - противник окажется полностью стертым с лица земли. Фон Клаузевиц говорит о том, что борьбу нужно вести не только на поле сражения, также необходимо уничтожать культурные ценности, существующие на неприятельской территории. По его мнению, такие действия приведут к полной деморализации войск противника.
Последователи теории
Год 1812 для философии войны стал знаковым, поскольку этот вооруженный конфликт вдохновил одного из самых известных теоретиков управления армией на создание труда, которым руководствовались многие европейские военачальники, и который стал программным во многих вузах соответствующего профиля во всем мире.
Именно такой беспощадной стратегии придерживались немецкие полководцы в Первую и Вторую мировые войны. Такая философия войны была нова для европейской мысли.
Во многом именно по этой причине многие западные государства оказались неспособными противостоять бесчеловечной агрессии немецких войск.
Философия войны до Клаузевица
Чтобы понять, какие радикально новые идеи содержались в книге австрийского офицера, следует проследить развитие философии войны с глубокой древности до нового времени.
Итак, самые первые силовые столкновения, которые случились в истории человечества, происходили по причине того, что один народ, испытывавший продовольственный кризис, стремился разграбить богатства, накопленные соседними странами. Как видно из этого тезиса, в этом походе не содержалось никакой политической подоплеки. Поэтому, как только воины армии-агрессора захватывали достаточное количество материальных благ, они немедленно покидали чужую страну, оставляя ее народ в покое.
Разделение сфер влияния
По мере появления и все большего развития мощных высокоцивилизованных государств, война перестала быть инструментом для добычи пропитания и приобрела новые, политические цели. Более сильные страны стремились подчинить своему влиянию мелкие и слабые. Победители, как правило, не хотели добиться ничего иного, кроме возможности собирать дань с проигравших.
Подобные вооруженные конфликты обычно не заканчивались полным уничтожением государства, потерпевшего поражение. Полководцы также не желали истребить какие-либо ценности, принадлежавшие противнику. Напротив, победившая сторона часто старалась зарекомендовать себя весьма развитой с точки зрения духовной жизни и эстетического воспитания ее граждан. Поэтому в древней Европе, как и во многих странах Востока, существовала традиция с почтением относиться к обычаям других народов. Известно, что великий монгольский полководец и правитель Чингисхан, покоривший себе большинство известных в то время государств земного шара, с большим почтением относился к религии и культуре покоренных территорий. Многие историки писали о том, что он нередко отмечал праздники, существовавшие в тех странах, которые должны были платить ему дань. Подобной внешней политики придерживались и потомки выдающегося правителя. Летописи свидетельствуют о том, что ханы Золотой Орды почти никогда не отдавали приказаний разрушать русские православные церкви. С большим уважением относились монголы к разного рода ремесленникам, искусно владевшим своей профессией.
Кодекс чести русских солдат
Таким образом, можно утверждать, что методика воздействия на врага всеми возможными способами, вплоть до его окончательного уничтожения полностью противоречила европейской военной культуре, сложившейся к 19-му веку. Рекомендации Фон Клаузевица не получили отклика и среди отечественных военных. Несмотря на то что эта книга была написана человеком, воевавшим на стороне России, мысли, высказанные в ней, вступали в резкое противоречие с христианской православной моралью и поэтому не были одобрены отечественным высшим командным составом.
В уставе, использовавшемся до конца 19-го столетия, было сказано о том, что воевать следует не для того, чтобы убивать, а с единственной целью - побеждать. Высокие моральные качества русских офицеров и солдат особенно ярко проявились, когда наша армия вошла в Париж, во время Отечественной Войны 1812 года.
В отличие от французов, которые, на пути к столице Российского государства грабили население, офицеры российской армии вели себя с подобающим достоинством даже на захваченной ими территории неприятеля. Известны случаи, когда они, отмечая свою победу во французских ресторанах, полностью расплачивались по счетам, а когда деньги заканчивались, то брали у заведений кредит. Французы в течение долгого времени вспоминали о щедрости и великодушии русских людей.
Кто с мечом к нам войдет - от меча и погибнет
В отличие от некоторых западных конфессий, прежде всего протестантизма, а также и ряда восточных религий, например буддизма, русская православная церковь никогда не проповедовала абсолютный пацифизм. Многие выдающиеся воины в России прославлены в лике святых. Среди них можно называть таких выдающихся полководцев, как Александр Невский, Михаил Ушаков, и многих других.
Первый из названных был почитаем не только в царской России среди верующих людей, но и после Великой Октябрьской революции. Знаменитые слова этого государственного деятеля и полководца, послужившие названием этой главе, стали своеобразным девизом всей отечественной армии. Из этого можно сделать вывод о том, что на Руси всегда высоко ценились защитники родной земли.
Влияние православия
Философия войны, характерная для русских людей, всегда опиралась на принципы православия. Это можно легко объяснить тем фактом, что именно эта вера является культурообразующей в нашем государстве. Почти вся отечественная классическая литература пропитана этим духом. Да и сам государственный язык Российской Федерации был бы совершенно другим без этого влияния. Подтверждение можно найти, рассмотрев происхождение таких слов, как «спасибо», которое, как известно, означает не что иное, как пожелание собеседнику быть спасенному Господом Богом.
А это, в свою очередь, указывает на православную религию. Именно эта конфессия проповедует необходимость раскаяния в грехах для того, чтобы заслужить помилование у Всевышнего.
Поэтому, можно утверждать, что философия войны в нашей стране, опирается на те же самые принципы. Неслучайно в числе самых почитаемых святых на Руси всегда был Георгий Победоносец.
Этот праведный воин изображен и на металлических денежных знаках России - копейках.
Информационная война
В настоящее время значимость информационных технологий достигла небывалой силы. Социологи и политологи утверждают, что на данном этапе своего развития общество вступило в новую эпоху. Она в свою очередь пришла на смену так называемому индустриальному обществу. Важнейшей сферой деятельности человека в данный период является хранение и переработка информации.
Это обстоятельство повлияло на все стороны жизни. Неслучайно в новом образовательном стандарте Российской Федерации говорится о необходимости воспитания следующего поколения с учетом постоянно ускоряющего свои темпы технического прогресса. Поэтому и армия, с точки зрения философии современного периода должна иметь в своем арсенале и активно использовать все достижения науки и техники.
Сражения на другом уровне
Философия войны и значение ее в настоящее время легче всего проиллюстрировать на примере тех реформ, которые проводятся в оборонной сфере Соединенных Штатов Америки.
Термин «информационная война» впервые появился в этой стране в начале девяностых годов XX века.
В 1998 году он приобрел четкое общепринятое определение. Согласно ему, информационная война - это воздействие на противника с помощью различных каналов, по которым к нему поступают новые сведения о различных сторонах жизни.
Следуя подобной военной философии, нужно влиять на общественное сознание населения страны противника не только в момент боевых действий, но и в мирный период. Таким образом, граждане вражеской страны, сами о том не подозревая, будут постепенно приобретать мировоззрение, усваивать идеи, выгодные для государства-агрессора.
Также вооруженные силы могут воздействовать и на настроения, царящие на собственной территории. В некоторых случаях это требуется для поднятия боевого духа населения, привития патриотических чувств, и солидарности с политикой, проводящейся в данный момент. Примером могут быть американские операции в горных массивах Афганистана, с целью уничтожения Усамы бен Ладена и его сподвижников.
Известно, что эти действия проводились исключительно в ночное время. С точки зрения военной науки этому дать логического объяснения нельзя. Такие операции было бы намного удобнее осуществлять в светлое время суток. В данном случае причина кроется не в особой стратегии ведения воздушных ударов по точкам, где предположительно располагаются боевики. Дело в том, что географическое расположение США и Афганистана таково, что когда в азиатской стране ночь, в Америке - день. Соответственно, прямые телевизионные трансляции с места событий могут увидеть гораздо больше телезрителей, если они будут транслироваться, когда подавляющее число людей бодрствует.
В американской литературе о философии войны и современных принципах ее ведения термин «поле боя» в настоящее время несколько изменился. Теперь содержание этого понятия значительно расширилось. Поэтому и само название данного феномена теперь звучит так «пространство боя». Здесь подразумевается, что война в ее современном значении проходит уже не только в виде боевых сражений, но и на информационном, психологическом, экономическом и многих других уровнях.
Это во многом соответствует философии книги «О войне», написанной почти два века назад ветераном Отечественной войны 1812 года Фон Клаузевицем.
Причины войны
В этой главе будут рассмотрены причины войны, какими их видели различные мыслители от приверженцев языческой религии античности до теории войны Толстого. Самые древние греческие и римские представления о сущности межнациональных конфликтов были основаны на мифологическом мировоззрении человека того времени. Олимпийские боги, которым поклонялись жители этих стран, представлялись людям существами, не отличающимися от их самих ничем, кроме своего всемогущества.
Все страсти и грехи, присущие обычному смертному, не были чуждыми и для небожителей. Боги Олимпа нередко ссорились друг с другом, а эта вражда, согласно религиозному учению, приводила к столкновению разных народов. Существовали также и отдельные боги, целью которых было создание конфликтных ситуаций между разными странами и разжигание конфликтов. Одним из таких высших существ, покровительствовавших людям военного сословия и устраивавших многочисленные сражения, была Артемида.
Более поздние античные философы о войне придерживались более реалистических взглядов. Сократ и Платон говорили о ее причинах исходя из экономических и политических соображений. Поэтому же пути пошли Карл Маркс и По их мнению, большинство вооруженных конфликтов в истории человечества произошли из-за разногласий между классами общества.
Кроме философии войны в романе «Война и мир», существовали и другие концепции, в рамках которых были сделаны попытки найти для межгосударственных конфликтов, причины, отличные от экономических и политических.
Например, известный российский философ, художник и общественный деятель Николай Рерих утверждал, что корень зла, порождающего вооруженные столкновения, является жестокость.
А она, в свою очередь, есть не что иное, как материализовавшееся невежество. Это качество человеческой личности можно описать как сумму незнания, бескультурья и сквернословия. А соответственно, для установления на земле вечного мира нужно преодолеть все перечисленные ниже пороки человечества. Невежественный человек, с точки зрения Рериха, не обладает способностью к творчеству. Поэтому, чтобы реализовать свою потенциальную энергию, он не создает, а стремится разрушить.
Мистический подход
В истории философии войны наряду с прочими существовали и концепции, которые отличались своим чрезмерным мистицизмом. Одним из авторов подобного учения был писатель, мыслитель и этнограф Карлос Кастанеда.
Его философия в книге «Путь война» основана на религиозной практике, называемой нагуализм. В этом произведении автор утверждает, что побороть в себе заблуждения, царящие в человеческом обществе, - единственно верный жизненный путь.
Христианская точка зрения
Религиозное учение, основанное на заповедях, данных человечеству Сыном Божиим, рассматривая вопрос о причинах войн, говорит, что все кровопролитные события в истории человечества произошли из-за склонности людей к греху, а точнее, по причине их испорченной природы и неспособности самостоятельно справиться с ней.
Здесь, в отличие от философии Рериха, говорится не об отдельных злодеяниях, а о греховности как таковой.
Человек не может без Божьей помощи избавиться от множества злодеяний, среди которых зависть, осуждение ближних, сквернословие, корыстолюбие и так далее. Именно это свойство души и лежит в основе мелких и крупных конфликтов между людьми.
Необходимо добавить, что та же самая причина кроется в основе появления законов, государств и так далее. Еще в глубокой древности, осознав свою греховность, люди стали бояться друг друга, а нередко и самих себя. Поэтому они изобрели инструмент защиты от неблаговидных поступков своих собратьев.
Однако, как уже говорилось в этой статье, защита собственной страны и себя от врагов в православии всегда рассматривалось как благодеяние, поскольку в данном случае такое применение силы воспринимается как борьба со злом. Бездействие в подобных ситуациях может быть приравнено ко греху.
Однако православие не склонно излишне идеализировать профессию военных. Так, один святой отец в письме к своему духовному ученику укоряет последнего за то, что его сын, имея способности к точным и гуманитарным наукам, выбрал для себя армейскую службу.
Также в православной религии священникам запрещено совмещать их служение церкви с военной карьерой.
Православным воинам и полководцам многие святые отцы рекомендовали совершать молитву перед началом битвы, а также по ее завершении.
Также тем верующим, которым по воле обстоятельств необходимо служить в армии, нужно всеми силами стараться исполнять то, что в воинском уставе обозначено словами «с достоинством переносить все тяготы и лишения».
Заключение
Данная статья была посвящена теме войны с точки зрения философии.
В ней представлена история обращения к этой проблеме, начиная с глубокой древности и до сегодняшнего времени. Рассмотрены точки зрения таких мыслителей, как Николай Рерих, Лев Николаевич Толстой и другие. Значительную часть материала занимает тема о романе "Война и мир" и философии войны 1812 года.
Отметим ряд высказываний Толстого, передающих основные положения его философии истории:
«12 июня силы Западной Европы перешли границы России, ... - Что же произвело это необычайное событие? Какие были причины ею?»
(Писатель убежден, что нельзя объяснить происхождение исторических событий отдельно взятыми поступками отдельно взятых людей. Воля отдельного исторического лица может быть парализована желаниями или нежеланиями массы людей.)
Чтобы совершилось историческое событие, должны совпасть «миллиарды причин», т. е. интересы отдельно взятых людей, составляющих народную массу, как совпадает движение роя пчел, когда из движения отдельных величин рождается общее движение. Значит, историю делают не отдельные личности, а народ.
«Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, ... - которые руководят массами» (т. III, ч. III, гл. 1). (Толстой утверждает, что исторические события происходят при совпадении интересов народной массы.)
А почему совпадают малые величины отдельных человеческих желаний? Толстой оказался не в силах ответить на этот вопрос: «Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякой жизненное, органическое, стихийное событие», «человек неизбежно исполняет предписанные ему законы», «...событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться», «фатализм в истории» неизбежен. Так проявляется слабость взглядов Толстого.
Фатализм Толстого связан с его пониманием стихийности. История, пишет он, есть «бессознательная, общая, роевая жизнь человечества». Любой совершенный бессознательный поступок «делается достоянием истории». И чем более бессознательно будет жить человек, тем более, по Толстому, он будет участвовать в совершении исторических событий. Проповедь стихийности, отказ от сознательного, разумного участия в событиях является слабостью взглядов Толстого.
Правильно считая, что личность, и даже историческая, т. е. такая, которая стоит высоко «на общественной лестнице», не играет ведущей роли в истории, что она связана с интересами всех, кто стоит ниже ее и рядом с ней, Толстой неправильно утверждает, что личность не играет и не может играть никакой роли в истории. По Толстому, стихийность движений массы не поддается руководству, и поэтому исторической личности остается лишь подчиняться предписанному свыше направлению событий. Так Толстой приходит к мысли о покорности перед судьбой и сводит задачу исторической личности к следованию за событиями.
При изучении т. III должны увидеть общенародный патриотический подъем и единство основной массы русского общества в борьбе с захватчиками. Если при анализе т. II в центре внимания стоял отдельный человек с его индивидуальной, подчас отъединенной от других судьбой, то при анализе т. III-IV увидим человека как частицу массы. Основная мысль Толстого - только тогда отдельный человек находит свое окончательное, настоящее место в жизни, когда становится частицей народа.
Литература.10 класс
Урок №103.
Тема урока: Художественно-философское осмысление сущности войны в романе.
Цель: Раскрыть композиционную роль философских глав, разъяснить основные положения историко-философских взглядов Толстого.
Эпиграфы: …между ними лежала …страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых.
Том I , часть II , глава XIX .
«Миром – всем вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться»,- думала Наташа.
Том III , часть II , глава XVIII .
Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие-нибудь.
Граф Ростов, глава XX .
Ход урока
Вступление.
На войну 1812 года при жизни Л.Н.Толстого существовали разные точки зрения. Л.Н.Толстой в своем романе излагает свое понимание истории и роли народа как творца и движущейся силы истории.
(Анализ главы I первой части и главы I третьей части тома III .)
Тома III и IV , написанные Толстым позднее (1867-69 гг.), отразили изменения, которые произошли в мировоззрении и творчестве писателя к этому времени. Сделав еще шаг по пути сближения с народной, мужицкой правдой, по пути перехода на позиции патриархального крестьянства, Толстой воплотил свое представление о народе через сцены народной жизни, через образ Платона Каратаева. Новые взгляды Толстого отразились во взглядах отдельных героев.
Изменения в мировоззрении писателя изменили структуру романа: в нем появились публицистические главы, которые предваряют и объясняют художественное описание событий, подводят к их пониманию; оттого эти главы находятся или в начале частей, или в конце романа.
Рассмотрим философию истории, по Толстому (взгляды на происхождение, сущность и смену исторических событий) - ч. I , гл.1; ч. III , гл.1.
Что есть война, по мнению Толстого?
Уже начиная с «Севастопольских рассказов», Л.Н.Толстой выступает как писатель-гуманист: он обличает антигуманную сущность войны. «Началась война, то есть свершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, мен, грабежей, пожаров и убийств, которого в целые века соберёт летопись всех судеб мира и на которые, в этот пepиод времени, люди, совершившие их, не смотрели как на преступление».
2. Что же произвело это необычайное событие? Какие были причины его?
Писатель убежден, что нельзя объяснить происхождение исторических событий отдельно взятыми поступками отдельно взятых людей. Воля отдельного исторического лица может быть парализована желаниями или нежеланиями массы людей.
Чтобы совершилось историческое событие, должны совпасть «миллиарды причин», т.е. интересы отдельно взятых людей, составляющих народную массу, как совпадает движение роя пчел, когда из движения отдельных величин рождается общее движение. Значит, историю делают не отдельные личности, а народ. «Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, ... - которые руководят массами» (т. III , ч. I , гл.1) - Толстой утверждает, что исторические события происходят при совпадении интересов народных масс.
Что необходимо, чтобы свершилось историческое событие?
Чтобы свершилось историческое событие, должны ее пасть «миллиарды причин», то есть интересы отдельно взятых людей, составляющих народную массу, как совпадает движение роя пчёл, когда из движения отдельных величин рождается общее движение.
4. А почему совпадают малые величины отдельных человеческих желаний?
Толстой оказался не в силах ответить на этот вопрос: «Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякой жизненное, органическое, стихийное событие», «человек неизбежно исполняет предписанные ему законы».
5. Каково отношение Толстого к фатализму?
Толстой - сторонник фаталистических взглядов: «…событие должно свершиться только потому, что оно должно свершится», «фатализм в истории» неизбежен. Фатализм Толстого связан с его пониманием стихийности. История, пишет он, есть «бессознательная, общая, роевая жизнь человечества». (А это и есть фатализм, т.е. вера в предначертанность судьбы, которую преодолеть невозможно). Но любой совершенный бессознательный поступок «делается достоянием истории». И чем более бессознательно будет жить человек, тем более, по Толстому, он будет участвовать в совершении исторических событий. Но проповедь стихийности и отказ от сознательного, разумного участия в событиях следует характеризовать, определить как слабость во взглядах Толстого на историю.
Какую роль играет личность в истории?
Правильно считая, что личность, и даже историческая, т.е. такая, которая стоит высоко «на общественной лестнице», не играет ведущей роли в истории, что она связана с интересами всех, кто стоит ниже ее и рядом с ней, Толстой неправильно утверждает, что личность не играет и не может играть никакой роли в истории: «царь есть раб истории». По Толстому, стихийность движений массы не поддается руководству, и поэтому исторической личности остается лишь подчиняться предписанному свыше направлению событий. Так Толстой приходит к мысли о покорности перед судьбой и сводит задачу исторической личности к следованию за событиями.
Такова философия истории, по Толстому.
Но, отражая исторические события, Толстому не всегда удается следовать своим умозрительным выводам, так как правда истории говорит несколько иное. И мы видим, изучая содержание тома I , общенародный патриотический подъем и единство основной массы русского общества в борьбе с захватчиками.
Если при анализе II т. в центре внимания стоял отдельный человек с его индивидуальной, подчас отъединенной от других судьбой, то при анализе т. III - IV в идим человека как частицу массы. Основная мысль Толстого при этом - только тогда отдельный человек находит свое окончательное, настоящее место в жизни, всегда становится частицей народа.
Война для Л.Н.Толстого – это событие, совершаемое народом, а не личностями, полководцами. И побеждает тот полководец, тот народ, чьи цели едины и объединены высоким идеалом служения Отечеству.
Не может победить французская армия , так как она подчиняется обожанию гения Бонапарта. Поэтому роман открывается в третьем томе описанием бессмысленной гибели на переправе через Неман: глава II , часть I , стр.15. Итог переправы.
Но война в пределах отечества изображается иначе – как величайшая трагедия для всего русского народа.
Задание на дом:
1. Ответить на вопросы по 2 и 3 части, т.1 «Война 1805-1807 гг.»:
Готова ли русская армия к войне? Понятны ли солдатам ее цели? (гл. 2)
Что предпринимает Кутузов (гл. 14)
Как представлял войну и свою роль в ней князь Андрей? (гл. 3, 12)
Почему после встречи с Тушиным князь Андрей подумал: «Все это было так странно, так непохоже на то, на что он надеялся»? (гл. 12, 15,20-21)
Какую роль в изменении взглядов князя Андрея играет Шенграбенское сражение?
2. Сделать закладки:
а) по образу Кутузова;
б) Шенграбенское сражение (гл. 20-21);
в) поведение князя Андрея, его мечты о «Тулоне» (ч.2,гл.3,12,20-21)
г) Аустерлицкое сражение (ч. 3, гл. 12-13);
д) подвиг князя Андрея и его разочарование в «наполеоновских» мечтах (ч. 3, гл. 16, 19).
3. Индивидуальные задания:
а) характеристика Тимохина;
б) характеристика Тушина;
в) характеристика Долохова.
4. Анализ сцен
«Смотр войск в Браунау» (гл.2).
«Смотр войск Кутузовым»
«Первый бой Николая Ростова»
Произведение Л. Н. Толстого “Война и мир” было задумано как повествование о жизни некоторых вымышленных героев из высшего общества, но постепенно оно превращалось в эпопею, включающую не только описания реальных событий на- чала XIX века, но и целые главы, задача которых - донести до читателя философские воззрения автора. Обращаясь к изображению истории, Толстой был вынужден знакомиться с разнообразными материалами по интересующей его эпохе. Позиция ни одного из современных писателю ученых не могла удовлетворить человека, желавшего во всем “дойти до корня”. У автора “Войны и мира” постепенно складывается своя концепция исторического развития, которую было необходимо изложить, чтобы открыть людям “новую истину”, сделать яснее логику романа.
Одной из первых проблем, с которой столкнулся писатель, стала оценка роли личности и масс в истории. И если в начале создания “Войны и мира” основное внимание уделялось отдельным героям, то по мере изучения войны 12-го года Толстой все больше убеждался в определяющей роли народа. Во второй части эпилога основная мысль, которой проникнуто все повествование, была сформулирована так: “...чем непосредственнее люди участвуют в совершении действия, тем менее они могут приказывать и тем их большее число... чем меньше то прямое участие, которое люди принимают в самом действии, тем они больше приказывают и тем число их меньше...” Идея о том, что действия масс определяют историю, находит подтверждение во многих эпизодах романа. Так, победу в Шенграбенском сражении русским войскам приносят отнюдь не удачные распоряжения князя Багратиона, который “...только старался делать вид, что все, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников... делалось... согласно с его намерениями”, а действия “маленького” капитана Тушина, а также осознание всеми необходимости этого боя для спасения армии. Тогда же, когда рядовой солдат не видел цели сражения, как это было при Аустерлице, на неблагоприятный исход не могло повлиять ни знание немецким командованием местности, ни продуманная диспозиция, ни присутствие императоров. Особенно хорошо видно определяющее значение духа войска в Бородинском сражении, когда русские смогли доказать свое моральное превосходство над врагом, несмотря на интриги в штабе Кутузова и неудобство позиции.
По мнению Толстова, задача личности состоит в том, чтобы не мешать естественному ходу истории, “роевой” жизни народа. Это понимает Багратион, и доказательством может служить его поведение во время Шенграбенского сражения, это знает Кутузов, чувствующий момент, когда необходимо дать грандиозное сражение, позволяющий себе принять решение об оставлении Москвы, видящий смысл только в войне освободительной. О главнокомандующем русской армии верно скажет князь Андрей: “У него не будет ничего своего”. Но высказывания Толстого о созерцательности полководца не следует понимать как признание его беспечности. Кутузову принадлежит идея удачного маневра в 1805 году, он же “придумывал все возможные случайности” в 1812 году. Главное отличие “светлейшего” от Наполеона не в бездеятельности русского командующего, а в осознании стариком того, что его приказы не являются определяющими для хода истории.
Преклонение перед “роевой” жизнью народа, отрицание значения личности заставляет Толстого свою любимую героиню, Наташу, наделить изначальной близостью к народу, лучших героев, таких, как Пьер и Андрей, шаг за шагом вести к сближению с ним. И хотя никто из персонажей не потеряет своей индивидуальности, одним из важнейших критериев в оценке людей для писателя будет их родство с патриархальным крестьянством, понимание естественного течения жизни.
Говоря о позиции Толстого по поводу роли личности в истории, мы неминуемо приходим к описанию противоречий в концепции автора “Войны и мира”.
С одной стороны, один из основополагающих тезисов - “человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общественных целей”. По мнению Толстого, естественно то, что “большая часть людей того времени не обращала никакого внимания на общий ход дел, а руководилась только личными интересами настоящего”. С другой стороны, все герои романа разделены на две группы. К первой из них принадлежат все те, кому небезразлична судьба Родины, чья жизнь переворачивается во время войны 1812 года, чей “личный интерес” непосредственно связан с “общим ходом дел”. Это старый князь Болконский, собирающий ополчение, готовящийся к защите Лысых Гор от французов, Ростовы, отдающие свои подводы под раненых, Петя, Николай, Андрей, Пьер, видящие цель своей жизни в участии в Отечественной войне.
Ко второй половине относятся те, чья жизнь не изменяется с началом войны, никак от нее не зависит. Это псевдопатриоты из петербургского салона А. П. Шерер и посетители дома Элен, симпатизирующие Наполеону и французам, Берг, озабоченный покупкой шифоньерки во время оставления жителями Москвы, Борис, интересующийся только повышением по службе. Все они осуждаются автором именно за безразличие к общему делу. Идеальной же личностью становится Кутузов, понимающий глубокий смысл происходящего.
Продолжая рассуждать о философии истории в романе и о видении Толстым взаимоотношений личности и масс, мы выходим за рамки собственно исторической концепции и вынуждены обратиться к космогонии автора “Войны и мира”. Чтобы лучше понять позицию писателя, надо вспомнить образы “водяного глобуса” и “идеальной капли” - Платона Каратаева, в котором вообще не было ничего личного. Это расширяет наше представление о том месте в мире, которое Толстой отводил отдельному человеку, но немного добавит к пониманию взглядов создателя романа на историю.
Не только проблема роли личности поднимается в “Войне и мире”. В эпопее важное место отводится рассуждениям об общем характере развития жизни. Говоря об этой части историко-философских отступлений романа, часто употребляют термин “фатализм”. Существует и традиционная ошибка: многие считают, что Толстой склонен рассматривать все происходящее как неизбежное и подчиненное воле Бога. В действительности это лишь одна из точек зрения, с которыми спорит писатель, точно так же, как полемизирует с гегелевским доисторизмом - учением о исторической необходимости, которое прокладывает себе путь через массу случайностей. Концепция, предлагаемая читателю, состоит в следующем: развитие жизни подчинено неким законам. От следования им нет никаких отклонений, ибо, по Толстому, даже одно исключение уничтожает правило. Законы истории пока недоступны людям, поэтому возникает понятие судьбы, фатума, которое заменяет собой всю совокупность непознанных причин.
Доказывая свои взгляды, касающиеся развития общества, Толстой вновь обращается к отдельной личности. Писатель определяет соотношение свободы и необходимости в жизни каждого, делает вывод об иллюзорности первой и лишь затем говорит об определяющем значении закономерности в глобальном масштабе. Такой путь от частного к общему в рассуждениях Толстого - лучший пример пристального внимания писателя к человеку. Автор “Войны и мира” считал, что и предметом истории скорее должен быть один день из чьей-либо жизни, чем целые эпохи.
От необходимости, определяющей жизнь, Толстой не делает перехода к возможности безответственности и инертности. Напротив, герой эпопеи обязан действовать и согласовывать свои поступки с моральными нормами, которые являются абсолютным мерилом всего происходящего, в том числе деятельности исторических лиц; таких изначально безнравственных событий, как войны. В доказательство хочется вспомнить негативную оценку автором Наполеона, думающего о величии, но забывающего “о добре, простоте и правде”. Великий император уподобляется в романе ребенку, дергающему за тесемки, привязанные внутри кареты, и думающему, что он правит. Отрицательно относится Толстой и ко всем изображаемым войнам, кроме благородной освободительной народной борьбы с захватчиками в 1812 году.
“Война и мир” развенчивает представления о существовании так называемой исторической целесообразности, о том, что цель может оправдывать средства, вообще традиционные взгляды на историю. Взамен читателю предлагается стройная система, отвечающая на два основополагающих вопроса. Толстой пишет об определяющем значении для развития жизни согласованных действий отдельных людей, а не замыслов “героев” , о существовании непреложных законов, пока не познанных, но подчиняющих себе все. По мнению писателя, главная задача ученых - открыть закономерности и вывести историю на принципиально новый уровень.
Может показаться странным, что автор самого знаменитого в истории челове-чества исторического романа не любил историю. Он всю жизнь отрицательно относился и к истории как к науке, находя ее ненужной и бессмысленной, и про-сто к истории как к прошлому, в котором видел непрекращающееся тор-жество зла, жестокости и насилия. Его внутренней задачей всегда было осво-бодиться от истории, выйти в сферу, где можно жить в настоящем. Толсто-го интересовало настоящее, текущий момент. Его главной моральной макси-мой в конце жизни было «Делай что должно, и будь что будет», то есть не ду-май ни о прошлом, ни о будущем, освободись от давления, которое имеют над то-бой память о прошлом и ожидание. В поздние годы жизни он с огромным удо-влетворением отмечал в дневнике ослабление памяти. Он переставал пом-нить собственную жизнь, и это его бесконечно радовало. Тяжесть прошлого пере-ставала над ним висеть, он чувствовал себя освобожденным, он восприни-мал уход памяти о прошлом (в данном случае — о личном прошлом) как осво-бож-де-ние от тяжкой ноши. Он писал:
«Как же не радоваться потере памяти? Все, что я в прошедшем вырабо-тал (хотя бы моя внутренняя работа в писаниях), всем этим я живу, поль-зуюсь, но самую работу — не помню. Удивительно. А между тем думаю, что эта радостная перемена у всех стариков: жизнь вся сосредо-тачивается в настоящем. Как хорошо!»
И это же был идеал жизни человека в истории — человечество, которое не пом-нит о том бесконечном зле, которое оно само над собой совершило, забыло его и не может думать о возмездии.
При таком отношении к прошлому чрезвычайно интересно, каким образом и как Толстой оказался на территории исторической прозы. Кроме «Войны и ми-ра» у него было еще несколько исторических замыслов, которые остались незавершенными и нереализованными. Первые отрицательные отзывы об ис-то-рии как науке появляются у него уже с университетских лет, в Казан-ском университете, который он, как известно, не окончил. Толстой всегда там бле-стяще успевал в языках, а история ему не давалась. И его дневники фикси-руют непонимание, зачем его заставляют сдавать эти странные дисциплины: у него не получалось, он не мог запомнить цифры и даты и тому подобное.
И при своем этом в общем глубоко негативном отношении к истории он начи-нает с рассказа о себе, с «Детства», с рассказа о собственном прошлом. Толстой описывает детство глазами ребенка. Это далеко не первое в истории мировой литературы произведение о детстве и воспоминание о детстве, но первая или одна из первых попыток реконструировать взгляд ребенка, писать из настоя-щего, когда взрослый человек описывает то, как он ребенком воспринимал свою жизнь. Это ход блистательный и неожиданный для того времени и с ху-до-же-ственной точки зрения, и исходя из задачи, которую ставил перед собой Толстой. Но целью было описать идиллическое прошлое, а мир, который он опи-сывал, был основан на крепостном праве, и взрослый человек не мог не осознавать ужаса, зла и насилия, лежащего в основе той идиллической кар-тины, которую он воссоздает. Толстой создает образ мальчика, не видящего этого зла в силу своего возраста и способного воспринимать окружающий мир как идиллию. Автобиографичность «Детства» не стоит воспринимать слишком буквально: детство Толстого менее всего было идиллическим; оно было, види-мо, довольно ужасным, и характерно, что смерть матери, главное определяю-щее событие его детства, сдвинута с двух лет на одиннадцать. То есть в «Дет-стве» мать еще жива; главная катастрофа, утрата еще не пережиты. Толстой ребенком потерял сначала мать, а потом отца. Но то, с чем он входит в литера-туру, — это реконструкция опыта мгновенного переживания настоящего. Так же строятся «Севастопольские рассказы», потрясшие читателей и принес-шие Толстому славу самого знаменитого русского писателя. Это репортаж о чем-то происходящем прямо на глазах автора.
И Толстой медленно нащупывает пути к своему главному историческому рома-ну тоже из прямого журналистского репортажа. Как известно, «Война и мир» начинается с : первый подход к «Войне и миру» — это история ссыльных декабристов. То есть декабристы были амнистированы в 1856 году, и в 1856-м Толстой, как он утверждал, начинает писать этот роман — мы знаем, что сохранившиеся главы написаны в 1860 году, но первые подступы к этой теме он, вероятно, делал и раньше. Это еще живой исторический опыт, острая, немедленная, сегодняшняя рефлексия над людьми, его пережившими. Дека-бри-сты интересовали Толстого всегда. Описывая вернувшегося декабриста, он, по позднейшему признанию, принял решение сказать об опыте его ошибок и заблуждений, то есть о 1825 годе, о главном и решающем событии жизни ге-роя и русской истории первой половины XIX века. Начав говорить о 1825 годе, он должен был углубиться в корень этих событий — показать, откуда взялись люди 1825 года. А от описания побед русского оружия в 1812 году он ушел к 1805 году — к первым поражениям, из которых вырос 1812 год. То есть Тол-стой отодвигался, уходил от настоящего вглубь и вглубь, и так роман из совре-мен-ного стал историческим.
В то же время — и это очень существенно — по-настоящему историческим для самого автора роман не стал. Толстой говорил о своей книге как о произ-веде-нии, действие в котором должно было развиваться вплоть до эпохи его созда-ния, то есть его интересовала длящаяся жизнь. Он пытался воссоздать не отда-лен-ные исторические события, а сам ход времени. Первая часть романа была опубликована в журнале «Русский вестник» под заглавием «1805 год». Это, по-видимому, первое в истории мировой литературы произведение, в ко-тором хронологический маркер, номер года, вынесен в заглавие. (Роман Гюго «Девя-но-сто третий год» начал публиковаться девять лет спустя.) Но важно даже не это, а то, что название, обозначенное цифрой года, века, определением эпо-хи, обычно указывает на специфику исторического периода, который будет описываться. Это не сегодняшнее время, это 1793 год, золотой век, эпоха Воз-ро-ж-дения, то, что прошло и кончилось. Толстовский нарратив, толстовское повествование было устроено таким образом, что читателю с самого первого момента было известно, что оно пойдет дальше и название будет меняться. Центр, фокус переходил с изображения конкретного года на описание движе-ния времени как такового.
Как хорошо известно, Толстой набрасывал предисловия к «Войне и миру». В одном из них он сделал поразительное признание. «…Я знал, — пишет Тол-стой, — что никто никогда не скажет того, что я имел сказать. Не потому, что то, что я имел сказать, было очень важно для человечества, но потому, что изве-стные стороны жизни, ничтожные для других, только я один по особен-но-сти своего развития и характера… считал важным». И продолжал: «Я… боялся, что мое писанье не подойдет ни под какую форму…», а «необходимость описы-вать значительных лиц 12-го года заставит меня руководиться истори-ческими документами, а не истиной…» В этой поразительно интересной цитате стоит обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, рассуждение о том, что, может быть, то, что я хочу сказать, и не имеет большого значения, но, кроме меня, этого никто не скажет, — это стандартный зачин любого нон-фикшен -повествования: я говорю о том, что лично видел, о собственном опыте, инте-ресном именно своей уникальностью. Толстой приписывает уникальность лич-ного опыта художественному произведению. Это само по себе очень необыч-ный ход. Во вторых, отметим экстравагантное противопоставление: «не исто-ри-че-скими документами, а истиной». Откуда автор знает истину, если не из исторических документов? То есть оба эти парадоксальных риторических хода совершенно недвусмысленно указывают на то, что это прошлое, описы-вае-мое с 1805 по 1820 год, в котором происходит эпилог, доступно Толстому в живом переживании, это его личный индивидуальный опыт.
Толстой родился в 1828 году, через 16 лет после войны 1812 года, через 23 года после начала романа, через 8 лет после того, как происходит действие в эпило-ге. Между тем люди, которые читают «Войну и мир», все время говорят об эф-фекте погружения в историческую реальность. Какими художественными сред---ствами достигался этот эффект? Здесь есть несколько существенных мо-ментов, на которые я хотел бы обратить внимание, очень важных для отно-шения Толстого к истории вообще. Одно из этих обстоятельств — это превра-щение истории страны, национальной истории в семейную. Болконские и Вол-конские: переделывается одна буква — и мы получаем род Толстого со стороны матери. Фамилия Ростовы отличается от семейной чуть больше, но если мы по---роемся в черновиках, первоначально эти герои носили фамилию Толсто-вы, потом — Простовы, но фамилия Простов, вероятно, слишком напоминала моралистические комедии XVIII века, в результате буква «п» отпала — появи-лись Ростовы. Да, простой гусар Николай Ростов мало похож на либерального аристократа — отца Толстого, а образованная, светская и знавшая много языков Мария Николаевна Волконская — на набожную, погруженную в религиозную проблематику княжну Марью. Но дело в читательском ощущении того, что перед нами — семейная хроника.
Но линия Николая Ростова и княжны Марьи все-таки побочная в романе. Интереснее то, как достигается этот эффект на магистральной линии. Мы зна-ем, что оба знаменитых романа Толстого — и «Война и мир», и «Анна Карени-на» — построены на противопоставлении грубоватого, искреннего, очень доб-рого, некрасивого, закомплексованного, невротичного человека и идеального образа прекрасного аристократа. Это то, как Толстой видел себя, и его идеали-зированное представление о том, каким он должен был быть. Он дает два своих альтер эго, расщепляя его между героями. Это личная исто-рия автора, кото-рую он только проецирует в историческое прошлое. Каждый из персонажей и «Войны и мира», и «Анны Карениной» (и Вронский, и Левин, и князь Андрей, и Пьер) — это душевная история Толстого, и в обоих случаях это история со-пер-ничества за женщину, это история любви. И первоначально героиня влюб-ляется в аристократа, а потом находит свое подлинное «я», себя и свое будущее в любви к тому человеку, который является в данном случае проекцией биогра-фического Толстого.
То, что Левин — автобиографический персонаж и проекция личности Толстого, общеизвестно, но и про Пьера это можно говорить с такой же степенью опреде-ленности. И интересно, что, хотя действие романа происходит в начале XIX ве-ка, собственно говоря, вся история Наташи Ростовой — это описание in real time разнообразных любовных переживаний свояченицы Толстого Татьяны Андреевны Берс, в замужестве Кузминской: ее история увлечения Анатолем Шостаком — Толстой даже не потрудился изменить его имя — и потом история ее романа с братом Толстого Сергеем. (Татьяна Берс умоляла Толстого не пи-сать об обстоятельствах ее личной жизни, говоря, что на ней никто не женится, если Толстой ее опишет, но на Льва Николаевича это не произвело ни малей-ше-го впечатления.) Причем роман был начат, когда многие описанные в нем события еще не произошли: Толстой описывал их «по мере поступления». По сви-детельству сына Толстого Ильи Львовича, Толстой был влюблен в свою свояченицу (платонически, конечно, но Софья Андреевна сильно ревновала мужа к сестре) и описывал историю их сложных отношений. История ста-но-вле-ния личности его и любимой героини, которая происходила прямо на гла-зах и в душе и воображении автора, выплескивалась на страницы исто-ри-че-ского романа. То есть время объединяется, прессуется, складывается, на-стоя-щее проеци-руется в прошлое, и они оказываются нераздельны. Это единый комп-лекс прямо переживаемого настоящего, поданный как реальность прошлого.
Есть и еще один, не менее значимый прием. В эпилоге «Войны и мира» мы име-ем дело с конвенциональным, совершенно обычным финалом исто-рического романа. Чем кончаются романы? Свадьбами. «Война и мир» кон-чается двумя свадьбами. Причем Толстой говорил, что свадьба — это неудач-ный финал для романа, потому что жизнь не кончается свадьбой, она продол-жается дальше. Тем не менее его роман кончается двумя свадьбами, и, как по-ложено в романическом эпилоге, мы видим, как герои живут счастливо. Во-преки тому, что написано в первой фразе «Анны Карениной», мы видим две счастливые семьи, которые счастливы совершенно по-разному. Но тем не ме-нее, наблюдая за счастьем Пьера и Наташи, мы точно знаем, что с ними будет дальше. Герои не владеют своим собственным будущим. Наташа говорит Пье-ру: мол, если бы он никогда не уезжал! Она не знает, что через короткое время ее мужа отправят в ссылку, ей придется ехать за ним и так далее. Но читатель это уже знает. История вроде бы остановилась, для героев ее нет, но изображе-ние этого семейного счастья исполнено глубочайшей иронии, заключенной в динамике времени. Наташа спрашивает мужа, зная, что главным человеком для него был Платон Каратаев: что бы тот сказал про то, чем Пьер сейчас зани-мается, про вступление в тайное общество? И Пьер говорит: «Нет, не одоб-рил бы… Что он одобрил бы — это нашу семейную жизнь». Но тем не менее он готов пожертвовать семейной жизнью ради политических химер и погубить свою семью, детей, которых он так любит, жену ради абстрактных неосуще-стви-мых идеалов.
Но разница между Пьером и Николаем… В их споре, как всегда, прав неинтел-лектуал Николай (Толстой не любил интеллектуалов, хотя сам им был), а не ин-тел-лектуал Пьер. Но Пьер оказывается человеком историческим: он вхо-дит в историю через 1825 год, он становится действующим лицом боль-шой истории. Толстой как бы одновременно пишет исторический роман о 1812 го-де (сегодня мы знаем о войне 1812 года и представляем ее по образу, созданному Толстым; он навязал нам свою модель 1812 года, причем не только русскому, но и мировому читателю), но, с другой стороны, речь идет об описа-нии его собственной семьи, его собственных переживаний на текущий момент. И именно этого сочетания не хватало другим важным историческим замыслам Толстого.
На что еще следует обратить внимание: при всей уникальности опыта Толстого он был человеком своего времени. Время, когда начинается роман о декабри-стах, — это 1860 год. В 1859 году выходят две самые главные книги XIX века — «Происхождение видов путем естественного отбора» Дарвина и «К критике по-ли-тической экономии» Маркса. С точки зрения авторов этих двух книг, исто-рия движима колоссальными безличными силами. История биологическая, эволюция человечества или история экономических формаций — это процесс, в котором отдельный человек не имеет значения и роли. Как начинаются обе эти книги? Я приведу короткие цитаты из предисловия к «Политической эко-номии» и из предисловия к «Происхождению видов». Что пишет Маркс? «Моим специальным предметом была юриспруденция, которую, однако, я изу-чал лишь как подчиненную дисциплину наряду с философией и историей. В 1842-1843 годах мне как редактору Rheinische Zeitung пришлось впервые высказываться о так называемых материальных интересах…», «Первая работа, которую я предпринял для разрешения обуревавших меня сомнений, был кри-тический разбор гегелевской философии права…», «Начатое мною в Париже изучение этой последней я продолжал в Брюсселе…», «Фридрих Энгельс, с ко-то-рым я со времени появления его гениальных набросков к критике экономи-ческих категорий… поддерживал постоянный письменный обмен мнениями, пришел другим путем к тому же результату, что и я; и когда весной 1845 года он также поселился в Брюсселе, мы решили сообща разработать наши взгля-ды…» — и так далее.
Рассказ о смене экономических формаций начинается с того, что автор себя вписывает в историю, это его личная история, становление его мировоззрения есть часть истории. Как начинается «Происхождение видов» Дарвина? «Путе-шествуя на корабле Ее Величества «Бигль» в качестве натуралиста, я был по-ражен некоторыми фактами в области распространения органических существ в Южной Америке и геологических отношений между прежними и современ-ными обитателями этого континента», «По возвращении домой я в 1837 году пришел к мысли, что, может быть, что-нибудь можно сделать для разрешения этого вопроса путем терпеливого собирания и обдумывания всякого рода фак-тов…», «…Этот набросок я расширил в 1844 году в общий очерк…» — и так далее.
То есть авторы рассказывают историю видов или историю экономических фор-маций, вписывая туда свою собственную личную историю — как они пришли к пониманию своих тем, что с ними при этом происходило и так далее. Так же и Толстой в историю 1812 года вписывает свою собственную историю, потому что история общества, экономической формации, биологического вида — это и есть история человека. Мы познаем историю, двигаясь от себя в глубь време-ни, из современного положения мы идем обратно, разматывая этот клубок. Это и есть толстовская философия истории — как она изложена в «Войне и мире». Отсюда у него и доступ к прошлому: через себя Толстой узнаёт, как было на са-мом деле. Не из исторических документов, которые он, конечно, изучал в выс-шей степени внимательно, но они лишь пособие, важное для точности деталей и так далее. А главное он узнаёт, разматывая обратно текущий момент. Так про-исходит восстановление прошлого.
Толстого чрезвычайно волновала проблема распадения русского народа на чуж--дые друг другу европеизированное дворянство и крестьянскую массу. Он очень много об этом думал и, написав о проявлениях этого распадения в «Вой-не и мире», обращается к эпохе, когда это распадение происходит, — ко времени Петра I. Следующий его замысел — это роман о Петровской эпохе, когда начинается европеизация русской элиты, создающая непреодолимый раскол в обществе между образованным и необразованным сословиями. Через какое-то время он бросает этот замысел, он ему не дается.
Как написала Софья Андреевна Толстая свой сестре Татьяне Андреевне Кузмин-ской (она читала первые наброски), герои есть, они одеты, расставлены, но не ды--шат. Она сказала: ну, может, еще задышат. Софья Андреевна хорошо раз-биралась в том, что пишет ее муж. Она чувствовала: не хватало дыхания. Толстой там тоже хотел вписать свою семью, только по отцовской линии: граф Толстой получил графство от Петра I и так далее, он должен был действовать в романе. Но первый кризис работы над романом был связан с тем, что Толстой так и не смог вообразить себя в этой эпохе. Ему трудно было Петровскую эпоху представить как свое собственное личное прошлое. Ему трудно было вжиться в переживания людей того времени. У него хватало художественного воображе-ния, но он не видел себя живущим среди людей того времени так, как он видел себя среди героев «Войны и мира». Другой замысел был — вывести, показать встречу ссыльных декабристов и крестьян в Сибири; вывести, так сказать, ге-роев и персонажей из истории в географию, но он тоже к этому времени поте-рял интерес к жизни высшего сословия.
Интересно, что, напряженно обдумывая два исторических романа, Толстой начинает писать и углубляется в роман, действие которого опять происходит прямо сейчас, в текущем времени. В 1873 году он начинает работу над «Анной Карениной», действие которой начинается в 1872 году. Писание идет медленно, и по ходу работы Толстой опять реагирует на события, происходящие на его гла-зах: гастроли иностранных театров, придворные интриги — и главное, ко-нечно, начало Русско-турецкой войны, которое определяет судьбы героев. В кон---це романа Вронский уезжает на войну, но она еще не началась, когда ро-ман был начат. То есть, развиваясь и двигаясь, роман всасывает текущую боль-шую историю в себя, меняясь под ее воздействием. Толстой работает в этом же диапазоне переключения режимов между любовным романом, исто-рией адюль--тера, историей семьи и журналистской реакцией на текущие исто-риче-ские события. Застывая, они становятся историей; репортаж превращается в роман.
Уже после духовного кризиса Толстого конца 1870-х годов у него окончательно вызревает уже ранее сформировавшееся представление о том, что история как таковая есть только документация зла и насилия, которое одни люди творят над другими. В 1870 году, еще между «Войной и миром» и «Анной Карениной», он читает, в частности, для своего романа о Петре историю допетровской Рос-сии как ее описывал Сергей Михайлович Соловьев, великий русский историк. И Толстой пишет:
«Кроме того, читая о том, как грабили, правили, воевали, разоряли (толь-ко об этом и речь в истории), невольно приходишь к вопросу: что грабили и разоряли? А от этого вопроса к другому: кто производил то, что разоряли? Кто и как кормил хлебом весь этот народ? Кто делал пар-чи, сукна, платья, камки, в которых щеголяли цари и бояре? Кто ловил черных лисиц и соболей, которыми дарили послов, кто добывал золото и железо, кто выводил лошадей, быков, баранов, кто строил дома, дво-ры, церкви, кто перевозил товары? Кто воспитывал и рожал этих людей единого корня? <…> Народ живет, и в числе отправлений народной жиз-ни есть необходимость людей разоряющих, грабящих, роскошествую-щих и куражащихся. И это правители несчастные, долженствующие отречься от всего человеческого».
Идея романа о Петре I на время преобразуется у Толстого в идею романа, кото-рый должен называться «Сто лет». Он хотел описать столетнюю историю Рос-сии от Петра I до Александра I на протяжении ста лет — то, что происходит в крестьянской избе, и то, что происходит во дворце. И параллельно он продол-жал обдумывать роман о декабристах в Сибири, что вместе с уже написанными «Войной и миром» и «Анной Карениной» складывалось в картину монумен-таль--ной тетралогии, которая бы описывала всю историю России от петров-ско-го времени и до того момента, когда Толстой жил. Все царствования, два столетия русской истории. Тем не менее замысел «Ста лет» переживает кризис, потому что одно дело — писать национальную историю, а другое дело — писать исто-рию гангстерской шайки. К 1880-м годам Толстой приходит к выводу, что лю-бое правительство и любой правящий класс есть просто банда, а народ, люди, реально создающие эти ценности, живут вне истории, там реальной истории не происходит, там нечего рассказывать вот в таком сложном нарративе. И эта связь между дворцом и крестьянской избой рассыпается, не держится.
И Толстой постепенно на долгое время отходит от исторических замыслов. Последний его замысел такого рода — это замысел романа об Алек-сандре I «Посмертные записки старца Федора Кузьмича» (он возникает раньше, но Тол-стой к нему возвращается в 1905 году). Это легенда про то, как Александр I не умер в 1825 году, а бежал из дворца, стал жить в Сибири на заимке в каче-стве старца Федора Кузьмича. И Толстой, как вспоминал великий князь Нико-лай Михайлович, говорил, что его интересует душа Александра I — «ориги-наль-ная, сложная и двуличная, и если он действительно кончил свою жизнь от-шель-ником, то искупление, вероятно, было полное». Что здесь интересно: это исторический роман, но сутью этого романа является выход человека из исто-рии. Александр I отказывается, по Толстому, по замыслу романа, от соб-ствен-ной историчности. Он уходит жить в пространство, где истории нет. Его жизнь старцем, где есть общение с Богом, и есть искупление за его грехи как им--пера-тора. Потом, прочитав книгу Николая Михайловича об Александ-ре I, Толстой убедился, что это легенда, что этого не было. И первоначально он говорил, что «пускай исторически доказана невозможность соединения лич-ности Алек-сан-д-ра и Кузьмича, легенда остается во всей своей красоте и истин-ности. Я начал было писать на эту тему… но едва ли удосужусь про-дол-жать — некогда, надо укладываться к предстоящему переходу [к смерти]. А очень жалею. Преле-стный образ». Ну, отчасти было некогда, но отчасти, ви-димо, все-таки ему труд-но было заставить себя писать историческое произве-дение, когда он пере-стал верить в истинность того, что он описывает. Просто написать о легенде было трудно. А идея выхода из истории, преодоления исто-ричности, ухода в пространство, где истории нет, продолжала его волновать до последнего дня жизни.
