Истоки и характер литературных исканий краткое содержание. Тема духовных исканий в русской литературе XX века. Направление философской мысли начала века

Конца XIX - начала XX в. сложилась в неполные три десятилетия (1890-1910-е гг.), но пришла к удивительно ярким, самостоятельным по значению достижениям. Они определились очень быстро, несмотря на одновременность с творчеством ряда великих художников-классиков. В этот период Л. Н. Толстой завершил роман «Воскресение», создал драму «Живой труп» и повесть «Хаджи-Мурат». На рубеже веков вышли в свет едва ли не самые замечательные произведения А. П. Чехова: прозаические «Дом с мезонином», «Ионыч», «Человек в футляре», «Дама с собачкой», «Невеста», «Архиерей» и др. и пьесы «Чайка», «Дяди Ваня», «Три сестры», «Вишневый сад». В. Г. Короленко написал повесть «Без языка» и работал над автобиографической «Историей моего современника». В момент зарождения новейшей поэзии были живы многие ее предтечи: А. А. Фет, Вл. С. Соловьев, Я. П. Полонский, К. К. Случевский, К. М. Фофанов. Молодое поколение авторов было кровно связано с русской классической литературой, однако по ряду объективных причин проло» жило свой путь в искусстве.

В результате октябрьских событий 1917 г. жизнь и культура России претерпели трагический катаклизм. Интеллигенция в большинстве своем не приняла революцию и вольно или невольно уехала за границу. Изучение творчества эмигрантов надолго оказалось под строжайшим запретом. Первую попытку принципиально осмыслить художественное новаторство рубежа веков предприняли деятели Русского зарубежья.

Н. А. Оцуп, некогда соратник Н. С. Гумилева, ввел в 1933 г. (парижский журнал «Числа») многие понятия и термины, широко признанные в наше время. Эпоху Пушкина , Достоевского, Толстого (т. е. XIX столетие) он уподобил завоеваниям Данте, Петрарки. Боккаччо и назвал отечественным «золотым веком». Последовавшие за ним, «как бы стиснутые в три десятилетия явления, занявшие, например, во Франции весь девятнадцатый и начало двадцатого века», именовал «серебряным веком» (ныне пишется без кавычек, с большой буквы).

Оцуп установил сходство и различие двух пластов поэтической культуры. Они были сближены «чувством особенной, трагической ответственности за общую судьбу». Но смелые провидения «золотого века» сменились в период «все и всех поглотившей революции» «сознательным анализом», сделавшим творчество «более - в человеческий рост», «ближе к автору».

В столь образном сопоставлении немало прозорливого. Прежде всего - влияние революционных потрясений на литературу. Оно, разумеется, было совсем не прямым, а весьма своеобразным.

Россия начала нашего века пережила, как известно, три революции (1905-1907 гг.. Февральскую и Октябрьскую 1917 г.) и предшествующие им войны - русско-японскую (1904-1905), первую мировую (1914-1918). В бурное и грозное время противоборствовали три политические позиции: сторонников монархизма, защитников буржуазных реформ, идеологов пролетарской революции. Возникли неоднородные программы кардинальной перестройки страны. Одна - «сверху», средствами «самых исключительных законов», приводящих «к такому социальному перевороту, к такому перемещению всех ценностей <...>, какого еще не видела история» (П. А. Столыпин). Другая - «снизу», путем «ожесточенной, кипучей воины классов, которая называется революцией» (В. И. Ленин). Русскому искусству всегда были чужды идеи любого насилия, как и буржуазного практицизма. Не принимались они и теперь. Л. Толстой в 1905 г. предчувствовал, что мир «стоит на пороге огромного преобразования». Изменению «форм общественной жизни» он предпослал, однако, духовное самоусовершенствование личности.

Стремление к творческому преображению мира

Ощущение всеобщей катастрофичности и мечта о возрождении человека предельно обострились у младших современников Л. Толстого. Спасение усматривалось не «сверху» и тем паче не «снизу», а «изнутри» - в нравственном преображении. Но в кризисную эпоху значительно ослабела вера в возможную гармонию. Вот почему «сознательному анализу» (Н. Оцуп) заново подвергались вечные проблемы: смысла жизни и духовности людей, культуры и стихии, искусства и творчества... Классические традиции развивались в новых условиях разрушительных процессов.

«Высшие вопросы», по мысли Ив. Бунина, «о сущности бытия, о назначении человека на Земле» приобрели редкий драматизм. Писатель осознавал свою «роль в людской безграничной толпе». Позже он пояснил эту точку зрения: «Мы знаем дворян Тургенева и Толстого. Но нам нельзя судить о русском дворянстве в массе, так как и Тургенев, и Толстой изображают верхний слой, редкие оазисы культуры». Утрата «оазисов» (с ними - крупной личности героя) означала необходимость «погружения» в однообразное существование той или иной общности «серединных» (Л. Андреев) людей.

Потому созрело желание найти некую потаенную силу противодействии их инертному состоянию. Напряженным вниманием к обыденному течению дней и способностью уловить в его глубинах светлое начало обладали художники Серебряного века.

И. Анненский очень точно определил истоки такого поиска. Старым мастерам, считал он, было присуще чувство «гармонии между элементарной челонеческой душой и природой». А в своей современности выделил противоположное: «Здесь, напротив мелькает «я», которое хотело бы стать целым миром, раствориться, разлиться в нем, «я» - замученное сознанием своего безисходного одиночества, неизбежного конца и бесцельного существования...» В столь разреженной, холодной атмосфере Анненский тем не менее усмотрел тягу к «творящему духу», добывающему «красоты мыслью и страданием».

Так и было в литературе рубежа веков. Ее создатели мучительно переживали стихию измельчения, расточения жизни. Б. Зайцева угнетала загадка земного существования: оно «в своем безмерном ходе не знает ни границ, ни времени, ни любви, ни даже, как казалось иногда, и вообще какого-нибудь смысла» (рассказ «Аграфена»). Близость всеобщей гибели («Господин из Сан-Франциско»), ужас и от скудного «мира бывания», и от вселенной, которую мы не постигаем», донес И. Бунин . Л. Андреев изобразил устрашающую, роковую фигуру: неумолимый «Некто в сером» ненадолго зажигает свечу «Жизни человека» (название пьесы) и гасит ее, равнодушный к страданиям и прозрениям.

Самые мрачные картины просветлял, однако, «творящий дух». Тот же Андреев писал: «...для меня воображение всегда было выше сущего, и самую сильную любовь я испытал во сне...», поскольку реальная красота - «моменты, далеко разбросанные в пространстве и времени». Путь к подлинному бытию лежал через самоуглубление художника. Произведения Бунина пронизаны, по его признанию, «тайным безумием» - «неразрешающимся чувством несказанной загадочности прелести» земного царства. А болезненно ощущавший «Погибшую силу» (название рассказа) А. Куприн открыл душевную энергию, которая возносила «в бесконечную высь человеческую личность». В сокровенных сферах индивидуального мировосприятия росла вера в нетленные ценности жизни.

Творческое преображение действительности еще более зримо проступало в поэзии начала века. И. Анненский пришел к верному наблюдению: «Границы между реальным и фантастическим для поэта не только утоньшились, но местами стали вовсе прозрачными. Истина и желания нередко сливают для него свои цвета». В раздумьях многих талантливых художников эпохи находим сходные мысли.

А. Блок услышал в «безвременье» начала века «дикий вопль души одинокой, на миг повисшей над безплодьями русских болот». Заметил, однако, и жажду «огня для своей чуть тлеющей души». Поэт воспел «Я, в котором, преломляясь, преображается» реальность.

Такой дар Блок почувствовал в стихах Ф. Сологуба, К. Бальмонта и др. А. Ф. Сологуб писал: «Искусство наших дней» «стремится преобразить мир усилием творческой воли...» Новейшая поэзия поистине была рождена этим побуждением.

Литературные искания сторонников революционного движения

В начале XX в. возникло и совершенно иное направление литературы. Оно было связано с конкретными задачами социальной борьбы. Такую позицию отстаивала группа «пролетарских поэтов». Среди них были интеллигенты (Г. Кржижановский, Л. Радин, А. Богданов), рабочие и вчерашние крестьяне (Е. Нечаев, Ф. Шкулев, Евг. Тарасов, А. Гмырев). Внимание авторов революционных песен, пропагандистских стихов было обращено к тяжелому положению трудящихся масс, их стихийному протесту и организованному движению. Были воспеты: победа «молодой рати» (Л. Радин), «пламя борьбы» (А. Богданов), разрушение «рабского здания» и вольное будущее (А. Гмырев), подвиг «бестрепетных воинов» (Евг. Тарасов). Разоблачению «хозяев жизни», защите большевистской идеологии активно содействовали остро-сатнрические басни и «манифесты» Д. Бедного.

Произведения такой идейной ориентации содержали немало реальных фактов, верных наблюдений, экспрессивно передавали некоторые общественные настроения. Однако сколько-нибудь значительных художественных достижений здесь не было. Главенствовало притяжение к политическим конфликтам, социальной сущности человека, а развитие личности подменялось идеологической подготовкой к участию в классовых боях. Трудно не согласиться с самокритичным признанием Евг. Тарасова: «Мы не поэты - мы предтечи...»

Путь к искусству лежал через постижение многоплановых отношений людей, духовной атмосферы времени. И там, где конкретные явления как-то увязывались с этими проблемами, рождалось живое слово, яркий образ. Это начало было свойственно целому ряду произведений, созданных революционно настроенными писателями: рассказам «Пески» (получил высшую оценку Л. Толстого), «Чибис», роману «Город в степи» А. Серафимовича. повестям А. Чапыгина. К. Тренева, В. Шишкова и др. Показательно. однако, что интересные страницы произведений были посвящены острым нравственным ситуациям, далеким от пролетарской борьбы. А сама борьба отражалась весьма схематично.

Дух времени неизмеримо глубже проявлялся при воплощении субъективно-авторских мироощущений. Об этом очень хорошо сказал М. Волошин: «История человечества... предстанет нам в совершенно ином и несравненно более точном виде, когда мы подойдем к ней изнутри, разберем письмена той или иной книги, которую мы называем своей душой, сознаем жизнь миллиардов людей, смутно рокотавшую в нас...»

Для художников начала века преодоление всеобщего разобщения и дисгармонии восходило к духовному возрождению человека и человечества.

Направление философской мысли начала века

Русская порубежная философия тяготела к сходным идеалам. Л. Толстой незадолго до смерти сделал такую запись: «...нужно связать эту жизнь со всею бесконечною жизнью, следовать закону, обнимающему не одну эту жизнь, но всю. Это дает веру в будущую жизнь». В своем страстном влечении к «вечно далекому совершенству» писатель опирался на мудрость христианства и многих восточных вероучений. Так устанавливалось сближающее все народы стремление к очистительной любви и способность прозреть высшую истину, «свет Бога» в душе.

Болезненная реакция на социальную борьбу, на призывы к насилию породила неорелигиозные искания эпохи. Проповедям классовой ненависти были противопоставлены христианские заветы Добра, Любви, Красоты. Так проявилось стремление ряда мыслителей найти в учении Христа путь к спасению современного им человечества, трагически разобщенного и отчужденного от вечных духовных ценностей. По этой линии был воспринят предшествующий опыт отечественных философов - Н. Ф. Федорова (1829-1903), особенно Вл. С. Соловьева (1853-1900).

«Благая весть» Христа привела Федорова к убеждению: «сыны человеческие» смогут стать «воссоздателями» разрушенной связи поколений и самой жизни, превратив «слепую силу» природы в сознательное творчество гармоничного духа. Соловьев защищал идею воссоединения «омертвелого человечества» с «вечным божественным началом». Достичь такого идеала, считал он, возможно силой разных прозрений - в религиозной вере, высоком искусстве, совершенной земной любви. Концепции Федорова и Соловьева сложились в XIX в., но основные их труды появились на рубеже двух столетий.

«Религиозный ренессанс » определил деятельность целого ряда философов нового времени: Н. А. Бердяева (1879-1948), С. Н. Булгакова (1871 - 1944), Д. С. Мережковского (1866-1941), В. В. Розанова (1856-1919), Е. Н. Трубецкого (1863-1920), П. А. Флоренского (1882-1937) и многих других. Всех их согревала греза о приобщении слабого, заблудшего человека к божественной истине. Но каждый высказал свое представление о таком подъеме. Мережковский верил в спасительность «откровения христианства в русской, может быть, и во всемирной культуре». Он мечтал о создании на земле небесно-земного царства, основанного на принципах божественной гармонии. Поэтому звал интеллигенцию к религиозному подвижничеству во имя грядущего.

«Новое сознание» Бердяев понимал как внутреннее «слияние с Христом» отдельной личности и народа в целом. Тайна любви к Богу раскрывалась в достижении «вечной совершенной индивидуальности», иначе, полного преображения человеческой души.

Розанов ратовал за обновление церкви. В учении Бога-Сына он увидел тесную связь с реальными запросами земной жизни. Поэтому считал необходимым изжить христианский аскетизм, сохранив духовность заветов Христа. Скоро, однако, Розанов отказался от своей идеи, назвав «безумием» собственные усилия «разрушить» исторически сложившуюся церковь.

Разочарование в социальной деятельности (С. Булгаков. Н. Бердяев начинали с марксистских, Д. Мережковский с народнических упований) привело к мечте о «религиозной общественности» (Д. Мережковский). Она, думалось мыслителям, способна разбудить сонную душу современников, нравственно преобразить страну.

Целые поэтические объединения тяготели к своим кумирам: символисты - к Соловьеву, многие футуристы - к Федорову, А. Ремизов, Б. Зайцев, И. Шмелев и др. совершенно самостоятельно проникали в глубины заповедей Христа. Большинство же писателей вне специальных изысканий в области религии пришли к созвучным с неохристианскими идеалам. В тайниках одинокой противоречивой души открывалось подспудное стремление к совершенной любви, красоте, к гармоническому слиянию с божественно прекрасным миром. В субъективном опыте художника обреталась вера в нетленность этих духовных ценностей.

Равнение на творческую способность, разгадывающую за внешней реальностью скрытый высший смысл бытия, стало общим для литературы рубежа веков. Такой поиск сблизил ее разные направления 1 , посвоему постигавшие связь между существованием отдельной личности и «бесконечной жизнью» (Л. Толстой).

На этом пути искусство слова не было исключением. В музыке, живописи, театре созрели аналогичные тенденции.

• Вопросы

1. Каков смысл определения «Серебряный век»?
2. Как Н. Оцуп разпичал «золотой» и «серебряный» века русской литературы?
3. Что сближапо искания религиозных мыслителей рубежа веков?
*4. Каковы истоки связей и различий между русской литературной классикой и художественной словесностью начала века?
*5. Как сочетались трагические и оптимистические мотивы в литературе начала века?

• Задание для самостоятельном работы

Прочитайте статьи И. Анненского «Бальмонт-лирик», «Три социальные драмы», подумайте, как в них раскрыта душа человека и своеобразие в литературе начала века?

1 Имеется в виду реализм и модернизм, о них см. с. 25-26; с. 141.
2 Отмеченные значком * вопросы и задания предназначены для углубленного изучении темы.

Русская литература XX века. 11 кл. Учеб. для общеобразоват. учреждений. Л.А. Смирнова, О.Н. Михайлов, А.М. Турков и др.; Сост. Е.П. Пронина; Под ред. В.П. Журавлева - 8-е изд. - М.: Просвещение - АО «Московские учебники», 2003.

Отослано читателями из интернет-сайтов

Литература онлайн, список тем по предметам, сборник конспектов по литературе,

ГБОУ №337 Санкт-Петербурга Невского района

Статья: «Духовные искания литературных героев 19 века»

1. Введение………………………………………………………………………...2

2. Проблема нравственных исканий……………………………………………..3

3. Духовное пробуждение Андрея Болконского и Пьера Безухова……………7

4. Духовное пробуждение Анны Карениной и Константина Левина………....12

5. Духовное пробуждение Лаврецкого и Лизы Калитиной…………………....17

6. Заключение……………………………………………………………………..19

7. Использованная литература…………………………………………………...20
Введение

Как говорил ещё В. О. Ключевский: «Высшая задача таланта своим произведением дать людям понять смысл и цену жизни». В этой работе мы рассмотрим духовное пробуждение нескольких героев, по очень знаменитым произведениям литературы. Целью работы является отметить общие и различные черты у разных авторов. Сравнить пути искания героев. Определить первопричинность, развитие и пик духовного пробуждения. В работе использована такая научная литература, как «Роман Л.Н. Толстого «Война и мир» в русской критике», «Жизнь и гордость ума в исканиях Константина Левина». - Свительский В. А., «Эстетический мир Тургенева» - Курляндская Г.Б. и др.

В ходе работы мы подробно познакомимся с героями произведений, с их нравами, мыслями, утопичными и не очень мечтами, узнаем, какими вопросами они задаются на протяжении всего произведения и определим, удалось ли им достичь того, чего они желали.
Проблема нравственных исканий

Проблема нравственных исканий русской интеллигенции в XIX веке изначально была связана с проблемой русского дворянства, осознания им своего места в жизни и предназначенной ему роли. Вопросы "Как жить?" и "Что делать?" никогда не были праздными для лучшей части дворянской интеллигенции. Русские поэты и писатели ведут постоянный поиск нравственной основы бытия, размышляют о предназначении художника, о проблемах совершенствования личности, фатализма и личной ответственности каждого за свои поступки. Своих героев они наделяют недюжинным умом, который возвышает их над толпой, но часто делает и несчастными, потому что в то время, когда жизнь полна противоречий, сложен становится и процесс развития личности, если это личность думающая, сомневающаяся, ищущая. Тип сомневающегося интеллигента - один из сквозных образов русской литературы.

Раскроем эту тему на примере трёх произведений: «Война и мир» и «Анна Каренина» Л.Н. Толстого и «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева.

По убеждению Толстого, подлинная духовная жизнь человека – тернистый путь к нравственным истинам. Многие герои романа «Война и мир» проходят этот путь. Нравственные искания свойственны, по мысли Толстого, только дворянству – крестьяне интуитивно ощущают смысл бытия. Они живут гармонично, естественно жизнью, и потому им легче быть счастливыми. Их не тревожат неизменные спутники нравственных исканий дворянина – душевная смута и тягостное ощущение бессмысленности своего существования.

Цель нравственных исканий героев Толстого – счастье. Счастье или несчастье людей – показатель истинности или ложности их жизни. Смысл духовных поисков большинства героев романов в том, что они в конце концов прозревают, избавляясь от ложного понимания жизни, мешавшего им быть счастливыми.

«Великое, непостижимое и бесконечное» открывается им в простых, обыденных вещах, которые раньше, в период заблуждений казались слишком «прозаичными» и потому недостойными внимания. Пьер Безухов, попав в плен, понял, что счастье – это «отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, а несчастливым человека делает избыток «удобств жизни». Толстой учит видеть счастье в самых обычных, доступных абсолютно всем людям вещах: в семье, в детях, в ведении хозяйства. То, что объединяет людей, и есть, по мнению писателя, самое важное и значительное. Вот почему попытки его героев найти счастье в политике, в идеях наполеонизма или общественного «благоустройства» терпят крах.

Толстой - писатель дворянской культуры, но проблема нравственного поиска героя - дворянина связана у него с общим пониманием хода исторического процесса и критериев оценки личности. Эпопея "Война и мир" рисует духовные искания лучших и наиболее тонких интеллектов на фоне больших нравственно-практических решений, которые принимает народ, выражающий свои убеждения стихийно, через поступки. Без усвоения нравственного опыта народа человек современной высокой духовной культуры оказывается бессильным перед лицом хаотической действительности, особенно в те моменты истории, которые можно назвать катастрофичными. Этическая система дворянской интеллигенции основана на вере в разумную природу человека, а потому распадается, будучи не в состоянии объяснить, к примеру, войну, которая воспринимается как явление, противоречащее разумному прогрессу.

Герои романа (особенно те, которые близки автору в нравственном отношении) показаны через раскрытие души, через богатую внутреннюю жизнь. Он просматривает весь путь исканий человека, каждое, пусть даже неуловимое, движение души, всякое явление внутренней жизни. Л. Н. Толстой показывает сложность человеческой личности, ее многогранность и непрерывное развитие. Его герои постоянно ищут смысл жизни, какую-то цель, деятельность, которая могла бы быть полезна.

Внутренний мир героев очень богат, и нравственный уровень высок. Они на протяжении жизни развиваются, стремятся к совершенству. Одним из таких героев является Андрей Болконский. Первая встреча с ним происходит в тот момент, когда, желая вырваться из надоевшей ему праздной и как бы ненатуральной жизни, князь Андрей собирается на войну. В первые моменты сражения под Аустерлицем ему кажется, что мечта о подвиге начала осуществляться, но видя бегущих солдат, отступающих из-за панического страха, князь Андрей чувствует только стыд. Его горделивые мечты рассеиваются, он думает только о том, как остановить бегущих, увлечь за собой в атаку. Когда он, раненный в голову, падает, его больше не интересует то, что раньше считал ценным, что было целью жизни. Он понял, что жизнь гораздо важнее всех честолюбивых мечтаний, само существование человека, его связь с природой, связь вечная.

Ещё один герой Л. Н. Толстого уже из романа «Анна Каренина», это Константин Левин, он явился новым образом в русской и мировой литературе. Это образ не «маленького», не «лишнего» человека. По всему своему складу, содержанию мучающих его общечеловеческих вопросов, цельности натуры, свойственному ему стремлению претворять идею в действие Константин Левин - мыслитель-деятель. Он призван к страстной, энергичной общественной деятельности, он стремится к преобразованию жизни на основе деятельной любви, общего и личного счастья для всех людей. Образ отчасти списан с самого Толстого (о чем свидетельствует фамилия Левин - от Левы, Льва): герой думает, чувствует, говорит непосредственно от лица писателя. Левин - натура цельная, деятельная, кипучая. Он принимает только настоящее. Его цель в жизни - жить и делать, а не просто присутствовать при жизни. Герой страстно любит жизнь, а это означает для него страстно творить жизнь.

Роман «Анна Каренина» создавался в период с тысяча восемьсот семьдесят третьего по тысяча восемьсот семьдесят седьмой годы. С течением времени замысел претерпевал большие изменения. Менялся план романа, расширялись и усложнялись его сюжет и композиции, менялись герои и их имена. Но при всех изменениях, внесенных Толстым в образ Анны Карениной, и в окончательном тексте Анна Каренина остается, по терминологии Толстого, одновременно и «потерявшей себя», и «невиноватой» женщиной. Она отступила от своих священных обязанностей матери и жены, но у нее другого выхода не было. Поведение своей героини Толстой оправдывает, но в то же время трагическая судьба ее оказывается неизбежной.

«Быстро изменяющаяся физиономия русских людей культурного слоя» – главный предмет художественного изображения у этого писателя. Тургенева привлекают «русские Гамлеты» – тип дворянина-интеллектуала, захваченного культом философского знания 1830-х – начала 1840-х годов, прошедшего этап идеологического самоопределения в философских кружках. То было время становления личности самого писателя, поэтому обращение к героям «философской» эпохи диктовалось стремлением не только объективно оценить прошлое, но и разобраться в самом себе, заново осмыслить факты своей идейной биографии.

Среди своих задач Тургенев выделил две наиболее важных. Первая – создать «образ времени», что достигалось внимательным анализом убеждений и психологии центральных персонажей, воплощавших тургеневское понимание «героев времени». Вторая – внимание к новым тенденциям в жизни «культурного слоя» России, то есть той интеллектуальной среды, к которой принадлежал сам писатель. Романиста интересовали в первую очередь герои-одиночки, особенно полно воплощавшие все важнейшие тенденции эпохи. Но эти люди не были столь же яркими индивидуалистами, как истинные «герои времени».

Роман – «Дворянское гнездо» (1858) укрепил репутацию Тургенева как общественного писателя, знатока духовной жизни современников, тонкого лирика в прозе. И, если в романе «Рудин» Тургенев обозначает разобщенность современной ему прогрессивной дворянской интеллигенции с народом, незнание ими России, непонимание конкретной действительности, то в «Дворянском гнезде» писателя интересуют в первую очередь истоки, причины этой разобщенности.
Духовное пробуждение Андрея Болконского и Пьера Безухова

Изучение человеческого сознания, подготовленное самонаблюдением, позволило Толстому стать глубоким психологом. В созданных им образах, особенно в образах главных героев романа, обнажается внутренняя жизнь человека - сложный противоречивый процесс обычно скрытый от посторонних глаз. Толстой, по словам Н. Г. Чернышевского, раскрывает "диалектику человеческой души", т.е. "едва уловимые явления... внутренней жизни, сменяющиеся одно другим с чрезвычайной быстротой….". Толстой говорил: "Люди, как реки... " - подчеркивая этим сравнением многогранность и сложность человеческой личности. Духовная красота любимых героев Толстого - князя Андрея Болконского и Пьера Безухова - проявляется в неустанных поисках смысла жизни, в мечтах о деятельности, полезной для всего народа. Их жизненный путь - это путь страстных исканий, ведущий к правде и добру. Пьер и Андрей внутренне близки друг к другу и чужды миру Курагиных и Шерер.

Они встречаются на разных этапах жизни: и в пору счастливой любви князя Андрея к Наташе, и во время разрыва с нею, и накануне Бородинской битвы. И каждый раз они оказываются друг для друга самыми близкими людьми, хотя каждый из них идет к добру и правде своим путем. Желая выбраться из сферы надоевшей ему светской и семейной жизни, Андрей Болконский собирается на войну. Он мечтает о славе, подобной наполеоновской, мечтает совершить подвиг. "Ведь что же слава? - говорит князь Андрей. - Та же любовь к другим... " Но во время Аустерлицкого сражения стремление к славе приводит его к глубокому духовному кризису. Небо Аустерлица становится для князя Андрея символом высокого понимания жизни: " Как же я не видел прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его, наконец. Да! Все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. " Андрей Болконский понял, что естественная жизнь природы и человека более значительна и важна, чем война и слава Наполеона. Дальнейшие события - рождение ребенка, смерть жены - заставили князя Андрея прийти к выводу, что жизнь в ее простых проявлениях, жизнь ради себя, для родных - единственное, что ему остается. Но деятельная натура Болконского, конечно, не могла ограничиться этим. Начинаются опять поиски смысла жизни, и первой вехой на этом пути является встреча с Пьером и беседа с ним на пароме. Слова Безухова - " Надо жить, надо любить, надо верить " - указывают князю Андрею путь к счастью. Встреча с Наташей Ростовой, со старым дубом помогают ему ощутить радость бытия, возможность приносить пользу людям. Князь Андрей пытается теперь уже найти смысл и цель жизни в любви, но это счастье оказалось кратковременным.

Поэтичностью, прелестью веет описание лунной ночи и первого бала Наташи. Общение с ней открывает Андрею новую сферу жизни - любовь, красоту, поэзию. Но именно с Наташей ему не суждено быть счастливым, потому что между ними нет полного взаимопонимания. Наташа любит Андрея, но не понимает и не знает его. И она тоже остается для него загадкой со своим собственным, особенным внутренним миром. Если Наташа живет каждым мгновением, не в состоянии ждать и откладывать до определенного времени момент счастья, то Андрей способен любить на расстоянии, находя особую прелесть в ожидании предстоящей свадьбы с любимой девушкой. Разлука оказалась слишком трудным испытанием для Наташи, ибо она в отличие от Андрея не способна думать о чем-то другом, занять себя каким-то делом. История с Анатолем Курагиным разрушает возможное счастье этих героев. Гордый и самолюбивый Андрей не в состоянии простить Наташе ее ошибку. А она, испытывая мучительные угрызения совести, считает себя недостойной такого благородного, идеального человека. Судьба разъединяет любящих людей, оставляя в их душах горечь и боль разочарования. Но она же соединит их перед смертью Андрея, потому что Отечественная война 1812 года многое изменит в их характерах.

Когда Наполеон вступил в пределы России и стал стремительно продвигаться вперед, Андрей Болконский, возненавидевший войну после тяжелого ранения под Аустерлицем, идет в действующую армию, отказавшись от безопасной и перспективной службы в штабе главнокомандующего. Командуя полком, гордый аристократ Болконский сближается с солдатско-крестьянской массой, учится ценить и уважать простой народ. Если сначала князь Андрей старался возбуждать мужество солдат, прогуливаясь под пулями, то, увидев их в бою, понял, что ему нечему их учить. Он начинает смотреть на мужиков в солдатских шинелях как на героев-патриотов, мужественно и стойко защищавших свое Отечество. Андрей Болконский приходит к мысли о том, что успех армии зависит не от позиции, вооружения или количества войск, а от того чувства, которое есть и в нем, и в каждом солдате. Значит, он считает, что настроение солдат, общий боевой дух войск являются решающим фактором для исхода сражения. Но все-таки полного единения князя Андрея с простым народом не произошло. Недаром Толстой вводит вроде бы незначительный эпизод о том, как князю в жаркий день захотелось искупаться, но из-за брезгливого отношения к солдатам, барахтающимся в пруду, он так и не смог осуществить свое намерение. Сам Андрей стыдится своего чувства, но не может пересилить его.

Символично, что в момент смертельного ранения Андрей испытывает огромную тягу к простой земной жизни, но тут же задумывается о том, почему ему так жаль расстаться с ней. Эта борьба между земными страстями и идеальной холодноватой любовью к людям особенно обостряется перед его смертью. Встретив Наташу и простив ее, он чувствует прилив жизненных сил, но это трепетное и теплое чувство сменяется какой-то неземной отрешенностью, которая несовместима с жизнью и означает смерть.

Иными жизненными путями шел Пьер Безухов, но его волновали те же проблемы, что и князя Андрея. " Для чего жить и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? " - на эти вопросы мучительно искал ответ Пьер, чей образ был задуман Толстым как образ будущего декабриста. Сначала Пьер защищает идеи французской революции, восхищается Наполеоном, желает то " произвести республику в России, то самому быть Наполеоном... " Не найдя еще смысла жизни, Пьер мечется, совершает ошибки, одной из которых является его женитьба на низкой и порочной красавице Элен Курагиной. Поиски правды и смысла жизни приводят его к масонам. Он страстно желает "переродить порочный род человеческий". В учении масонов Пьера привлекают идеи "равенства, братства и любви, " поэтому прежде всего он решает облегчить участь крепостных. Ему кажется, что он нашел, наконец, цель и смысл жизни: "И только теперь, когда я... стараюсь... жить для других, только теперь я понял все счастье жизни". Этот вывод помогает Пьеру найти настоящий путь в его дальнейших исканиях. Но скоро наступает разочарование и в масонстве, так как республиканские идеи Пьера не разделялись его "братьями", и к тому же Пьер видит, что и среди масонов существуют ханжество, лицемерие, карьеризм. Все это приводит Пьера к разрыву с масонами. Так же, как и для князя Андрея, целью жизни, идеалом становится для Пьера любовь к Наташе Ростовой, омраченная узами брака с ненавистной ему Элен. Но его жизнь лишь со стороны казалась спокойной и безмятежной. "К чему? Зачем? Что такое творится на свете? " - эти вопросы не переставали тревожить Безухова. Эта непрекращающаяся внутренняя работа подготовила его духовное возрождение в дни Отечественной войны 1812 года. Огромное значение имело для Пьера соприкосновение с народом и на Бородинском поле, и после битвы, и в занятой неприятелем Москве, и в плену. "Солдатом быть, просто солдатом!.. Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими" - вот какое желание овладело Пьером после Бородинского боя. Образами князя Андрея и Пьера Безухова Толстой показывает, что, какими бы разными путями ни шли лучшие из представителей высшего общества в поисках смысла жизни, они приходят к одинаковому итогу: смысл жизни - в единении с родным народом, в любви к этому народу.

Именно в плену Безухов приходит к убеждению: "Человек сотворен для счастья". Но люди вокруг Пьера страдают, и в эпилоге Толстой показывает Пьера напряженно думающим, как защитить добро и правду. Пути исканий приводят Безухова в тайное политическое общество, борющееся против крепостничества и самодержавия.

В изображении центральных персонажей «Войны и мира» реализована толстовская концепция нравственной свободы человека. Толстой – непримиримый противник подавления свободы личности и какого-либо насилия над ней, но решительно отрицает своеволие, индивидуалистический произвол, в котором идея свободы доводится до абсурда. Свободу он понимает прежде всего, как возможность выбора человеком правильного жизненного пути. Она нужна лишь до тех пор, пока он не найдет свое место в жизни, пока не окрепнут его связи с миром.

Зрелый и независимый человек, добровольно отказавшийся от соблазнов своеволия, обретает истинную свободу: не отгораживается от людей, а становится частью «мира» - цельного органического бытия. Таков итог нравственных исканий всех «любимых» героев Толстого в этом романе.
Духовное пробуждение Анны Карениной и Константина Левина

В образе Анны Карениной развиваются и углубляются поэтические мотивы «Войны и мира», в частности сказавшиеся в образе Наташи Ростовой, с другой стороны, в нем временами уже пробиваются суровые нотки будущей «Крейцеровой сонаты».

Сопоставляя «Войну и мир» с «Анной Карениной», Толстой заметил, что в первом романе он «любил мысль народную, а во втором - семейную». В «Войне и мире» непосредственным и одним из главных предметов повествования была именно деятельность самого народа, самоотверженно защищавшего родную землю, в «Анне Карениной» - преимущественно семейные отношения героев, взятые, однако, как производные от общих социально - исторических условий. Вследствие этого тема народа в «Анне Карениной» получила своеобразную форму выражения: она дана главным образом через духовные и нравственные искания героев.

Мир добра и красоты в «Анне Карениной» гораздо более тесно переплетается с миром зла, нежели в «Войне и мире». Анна появляется в романе «ищущей и дающей счастье». Но на ее пути к счастью встают активные силы зла, под влиянием которых в конечном счете она и гибнет. Судьба Анны поэтому полна глубокого драматизма. Напряженным драматизмом проникнут и весь роман. Чувства матери и любящей женщины, испытываемые Анной, Толстой показывает как равноценные. Ее любовь и материнское чувство-два великих чувства - остаются для нее несоединенными. С Вронским у нее связано представление о себе как о любящей женщине, с Карениным - как о безупречной матери их сына, как о некогда верной жене. Анна хочет одновременно быть и той и другой. В полубессознательном состоянии она говорит, обращаясь к Каренину: «Я все та же... Но во мне есть другая, я ее боюсь - она полюбила того, и я хотела возненавидеть тебя и не могла забыть про ту, которая была прежде. Та не я. Теперь я настоящая, я вся». «Вся» т. е. и та, которая была прежде, до встречи с Вронским, и та, которой она стала потом. Но Анне еще не суждено было умереть. Она не успела еще испытать всех страданий, выпавших на ее долю, не успела она также испробовать и всех дорог к счастью, к которому так рвалась ее жизнелюбивая натура. Вновь сделаться верной женой Каренина она не могла. Даже на пороге смерти она понимала, что это было невозможно. Положение «лжи и обмана» она также не способна была более переносить.

Следя за судьбой Анны, мы с горечью замечаем, как рушатся одна за другой ее мечты. Рухнула ее мечта уехать с Вронским за границу и там забыть про все: не нашла своего счастья Анна и за границей. Действительность, от которой она хотела уйти, настигла ее и там. Вронский скучал от безделья и тяготился, а это не могло не тяготить Анну. Но самое главное на родине остался сын, в разлуке с которым она никак не могла быть счастливой. В России ее ожидали мучения еще более тяжкие, чем те, которые она переживала раньше. То время, когда она могла мечтать о будущем и тем самым в какой-то степени примирить себя с настоящим, прошло. Действительность теперь представала перед ней во всем своем страшном облике.

Потеряв для себя сына, Анна осталась только с Вронским. Следовательно, привязанность ее к жизни наполовину уменьшилась, так как сын и Вронский были для нее одинаково дороги. Здесь разгадка того, почему она теперь стала так дорожить любовью Вронского. Для нее это была сама жизнь. Но Вронский с эгоистической природой не мог понять Анну. Анна была с ним и потому мало интересовала его. Между Анной и Вронским теперь все чаще и чаще возникали недоразумения. Причем формально Вронский, как ранее и Каренин, был прав, а Анна не права. Однако суть дела заключалась в том, что поступками Каренина, а затем и Вронского руководило «благоразумие», как понимали его люди их круга; поступками же Анны руководило ее большое человеческое чувство, которое никак не могло согласоваться с «благоразумием». В свое время Каренин был напуган тем, что в «свете» уже заметили отношения его жены с Вронским и что это грозит скандалом. Так «неблагоразумно» вела себя Анна! Теперь общественного скандала боится Вронский и причину этого скандала видит все в том же «неблагоразумии» Анны.

В поместье Вронского разыгрывается в сущности заключительный акт трагической судьбы Анны Карениной. Анна, человек сильный и жизнелюбивый, казалась многим и даже хотела самой себе казаться вполне счастливой. В действительности она была глубоко несчастна. Последняя встреча Долли и Анны как бы подводит итог жизни той и другой. Судьбу Долли и судьбу Анны Толстой рисует как два противоположных варианта судьбы русской женщины. Одна смирилась и потому несчастлива, другая, напротив, осмелилась отстаивать свое счастье, и тоже несчастлива.

В образе Долли Толстой поэтизирует материнское чувство. Ее жизнь - подвиг во имя детей, и в этом смысле своеобразный укор Анне. Перед нами новый пример широты и глубины освещения и раскрытия Толстым судьбы своей героини. За несколько минут до смерти Анна думает: «Все неправда, все ложь, все обман, все зло!..» Поэтому ей и хочется «потушить свечу», т. е. умереть. «Отчего же не потушить свечу, когда смотреть больше не на что, когда гадко смотреть на все это?»

Один из героев романа Л. Н. Толстого “Анна Каренина” Константин Левин явился новым образом в русской и мировой литературе. Это образ не “маленького”, не “лишнего” человека. По всему своему складу, содержанию мучающих его общечеловеческих вопросов, цельности натуры, свойственному ему стремлению претворять идею в действие Константин Левин - мыслитель-деятель. Он призван к страстной, энергичной общественной деятельности, он стремится к преобразованию жизни на основе деятельной любви, общего и личного счастья для всех людей,

Известно, что во время написания романа, Толстой, практически не вел дневников, так как его мысли и чувства достаточно полно отражались в работе над образом Левина. Ф. М. Достоевский в «Дневнике писателя» за 1877 год писал, что Левин является главным героем романа и выведен автором как носитель положительного миросозерцания, с позиций которого обнаруживаются «ненормальности», приводящие к страданиям и гибели других героев.

Левин и Анна - единственные в романе, кто призван к настоящей жизни. Как и Анна, Левин мог бы сказать, что любовь для него значит слишком много, гораздо больше, чем могут понять другие. Для него, как и для Анны, вся жизнь должна стать любовью. Началом исканий Левина, можно, вероятно, считать его встречу с Облонским. Несмотря на то, что они приятели и симпатичны друг другу, с первого взгляда можно увидеть их внутреннюю разобщенность. Характер Стивы двойствен, ибо он делит свою жизнь на две части - “на себя” и “для общества”. Левин с его цельностью и яростной увлеченностью кажется ему чудаком.

Именно эта раздробленность, расколотость жизни современного общества заставляют Константина Левина искать какое-то общее, объединяющее всех дело. Значение семьи для Левина непосредственным образом связано с основной темой романа - единения и разъединения людей. Семья для Левина - самое глубокое, высшее единение, какое только возможно между людьми. Именно для того, чтобы создать семью, он появляется в чуждом ему городском мире, но получает жестокий удар. Та, выбранная им, от которой зависит его судьба, отнята у него, украдена чуждым миром. Именно украдена - ведь для Вронского Кити, еще не понявшая самое себя и свою любовь, всего лишь девочка, которой он вскружил голову. Выбор Кити был обусловлен для Левина не только чувством к ней, но и отношением к семье Щербацких. В которой он видел пример старого, образованного и честного дворянства, что для героя было очень важно, так как его представления об истинном аристократизме зарождались на признании прав чести, достоинства и независимости, в отличие от современного преклонения перед богатством и успехом. Не зная, чем заменить утраченное, Константин Левин возвращается домой, надеясь найти там успокоение и защиту от мира. Но и эта мечта “своего мира” вскоре терпит крах. Левин пытается с головой уйти в работу, но безуспешно, это не доставляет ему удовольствия.

Левина болезненно волнует судьба русского дворянства и очевидный процесс его оскудения, о чем он много и заинтересованно говорит с Облонским и своими соседями-помещиками. Не видит Левин реальной пользы и от тех форм хозяйствования, которые пытаются привнести с Запада, отрицательно относится к деятельности земских учреждений, не видит смысла в комедии дворянских выборов, как, впрочем, и во многих достижениях цивилизации, считая их злом.

Постоянная жизнь в деревне, наблюдения над трудом и бытом народа, стремление к сближению с крестьянами и серьезные занятия хозяйством вырабатывают у Левина целый ряд самобытных взглядов на происходящие вокруг изменения. Недаром именно он дает емкое и точное определение пореформенного состояния общества и особенностей его экономической жизни, говоря о том, что «все переворотилось» и «только укладывается». Однако Левин стремится внести свой вклад в то, как «все уложится». Методы хозяйствования и размышления над особенностями национального уклада жизни приводят его к самостоятельному и оригинальному убеждению в необходимости учитывать в ведении сельского хозяйства не только агрономические новшества и технические достижения, но и традиционно-национальный склад работника как главного участника всего процесса. Левин всерьез задумывается о том, что при правильной постановке дела на основе его выводов можно будет преобразовать жизнь сначала в имении, затем в уезде, губернии и, наконец, во всей России.

Для дальнейшего развития этого открытия имеют значения встречи Константина Левина с некоторыми людьми. Сначала это встреча со стариком крестьянином, в разговоре с которым Левина проясняет для себя тему независимого труда и семьи. Теперь его мечта заключается в том, чтобы перевернуть жизнь человечества! Следуя своей мечте, которая вскоре терпит крах, он хочет создать вселенскую артель. Реальность доказывает, что общее дело невозможно в условиях разъединенного общества. Герой подумывает о самоубийстве. Но на помощь приходит любовь. Кити и Левин снова вместе, и жизнь для них обоих обретает новое значение. Он признает свою идею об артели несостоятельной и счастлив только любовью. Но потом Левин понимает, что не может жить только счастьем любви, только своей семьей, без связи со всем миром, без общей идеи, к нему снова возвращается мысли о самоубийстве. И спасают его только обращение к Богу, и примирение, вследствие этого с миром.

Отвергнуть все устои действительности, проклясть ее и в финале примириться с нею - пример глубокого противоречия в жизни и характере одного из интереснейших героев Л. Н. Толстого - Константина Левина.
Духовное пробуждение Лаврецкого и Лизы Калитиной

Герои «Дворянского гнезда» показаны с их «корнями», с той почвой, на которой они выросли. Подобных героев в этом романе два: Лаврецкий и Лиза Калитина. Каковы же жизненные убеждения героев - они ищут ответ прежде всего на вопросы, которые их судьба ставит перед ними. Эти вопросы заключаются в следующем: о долге перед близкими, о личном счастье, о своем месте в жизни, о самоотречении.

Зачастую несоответствие жизненных позиций приводит к идейным спорам между главными героями. Обычно идейный спор в романе занимает центральное место. Участниками подобного спора становятся влюбленные. Например, для Лизы источником единственно правильных ответов на любые «проклятые» вопросы, является религия, как средство разрешения самых мучительных противоречий жизни. Лиза пытается доказать Лаврецкому правоту своих убеждений. По ее словам, он хочет всего лишь «пахать землю… и стараться как можно лучше ее пахать». Фаталистическое отношение к жизни определяет ее характер бытия. Лаврецкий не принимает «Лизиной» морали. Он отказывается от смирения и самоотречения. Лаврецкий пытается найти жизненную, народную, по его выражению, правду. Правда должна заключаться «прежде всего в ее признании и смирении перед нею… в невозможности скачков и надменных переделок России с высоты чиновничьего самосознания – переделок, не оправданных ни знанием родной земли, ни действительной верой в идеал…». Как и Лиза, Лаврецкий человек с «корнями», уходящими в прошлое. О его родословье упомянуто с XV века. Лаврецкий является не только потомственным дворянином, но и сыном крестьянки. Его «мужицкие» черты: необыкновенная физическая сила, отсутствие утонченных манер всегда напоминают ему о крестьянском происхождении. Тем самым он близок к народу. Лаврецкий именно в повседневной крестьянской работе пытается найти для себя ответы на любые вопросы: «Здесь только тому и удача, кто прокладывает свою тропинку не торопясь, как пахарь борозду плугом».

Финал романа, является своеобразным итогом жизненных исканий Лаврецкого. Определяет всю несостоятельность, делает его «лишним человеком». Приветственные слова Лаврецкого в конце романа неведомым молодым силам означают не только отказ героя от личного счастья, но самой ее возможности. Следует отметить, сама точка зрения Тургенева на «лишнего человека» является достаточно своеобразной. Тургенев приводит те же доводы, что и Герцен в оправдание Рудина и вообще «лишних людей». Однако эти доводы расходятся в определении степени их вины. Тургенев отвергает путь спасения, «лишних людей» путем насилия, полагая, что никакие политические изменения не могут освободить человека от власти сил истории и природы.

Заключение

В реферате мы рассмотрели пять героев, достаточно известных произведений. Эти герои на протяжении всего повествования задаются вопросами бытия, одним словом ищут смысл жизни, и пытаются духовно пробудиться. Но в итоге не всем героям это удается, и все без исключения начинают пути искания не в том месте. Они ставят перед собой не те вопросы, и пытаются достичь не тех целей, которые на самом деле сделали бы их счастливыми. А когда время уже исчерпано, они понимают всю суть своей жизни, свое предназначение и то, к чему они должны были стремиться.

Использованная литература

1. Бочаров С. «Война и мир» Л.И. Толстого. // Три шедевра русской классики. М., 1971.

2. Роман Л.Н. Толстого «Война и мир» в русской критике: Сб. статей. - Л.: изд-во Ленинг. ун-та, 1989

3. Свительский В.А. «Жизнь» и «гордость ума» в исканиях Константина Левина//Русская литература 1870-1890 годов. Свердловск, 1980.

4. Курляндская Г.Б. Эстетический мир Тургенева. - Орел, 2005.

5. В. Горная «Мир читает «Анну Каренину» - 1979.

Передовая русская литература всегда выступала в защиту народа, всегда стремилась правдиво осветить условия его жизни, показать его духовное богатство - и роль ее в развитии самосознания русского человека была исключительна.

Начиная с 80-х гг. русская литература стала широко проникать за рубеж, изумляя зарубежных читателей своей любовью к человеку и верой в него, своим страстным обличением социального зла, своим неистребимым стремлением сделать жизнь более справедливой. Читателей привлекало тяготение русских авторов к созданию широких картин русской жизни, в которых изображение судеб героев сплеталось с постановкой множества коренных социальных, философских и моральных проблем.

К началу XX в. русская литература начала восприниматься как один из мощных потоков мирового литературного процесса. Отметив в связи со столетним юбилеем Гоголя необычность русского реализма, английские литераторы писали: «…русская литература стала факелом, ярко светящим в самых темных углах русской национальной жизни. Но свет этого факела разлился далеко за пределы России, - он озарил собой всю Европу».

Высочайшим искусством слова русская литература (в лице Пушкина, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Толстого) была признана в силу своеобразного отношения к миру и человеку, раскрываемого оригинальными художественными средствами. Как нечто новое был воспринят русский психологизм, умение русских авторов показывать взаимосвязь и обусловленность социальных, философских и моральных проблем, жанровая раскованность русских писателей, создавших свободную форму романа, а затем рассказа и драмы.

В XIX в. русская литература многое восприняла от мировой литературы, теперь она щедро обогащала ее.

Став достоянием зарубежного читателя, русская литература широко знакомила его с малоизвестной ему жизнедеятельностью огромной страны, с духовными запросами и социальными чаяниями ее народа, с его трудной исторической судьбой.

Еще более повысилось значение русской литературы в канун первой русской революции - как для русского (значительно выросшего в своем числе), гак и зарубежного читателя. Весьма знаменательны слова В. И. Ленина в работе «Что делать?» (1902) о необходимости подумать «о том всемирном значении, которое приобретает теперь русская литература».

И литература XIX в., и новейшая литература помогали понять, что именно содействовало назреванию взрыва народного гнева и каково общее состояние современной русской действительности.

Беспощадная критика государственных и общественных основ русской жизни Л. Толстым, чеховское изображение повседневного трагизма этой жизни, поиски Горьким истинного героя новой истории и его призыв «Пусть сильнее грянет буря!» - все это, несмотря на различие писательских мировосприятий, говорило о том, что Россия оказалась на крутом переломе своей истории.

1905 год обозначил начало «конца „восточной“ неподвижности», в которой пребывала Россия, и зарубежный читатель искал ответа на вопрос, как все это произошло, в наиболее доступном ему источнике - русской литературе. И вполне естественно, что особое внимание стало теперь привлекать творчество современных писателей, отражающее настроения и социальную устремленность русского общества. На рубеже веков переводчики художественной литературы с огромным вниманием следят за тем, какие произведения пользуются наибольшим успехом в России, и спешат перевести их на западноевропейские языки. Выход в 1898–1899 гг. трех томов «Очерков и рассказов» принес Горькому всероссийскую славу, в 1901 г. он уже европейски знаменитый писатель.

В начале XX в. было уже несомненно, что Россия, немало почерпнувшая из исторического опыта Европы, начинает сама играть огромную роль во всемирном историческом процессе, отсюда и все более увеличивающаяся роль русской литературы в раскрытии изменений во всех областях русской жизни и в психологии русских людей.

«Подростком» в европейской семье народов называли раскрепостившуюся Россию Тургенев и Горький; теперь подросток этот превращался в исполина, зовущего вслед за собой.

В статьях В. И. Ленина о Толстом показано, что мировое значение его творчества (Толстой уже при жизни был признан мировым гением) неотделимо от мирового значения первой русской революции. Рассматривая Толстого как выразителя настроений и чаяний патриархального крестьянства, Ленин писал, что Толстой с замечательной силой отобразил «черты исторического своеобразия всей первой русской революции, ее силу и ее слабость». При этом Ленин четко обозначил границы материала, подвластные изображению писателя. «Эпоха, к которой принадлежит Л. Толстой, - писал он, - и которая замечательно рельефно отразилась как в его гениальных художественных произведениях, так и в его учении, есть эпоха после 1861 и до 1905 года».

С русской революцией было неразрывно связано и творчество крупнейшего писателя нового века - Горького, отразившего в своем творчестве третий этап освободительной борьбы русского народа, которая привела его к 1905 году, а затем к революции социалистической.

И не только русский, но и зарубежный читатель воспринял Горького как писателя, увидевшего истинного исторического деятеля XX в. в лице пролетария и показавшего, как меняется под воздействием новых исторических обстоятельств психология трудовых масс.

Толстой изобразил с изумительной силой Россию, уже уходящую в прошлое. Но, признавая то, что существующий строй отживает и что XX век - век революций, он все же остался верен идейным основам своего учения, своей проповеди непротивления злу насилием.

Горький показывал Россию, идущую на смену старой. Он становится певцом молодой, новой России. Его интересует историческая видоизменяемость русского характера, новая психология народа, в которой в отличие от предшествующих и ряда современных писателей он ищет и выявляет антисмиренные и волевые черты. И это делает горьковское творчество особо значимым.

Противостояние двух больших художников в этом плане - Толстого, давно уже воспринимаемого как вершина реалистической литературы XIX в., и молодого писателя, отображающего в своем творчестве ведущие тенденции нового времени, было уловлено многими современниками.

Весьма характерен отклик К. Каутского на только что прочитанный им в 1907 г. роман «Мать». «Бальзак показывает нам, - писал Горькому Каутский, - точнее любого историка характер молодого капитализма после Французской революции; и если, с другой стороны, мне удалось в какой-то мере понять русские дела, то этим я обязан не столько русским теоретикам, сколько, пожалуй, еще в большей степени, русским писателям, прежде всего Толстому и Вам. Но если Толстой учит меня понимать Россию, которая была, то Ваши работы учат меня понимать Россию, которая будет; понять те силы, которые вынашивают новую Россию».

Позднее, говоря, что «Толстой больше, чем кто-либо из русских, вспахал и подготовил почву для бурного взрыва», С. Цвейг скажет, что все же не Достоевский и не Толстой, показавшие миру удивительную славянскую душу, а Горький позволил изумленному Западу понять, что и почему произошло в России в октябре 1917 г., и особенно выделит при этом горьковский роман «Мать».

Дав высокую оценку творчества Толстого, В. И. Ленин писал: «Эпоха подготовки революции в одной из стран, придавленных крепостниками, выступила, благодаря гениальному освещению Толстого, как шаг вперед в художественном развитии всего человечества».

Писателем, осветившим с большой художественной силой предреволюционные настроения русского общества и эпоху 1905–1917 гг., стал Горький, и благодаря этому освещению революционная эпоха, завершившаяся Октябрьской социалистической революцией, в свою очередь, явилась шагом вперед в художественном развитии человечества. Показывая тех, кто шел к этой революции, а затем совершал ее, Горький открывал новую страницу в истории реализма.

Новая концепция человека и социальный романтизм Горького, новое освещение им проблемы «человек и история», умение писателя выявлять всюду ростки нового, созданная им огромная галерея людей, представляющих старую и новую Россию, - все это содействовало и расширению, и углублению художественного познания жизни. Свой вклад в это познание вносили и новые представители критического реализма.

Итак, для литературы начала XX в. стало характерным одновременное развитие реализма критического, переживающего на рубеже веков пору своего обновления, но не теряющего при этом своего критического пафоса, и реализма социалистического. Отметив эту примечательную черту литературы нового века, В. А. Келдыш писал: «В обстановке революции 1905–1907 гг. впервые возник тот тип литературных взаимосвязей, которому суждено было сыграть позднее столь значительную роль в мировом литературном процессе XX столетия: реализм „старый“, критический развивается одновременно с социалистическим реализмом, и появление признаков нового качества в критическом реализме - во многом итог этого взаимодействия».

Социалистические реалисты (Горький, Серафимович) не забывали о том, что истоки нового изображения жизни восходят к художественным исканиям таких реалистов, как Толстой и Чехов, некоторые же представители критического реализма начинали осваивать творческие принципы социалистического реализма.

Такое сосуществование будет характерно позднее и для других литератур в годы возникновения в них социалистического реализма.

Отмечаемое Горьким в качестве своеобразия русской литературы прошлого века одновременное цветение значительного числа больших и несхожих дарований было характерно и для литературы века нового. Творчество ее представителей развивается, как и в предшествующий период, в тесных художественных взаимосвязях с западноевропейской литературой, также обнаруживая при этом свою художественную оригинальность. Как и литература XIX столетия, она обогащала и продолжает обогащать мировую литературу. Особенно показательно в данном случае творчество Горького и Чехова. Под знаком художественных открытий писателя-революционера будет развиваться советская литература; его художественный метод окажет большое влияние также на творческое развитие демократических писателей зарубежного мира. Новаторство Чехова было признано за рубежом не сразу, но начиная с 20-х гг. оно оказалось в сфере интенсивного изучения и освоения. Мировая слава сначала пришла к Чехову-драматургу, а затем и к Чехову-прозаику.

Новаторством было отмечено и творчество ряда других авторов. Переводчики, как мы уже говорили, уделяли в 1900-е гг. внимание как произведениям Чехова, Горького, Короленко, так и произведениям писателей, выдвинувшихся в канун и в годы первой русской революции. Особенно следили они за литераторами, группирующимися вокруг издательства «Знание». Широкую известность подучили за рубежом отклики Л. Андреева на русско-японскую войну и на разгул царского террора («Красный смех», «Рассказ о семи повешенных»). Интерес к прозе Андреева не исчез и после 1917 г. Трепетное сердце Сашки Жегулева нашло отзвук в далеком Чили. Юный ученик одного из чилийских лицеев Пабло Неруда подпишет именем андреевского героя, избранного им в качестве псевдонима, свое первое большое произведение «Праздничная песня», которое получит премию на «Празднике весны» в 1921 г.

Известность получила также драматургия Андреева, предвосхитившая возникновение экспрессионизма в зарубежной литературе. В «Письмах о пролетарской литературе» (1914) А. Луначарский указал на перекличку отдельных сцен и персонажей пьесы Э. Барнаволя «Космос», с пьесой Андреева «Царь Голод». Позднее исследователи отметят воздействие андреевской драматургии на Л. Пиранделло, О’Нила и других зарубежных драматургов.

К числу особенностей литературнрго процесса начала XX в. следует отнести необычайное разнообразие драматургических поисков, взлет драматургической мысли. На рубеже веков возникает театр Чехова. И не успел еще зритель освоить поразившее его новаторство психологической чеховской драмы, как уже появляется, новая, социальная драма Горького, а затем неожиданная экспрессионистская драма Андреева. Три особые драматургии, три различные сценические системы.

Одновременно с огромным интересом, проявленным к русской литературе за рубежом в начале нового века, возрастает также интерес к старой и новой русской музыке, искусству оперы, балету, декоративной живописи. Большую роль в возбуждении этого интереса сыграли концерты и спектакли, организованные С. Дягилевым в Париже, выступления Ф. Шаляпина, первая поездка Московского Художественного театра за рубеж. В статье «Русские спектакли в Париже» (1913) Луначарский писал: «Русская музыка стала совершенно определенным понятием, включающим в себя характеристику свежести, оригинальности и прежде всего огромного инструментального мастерства».

9-е изд. - М.: Просвещение , 2004. - 399 с.

Если Вы хотите познакомиться с новым взглядом на отечественную литературу XX столетия, если Вас интересуют драматические судьбы крупнейших русских писателей нашего века, если Вам необходима книга, написанная научно, содержательно и одновременно увлекательно коллективом ведущих писателей, литературоведов, критиков, то такая книга перед Вами - это учебник по русской литературе XX века.

Внимательно прочитав его, Вы сможете самостоятельно подготовиться к выпускным экзаменам в школе и к вступительным экзаменам в вузы.

Формат: pdf / zip

Осмысливая основные тенденции, которые характеризуют литературу Запада XX века, следует рассмотреть структуру и идейно-тематическое своеобразие художественного процесса, сделать выводы о его состоянии, о направлениях его движения. Необходимо выделить и обобщить определяющие черты художественного сознания, главные тенденции в теории и практике литературы.

Картина художественных явлений XX века разнообразна — сюрреализм, символизм, экзистенциализм, постнатурализм, экспрессионизм, мифологический роман, постмодернизм. Любое деление литературы на периоды и стили весьма условно и искусственно. Сложно точно определить границы того или иного литературного направления. Творчество многих писателей не укладывается в рамки единого стиля. Художественное творчество намного богаче, чем любая теория, его описывающая.

Панорама литературных явлений западной литературы XX века позволяет проследить историческое движение художественной мысли. Однако деление литературы на периоды не принимает во внимание в достаточной мере место, роль, значимость и длительность различных философских и эстетических идей и направлений в современном художественном сознании. Фрейдизм, к примеру, получает широкое распространение в начале XX века, но это не мешает ему занимать центральное место в культуре всего столетия. Или иной пример: экзистенциалистские концепции, рожденные литературой в первой половине века, продолжают влиять на художественные поиски конца столетия.

Западная литература XX века отличается широким спектром философско-эстетических исканий, свидетельствующих о пересмотре традиций литературы XIX века, равно как и о попытках соотнести известные художественные принципы с изменяющейся исторической реальностью. Если сравнить эстетическую теорию и практику словесности XIX века с литературными явлениями XX столетия, то можно обнаружить существенные изменения самой ориентации мышления культуры последнего столетия. Многие писатели ориентируются на принципы субъективного идеализма, получает широкое распространение и во многих отношениях господство субъективно-идеалистический подход при анализе и решении основных эстетических и исторических проблем. Субъективизм - один из наиболее характерных признаков художественного мышления западных художников слова.

Просматривается отрыв искусства от объективных измерений художественно-эстетических явлений и проблем действительности, а зачастую полное игнорирование их в пользу все более полной абсолютизации субъективного начала в художественной деятельности. В художественных поисках писателей все чаще звучат тема трагического сознания и мотив отчуждения.

Подвергается переоценке понятие «художественный образ ». Проблема искусства и художественного образа как отражения или даже как изображения реальной действительности все чаще подменяется проблемой искусства как знака, символа и мифа. Абсурд и «безобразное» возводятся в степень правомерного современного художественного мироощущения.

Крушение гуманистических принципов и критериев в буржуазно-эстетическом анализе художественных ценностей, активно развивает процесс дегуманизации искусства . Произведения многих писателей наполнены идеями пессимизма и отчаяния, нигилизма и отчуждения. Категории прекрасного и возвышенного подвергаются девальвации. Во многом этому способствовал психоанализ 3. Фрейда .

Психоанализ не эстетическое, а психологическое учение, исследующее структуру человеческой психики, ее глубинные пласты. Художественные произведения служили для Фрейда сферой применения психоаналитического метода, сводящего многоплановое художественное содержание к общему знаменателю бессознательного.

Искусство, по мнению Фрейда, — это не только плод и проявление бессознательных влечений, но и весьма эффективная психотерапия, предупреждающая эмоциональные срывы как у создателя произведения, так и у читателя. Теория Фрейда во многом определила художественные поиски литературы XX века.

Многие произведения западной литературы созданы под влиянием общего для XX века ощущения кризиса культуры, следствием которого является осознание человеком потерянности в мире и в связи с этим его гипертрофированная погруженность в себя , в мир своих переживаний.

Новую интерпретацию получает и тема порочности общественных догм. Всесторонне разработанная реализмом XIX века, в произведениях XX столетия она переносится на отношения между людьми, мир видится страшной угрозой, силой, жестоко расправляющейся с любыми попытками человека отстоять гуманистические идеалы.

Дегероизация получает широкое распространение, во многих художественных опытах исчезает не только образ человека, созданного литературой XIX века, — богатый, многосторонний и полнокровный, но и вообще большинство персонажей освобождаются от обязательств иметь узнаваемый человеческий облик.
Само отрицание авангардистским искусством классической литературы, являющееся объединяющим признаком его различных течений, во многом стало следствием духовного кризиса, связанного с осознанием противоречий между перспективностью научного прогресса и консерватизмом общественной системы. Первая мировая война породила ощущение бессилия гуманистических теорий, усилила напряжение и дисгармонию между человеческой личностью и пугающим миром, который порождает и обесчеловечивает эту личность.

Классические повествовательные формы, созданные реализмом XIX века, в ряде случаев переставали соответствовать характеру изменяющейся действительности. Выявилась потребность в новом художественном языке . Модернистские формы искусства часто доказывали свою перспективность и становились эстетически действенными. Однако модернизм не только отклик на кризис буржуазного сознания, но и порождение этого кризиса. Это проявилось в усилиях модернистов мистифицировать процессы действительности, свести всю гамму бытия к единственному настроению, как правило, трагическому, и представить ее в формальной логике изобразительных средств.

Безусловно, нельзя только критически относиться к изменениям, произошедшим в литературе последнего столетия. Писателями не зависимо от их эстетических и философских пристрастий выдвигаются важные проблемы, позволяющие разобраться в сложных перипетиях отношений человека и мира. Не только модернистские тенденции определяют своеобразие литературного процесса XX века. Сохраняются и реалистические традиции культуры, звучит критика декадентско-индивидуалистской интерпретации искусства, многие произведения отличает гуманистический пафос, верность идеям солидарности между людьми.

XX век пересматривает идеалы и художественные решения предшествующего столетия. Музыка обращается к автономному звуку, живопись — к мазку, поэзия — к математическому языку. Первоэлементы выстраивают основу нового мифологического пространства, разрушающего классическую традицию. Эксперимент XX века связан с пониманием того, что классические формы художественности не в состоянии выразить беспрецедентный исторический опыт мировых трагедий. Многие этико-эстетические формулы XIX века были скомпрометированы частым использованием, доведены до хрестоматийности и в изменившемся мыслительном контексте перестают быть значимыми. Ревизии подвергается и язык: Россия увлечена аббревиатурами, Англия — упрощением лексикона. В эйфории эксперимента кажется, что обретен новый художественный язык, обладающий беспрецедентным потенциалом. Постепенно приходит разочарование, осознается тщетность попыток с помощью математической логики и эксперимента разъяснить существо вечных коллизий. Понимается необходимость насытить культуру «эстетикой человеческого». Ощущается потребность возвратить эстетические лейтмотивы, отвергнутые эпохой, разложившей традиционные литературные решения на структурные первоэлементы.